572 Часовой Гдыни 22 07 1974

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».

Глава 572. Гдыня (Польша). БПК «Свирепый». Часовой Гдыни. 22.07.1974.

Фотоиллюстрация из третьего тома ДМБовского альбома автора: Польша. Гдыня. БПК «Свирепый». Пост охраны и обороны флага-гюйса боевого корабля. Это фотоснимок часового у флага-гюйса на баке БПК «Бдительный», нашего соседа по стоянке в порту Гдыня. Точно так же, точно в такой же позе, точно в такой же форме одежды, точно с таким же автоматом Калашникова стоял и я на точно таком же посту на баке БПК «Свирепый» с 01:00 до 05:00 22 июля 1974 года. Вот как это было…


В предыдущем:

Давно уже в Гдыне началась ночь, но на наших кораблях офицеры и мичманы, а также, вероятно, ДМБовские годки, «гуляли» и веселились почти до самого утра. Может быть, поэтому я так и не поспал, стоя на вахте часового…


Первый раз я заступил на вахту часовым у боевого знамени ещё в декабре 1971 года, после принятия военной присяги и сдачи зачёта на знание обязанностей часового по строевому уставу ВС СССР. Тогда экзамен я сдал на «6 баллов», то есть больше чем на «отлично».

После этого меня нарядили в парадную форму флотской одежды и поставили одного к стеклянной пирамиде, внутри которой стояло красной бархатное знамя 9-го флотского экипажа ДКБФ в городе Пионерское. Рядом с моим «рабочим местом» часового – постаментом из толстой крашеной фанеры, - стоял письменный стол дежурного по 2-ой роте Экипажа, тумбочка, сейф в тумбе письменного стола.

На стене над письменным столом висел большой стенд с дверцами, за которыми было множество разных связок ключей на крючках. На столе был большой чёрный телефон-коммутатор, ещё два современных телефона, письменная лампа и стопка из нескольких журналов: вахтенный журнал (журнал событий и происшествий), журнал смены вахт-дежурств, журнал телефонограмм, приказов и распоряжений и журнал инструктажей.

Так было в 9-м флотском экипаже в Пионерское, а на корабле всё было несколько иначе…

Конечно, я всё ещё помнил «обязанности лиц суточного наряда», в том числе часового, которого выставляли специально для непосредственной охраны и обороны объектов. Более того, я чётко помнил определение часового, как «вооружённого караульного, выполняющий боевую задачу по охране и обороне порученного ему поста». Я помнил, что по Уставу «часовой есть лицо неприкосновенное»…

Тогда, в «учебке» (так по инерции мы называли 9-й флотский экипаж в г. Пионерское Калининградской области – автор), мы шутили и смеялись, воспринимая неприкосновенность и торжественную неподвижность часового у боевого знамени, как игру «в замри». Когда вокруг никого не было, мы часто проходили или пробегали мимо часового у боевого знамени Экипажа с шутками, с прибаутками, с попытками его рассмешить или как-то отвлечь, заставить отреагировать на наши баловства…

Когда я сам встал на пост часового у боевого красного знамени Экипажа (полка – автор), мне стало не до смеха и не до игр. Быть часовым на боевом посту – это очень ответственное, напряжённое и тяжёлое действо…

Неприкосновенность часового заключается:
в особой охране законодательством СССР и РСФСР прав и личного достоинства часового;
в подчинении его строго определённым лицам, то есть только начальнику караула, помощнику начальника караула и своему разводящему;
в обязанности всех лиц беспрекословно выполнять требования часового, определяемые его службой;
в предоставлении часовому права применять оружие в случаях, указанных в Уставе.

Иными словами, часовой имеет законное право для защиты и обороны объекта, а также для защиты своих прав и достоинства применить оружие…

Например, часового имеют право сменить или снять с поста только начальник караула, помощник начальника караула и разводящий, которому подчинён часовой. Все остальные, в случае попыток как-то повлиять на часового воспринимаются им как нарушители его законных прав.

Если начальник караула, его помощник и разводящий будут ранены или погибнут, то снятие или смена часового производится дежурным по кораблю (воинской части или гарнизону) в присутствии командира корабля (его заместителя, или в случае их отсутствия – командира боевой части, подразделения).

