Арцвашену. Эпическая поэма

                ***
Едва  глаза  свои  закрою,
Мне  мнится  дом  наш  под  горою,
Отец,  встречающий  рассвет,
По  деревенскому  одет
Добротно,  просто,  для  труда,
Сосредоточен,  как  всегда.
 
С  ним  в  горы  едем  на  осле,
Чтоб  веток  нарубить  и  дров…
Наш  быт  был  скромен  и  суров
И  газа  не  было  в  селе.
 
Дрекольем  двор  и  старый  сад,
Урючины  и  виноград
Ограждены,  спасая  кров
От  чуждых  взоров  и  воров,
Что  забредали  иногда
Сюда,  не  ведая  стыда.
 
Но  это  редко…
                Мир  души,
Взращённой  в  праведной  тиши,
Не  ведал  пагубных  страстей –
Обманов,  козней  всех  мастей
И  непосильного  труда…
 
Он,  как  студёная  вода
Бежал  по  склонам  добрых  лет
Не  зная   горестей  и  бед.
 
Домой,  под  бледною  луной
Отец,  с дровами  за  спиной,
Ведя  осла  на  поводу,
Спускался…
                С  ними  в  череду
Я – молода  и  весела –
Вязанку  хвороста  несла.
 
Не  ждали  мы  ни  яств,  ни  вин…
Несла  нам  матушка  кувшин
С  водой  холодной  ключевой,
Прозрачной,  словно  бы  живой,
Овечий  сыр,  молочный  суп,
Да  кашу  из  домашних  круп…
 
Ах,  хлеб  из  матушкиных  рук,
Ах  чай,  ах,   лакомый  урюк.
 
Кувшин  изящен  и  высок
Овитый  травами  осок,
Хранил  бальзам  медовых  сот…
 
По   стенкам  глянца,   словно  пот
Прохлада  в  каплях  серебрится,
Как  на  лице  усталой  жницы
В  страду  уборочных  работ.
 
 Мы – Арцвашенцы – словно  птицы
Любили  семьями  селиться
В  прозаповеданных  местах:
Ущельях,  долах  и  горах.
 
Не  пожелаю  никому
Менять  свободу  на  тюрьму
Асфальта,  каменных   гробов –
Рок  эмигрантов  и  рабов,

На  тех  отелей  неуют,
Где  за  ночлег  простой  дерут
Три  шкуры,  с  тех  кто  неучён,
И  на  поживу  обречён
Дельцам,  что  в  жизни  никогда
Не  знали  чести  и  стыда.
 
Как  славно  дома  под  луной
Спать  рядом  с  матушкой  родной!
 
На  земляном  полу  солома
Чарует  запахами  дома
И  мать
            крахмальное  бельё
Привычно  стелет  на  неё.
 
Прохладный  хруст  прикосновенья
Подарит  просинь  белизны,
Лаская  каждое  мгновенье
В  лучах  стеснительной  луны.
 
Не  быть  удачливым  в  столице
Тем,  кто  надумал  поселиться
В  её  хоромах  дорогих,
Где,  в  позументах  золотых,
Швейцар,  угодливостью  лих,
Готов  дорожкою  стелиться,
А  сам  обкрадывает  их.
 
Мне  жаль  людей,  чьё  положенье
Обязывают  позабыть
О  ежедневном  униженьи
От  тех,
          с  кем  должен  рядом  быть.
 
Живут,  как  мыши   в  мышеловке,
Не  вырываясь  из  неё,
Справляют  свадьбы  и  помолвки,
Ценя  смирение  своё,
Ущербности  не  замечая,
Не  почитая  за  беду,
Несутся  в  сети 
                и  отчаянно
В  них  бьются,  к  вящему  стыду.
 
Мой  Арцвашен –
                святыня  сердца –
Ни  стонов  тут  и  ни  мольбы,
Все  трудятся,  никто  не  ленится,
Не  ждёт  подачек  от  судьбы.
 
Нет  хлеба? -  выручат  соседи,
Нет  денег –
                в  долг  дадут  всегда…
Процентщики  и  душееды 
Здесь  не  селились  никогда.
 
Долги  платили – по   возможности,
Давали  хлеб – когда   спекут…
Ни  нареканий,  ни  задолжности,
Ни  распрей,  ни  дворовых  смут.

Случались  дни  недоедания…
 
Примером  самообладания
Шутила  матушка  тогда,
Что  и  собаке  голодание
Идёт  на  пользу  иногда.
 
Ушли  в  далёкое  предание
Костры  и  дымники  в  домах,
Где  наднебесное  сияние
Лилось  в  дыру,  дымил  очаг…
 
Дым  дымоволоком  струился
В  отверстие  на  потолке,
Полз  хлопьями,  летел, клубился
И  растворялся  вдалеке.
 
Бывало  так,  что  через  горы
В  село  наведывались  вОры,
Надолго  приживаясь  тут.
Озоровали,  воровали…
Но  их  суду  не  предавали…
У  поселян  особый  суд:
 
Прохвостов
                сельская  община
Лишала  звания  и  чина.
Клеймом  над  ними  с  этих  пор
Висело  имя:  подлый  вор.
 
Тем,  кто  ворами  рождены
Поздней,
              и  жили  без  вины
Не  отменялся  приговор.
Их  звали  так  же:
                подлый  вор».
 
В  горах  на  Родине  любимой
Старение  проходит  мимо
Моих  сельчан…
                Для  них  100   лет –
По  сути – творческий  расцвет.
 
Добросердечием  мудры
Они  до  старческой  поры
(Сто  двадцать  лет…
                Сто  пятьдесят)
Здоровье   крепкое  хранят.
 
К  нам  гости  из  соседних  стран
(Одна  из  них – Азербайджан)
В  тому  недавние  года
Наведывались  иногда.
Верхом…   с  дровами  на  осле…
Тот  трезв,
                другой – навеселе.
Вели  торговые  дела
С  людьми  из  нашего  села,
Являя  добрые  примеры
Апологетам  разной  веры.
 
В  лучах  предутренних  зарниц
Звенело  пенье  ранних  птиц,
А  петушиный  переклик
Животворящий  солнца  лик
Выманивал  из-за  холма…
И,  пятясь,  уползала  тьма
В  ущелья,  сумрачный  овраг
Под   лай  проснувшихся  собак.
 
Мы  чтили  заповеди  Бога…
(Нам  без  него – ни  до  порога),
Ходили  в  церковь  на  селе,
Молясь  о  мире  на  земле…
 
Знать,  заблудившись  в  темноте,
Не  донеслись  молитвы  те.
 
В  село  ворвались  туркоманы…
Прошлись  кривые  ятаганы
По  нашим  хижинам,  телам…
 
Над  православными
                Ислам
В  хмельном  воинственном  угаре
Куражился,  как  волк  в  отаре.
 
Разрушен  милый  Арцвашен,
Теперь  безлюдье  там  и  тлен.
 
Селенью  а-зеров,  что  рядом
Соседствовало  на  холмах,
Дана  печальная  отрада
Потешить душ  их  злобный  страх,
 
Когда  на  них  с  немым  укором
Глядят  поруганные  горы,
Пророчат  ненависть  и  прах…
 
Так  на  врагов   в  былые  дни
Глядел  поверженный  Ани.