Заступая на пост у флага-гюйса на баке БПК «Свирепый», я с чувством радости оттого, что всё помню, отчётливо и строго, вполголоса помогая разводящему старшине, лично осмотрел и проверил наличие и исправность всего, что мне надлежало охранять и оборонять, то есть флагшток, фалы, узлы и сам флаг-гюйс.


Первые минуты и часы вахты часового я вполголоса про себя вспоминал и цитировал нормы устава об обязанностях часового. Я должен был:

бдительно охранять и стойко оборонять свой пост, то есть своё место часового и не подпускать никого к флагу-гюйсу и флагштоку;

нести службу бодро, ни на что не отвлекаться, не выпускать из рук оружия и никому не отдавать его, включая лиц, которым я был подчинён;

находясь на своём посту, внимательно осматривать подступы к посту, ограждение и докладывать по средствам связи о ходе несения службы в установленные сроки (увы, никаких средств связи, кроме визуального контакта с сигнальщиками на крыльях ходового мостика, я не имел – автор);

не оставлять поста, пока я не буду сменён или снят, даже если моей жизни угрожает опасность (самовольное оставление поста является преступлением против военной службы – автор);

иметь на посту оружие заряженным по правилам, указанным в статье 125 Устава, и всегда готовым к действию (а вот и нет… нам автоматы Калашникова давали практически «для красоты», без патронов, но со штыком, и то – не примкнутым к автомату, а висящим на брючном ремне – автор);

не допускать к посту ближе расстояния, указанного мелом на палубе бака (2 метра от места часового – автор);

знать опознавательные знаки и сигналы тревоги, чрезвычайного происшествия, в том числе сигналы по тревоге-команде «Человек за бортом!», а также пароли и сигналы при смене вахты часового;

знать места занятия обороны караульными наряда службы ПДСС (противодиверсионной службы) и их действия по сигналу «Боевая тревога!»;

уметь вызывать начальника караула при обнаружении каких-либо неисправностей в ограждении объекта (на посту) и нарушениях порядка вблизи своего поста или на соседнем посту (или на посту соседнего корабля – автор).

По Уставу часовой на посту должен иметь оружие с примкнутым штыком-ножом (штыком), при этом автомат со складывающимся прикладом - без штыка-ножа, штык-нож - в ножнах на поясном ремне:
в ночное время - в положении изготовки для стрельбы стоя;
в дневное время - в положении «на ремень» или в положении изготовки для стрельбы стоя.

На посту у боевого знамени автомат с деревянным прикладом должен находиться в положении «на ремень», автомат со складывающимся прикладом - в положении «на грудь», карабин - «к ноге» (сумка со снаряжённым магазином (обоймами) должна быть застёгнутой), пистолет - в застёгнутой кобуре на поясном ремне. Эти требования к часовому с оружием я помнил точно, как в Уставе…

Уставом часовому запрещается: спать, сидеть, прислоняться к чему- либо, писать, читать, петь, разговаривать, есть, пить, курить, отправлять естественные потребности или иным образом отвлекаться от исполнения своих обязанностей, принимать от кого бы то ни было и передавать кому бы то ни было какие-либо предметы, вызывать своими действиями срабатывание технических средств охраны, досылать без необходимости патрон в патронник…

Часовой должен разговаривать и отвечать на вопросы только начальника караула, помощника начальника караула, своего разводящего и лиц, прибывших для проверки поста охраны в присутствии начальника караула, помощника начальника караула или разводящего, причём – своего…

Особенно прочно мы заучивали требования устава по применению часовым оружия…

Часовой обязан применять оружие без предупреждения в случае явного нападения на него или на охраняемый им объект, а также в случае непосредственной угрозы нападения (физического воздействия), когда промедление в применении оружия создаёт непосредственную опасность для жизни людей или может повлечь за собой иные тяжкие последствия.

В любом случае «применение часовым оружия не должно причинить вред охраняемому объекту и третьим лицам». Каким «третьим лицам» я так и не узнал…

Всех лиц, приближающихся к посту или к запретной границе поста, кроме начальника караула, помощника начальника караула, своего разводящего и лиц, сопровождаемых ими, часовой останавливает окриком «Стой, назад!» или «Стой, обойти вправо (влево)!».

При невыполнении этого требования и пересечении запретной границы поста часовой предупреждает нарушителя окриком «Стой, стрелять буду!» и задерживает его на месте без движения, например: «Стой! Не шевелись! Шевельнёшься совсем неживой будешь!»…

О задержании нарушителя часовой должен сообщить «в караульное помещение» (?), при этом часовой должен следить за поведением нарушителя и, не ослабляя внимания, продолжать охранять порученный ему пост. Ничего себе! Как всё это делать, если надо и сообщить куда-то далеко, и наблюдать, и охранять, и «держать на мушке» нарушителя?

Если нарушитель после предупреждения «Стой, стрелять буду!» продолжает движение, часовой должен дослать патрон в патронник и произвести один предупредительный выстрел вверх…

Патронов нам не давали, поэтому мы ради смеха тренировались при сдаче-приёмке поста охраны в звуковой имитации предупредительного выстрела их автомата «Ба-бах!»… Мы матросы-старшины потешались, а наши разводящие, мичмана и офицеры – начальники караула и их помощники нарочито сердились…

Однако при невыполнении нарушителем предупреждения предупредительным выстрелом или при обращении его в бегство, часовой должен применить по нему оружие…

В условиях плохой видимости, например, сильного тумана, когда нельзя опознать приближающихся к посту или к запретной границе поста лиц, часовой останавливает всех лиц окриком «Стой, кто идёт?». Если ответа не последует и (или) нарушитель пересечёт запретную границу поста, часовой предупреждает его окриком «Стой, стрелять буду!» и задерживает нарушителя угрозой применения оружия.

Если нарушитель после предупреждения «Стой, стрелять буду!» продолжает движение, часовой досылает патрон в патронник и производит предупредительный выстрел вверх. При невыполнении нарушителем и этого предупреждения или обращении его в бегство часовой применяет по нему оружие.

Если на окрик часового последует ответ: «Идёт начальник караула (помощник начальника караула, разводящий)», то часовой приказывает: «Начальник караула (помощник начальника караула, разводящий), ко мне! Остальным, стоять на месте!».

Потом следует у того, кто подходит, потребовать, чтобы он осветил своё лицо. Только убедившись, что назвавшийся действительно является начальником караула (помощником начальника караула, разводящим), часовой допускает его и всех прибывших лиц к себе.

Если же назвавшийся начальником караула (помощником начальника караула, разводящим) окажется неизвестным или находящиеся с ним лица не выполнят требования часового оставаться на месте, часовой должен предупредить нарушителей окриком «Стой, стрелять буду!». При невыполнении нарушителями этого требования часовой применяет по ним оружие.

Короче, если кто-то не слушается часового на посту, то тот имеет право применить оружие. Точка!

Я мысленно дошёл до этого места в своих воспоминаниях и зябко передёрнулся. Прошло уже несколько часов и вот-вот должно было наступить утро. 22 июля 1974 года начало сумерек, когда небо на востоке начинает алеть и светлеть, наступило в 03:57 по местному летнему времени, а восход солнца начался в 04:41 по местному летнему времени. В Балтийске это уже было без 15 минут 7 утра…

Мы уже немного привыкли к местному времени, да и утренний холод и сырость от морской воды акватории порта Гдыня тоже давали повышенную бодрость, поэтому я даже и не пытался заснуть стоя на посту, - некогда было, - пытался унять противную дрожь, потом утренний «колотун», а потом и вовсе – судорожную тряску всех конечностей и тела…

От отчаяния и от того, что не видно было ни сигнальщиков, ни дежурного по кораблю в тёмной ходовой рубке БПК «Свирепый», ни кого-либо на соседнем корабле (БПК «Бдительный» - автор), я впал в отчаяние, решив, что либо я замёрзну на посту, либо серьёзно заболею…

Мой сосед, часовой у флага-гюйса на баке БПК «Бдительный», вероятно, переживал те же чувства, потому что я краем уха услыхал, как он сказал мне сквозь зубы: «Холодно!». Я кивнул ему головой, но в то же время приободрился – у меня хоть был свидетель, который расскажет, что я стойко стоял до тех пор, пока не упал от потери сознания…

Однако, как бы мне не было холодно и как бы не болели мои ноги и ступни, но сознание меня не покидало, я не падал на такую уютную и спасительную стальную палубу ярко бардово-красного цвета, на которой так удобно было бы сейчас поспать чуток…

Вместо этого кто-то настойчиво читал мне лекцию по Уставу караульной службы голосом моего друга деда «Календаря» из деревни Дальнее Русаново…

«При необходимости вступить в рукопашную схватку для защиты себя или охраняемого объекта часовой должен смело действовать штыком-ножом (штыком) и прикладом. В случае внезапного заболевания (ранения) часовой вызывает разводящего или начальника караула, продолжая нести службу. В крайних, не терпящих отлагательства случаях или при неисправности средств связи часовой может вызвать на пост начальника караула или разводящего выстрелом вверх».

«Часовой по прибытии на пост начальников, которым он подчинён, докладывает им о результатах несения службы. Например: «Товарищ лейтенант. Во время несения службы происшествий не случилось (или случилось то-то)». При этом часовой приветствует их, а также начальников, прибывших на пост в их сопровождении, по правилам, изложенным в Строевом уставе Вооружённых Сил СССР. При этом автомат из положения для стрельбы стоя предварительно берётся «на ремень», а карабин - «к ноге».

Все эти слова и нормы Устава сами собой читались у меня в уме, как будто кто-то читал мне их вслух…

«Часовой на посту у боевого знамени исполняет свои обязанности, находясь в положении «вольно». При приветствии военнослужащими боевого знамени часовой принимает строевую стойку. Во время приёма боевого знамени под охрану караульный обязан проверить исправность знаменного чехла (шкафа) и печати на нём. Выдачу боевого знамени часовой производит только по личному приказу начальника караула и в его присутствии. Если посту у боевого знамени угрожает опасность (пожар или другая чрезвычайная ситуация природного и техногенного характера), часовой сообщает об этом начальнику караула и выносит боевое знамя в безопасное место».

Что-то в этих словах показалось мне не соответствующим Корабельному Уставу, так как там было сказано, что спускать фаг-знамя корабля нельзя ни при каких обстоятельствах…

Я вяло стал думать на эту тему и хотел даже обратиться за советом к соседу-часовому с БПК «Бдительный», но тут до моего слуха донеслись какие-то подозрительные звуки. Это лязгали затворы бронированной двери тамбура, ведущего с верхней палубы бака внутрь корабля, прямо на внутреннюю палубу к дверям моей «ленкаюты».

Я так захотел в эту холодную, но мою «ленкаюту», что чуть не пустил слезу от жалости к самому себе…

- Кто ж тебе, дураку, - сказал чей-то знакомый «внутренний голос», - мешал взхять на вахту старенький бцшлат и положить его в сторонке?! Ведь ночью тебя никто не видел и даже видеть не хотел! Одел бы бушлат и стоял бы сейчас в тепле и неге, а так – трясись сильнее, авось согреешься!».

Я не стал возражать своему старшему брату, а постарался унять крупную дрожь и встретить разводящего с достоинством и честью. Разводящий и новый часовой подходили ко мне вразвалочку. Не спеша, сунув руки в карманы штанов.

Я подумал было, что надо передать вахту как положено, по Уставу, но, видимо, это желание приходит только один и первый раз. Мы просто обменялись уставными словами «Вахту сдал!» - Вахту принял!», я передал автомат в руки новому часовому, с великим трудом сошёл с места и еле-еле, чуть ли не «стоная» от боли поплёлся за разводящим.

В тёплом и ужасно душном кубрике, не обращая ни на что внимание, я взобрался на свою койку, немного завернулся в синее байковое одеяло и мгновенно уснул, как провалился в бездонную чёрную яму…

Единственное, что скрасило мне этот провал в бездну тяжёлого служебного сна, - это тоненький робкий и светло-радостный лучик самого верхнего краешка солнечного диска, который появился за моей спиной, когда я сдавал вахту часового у флага-гюйса БПК «Свирепый».

Этот солнечный лучик 22 июля 1974 года ещё не грел, но уже вселял надежду…