Альтернативы - фантастика и реальность

…. Итак, если заострить вопрос, то суть проблемы альтернатив будет выглядеть так: или вооруженное свержение стоявшего у власти правительства и гражданская война, или гражданский мир и достижение гражданского согласия. Покушения на гражданский мир некоторые исследователи обнаруживают уже в лозунгах      противоправительственных      демонстраций 20—21   апреля и  3-4 июля   1917 г., правда, с еще неясными перспективами. Но вот 27 —28 августа генерал Корнилов и его сторонники, и покровители практически поставили всю страну на грань гражданской войны. Удержание гражданского мира стало еще более сложной задачей в результате победы радикального крыла в большевистском руководстве 10  - 20 октября. Однако угрозу гражданской войны еще можно было отвести, если бы правительство проявило добрую волю и спешным удовлетворением ряда народных чаяний попыталось вернуть себе популярность и показать, простым людям, что ни к чему рисковать новой революцией, раз власть идет им навстречу.

Жесткая, политически близорукая позиция главы правительства, сделавшего ставку на военное подавление нового "мятежа" и арест его зачинщиков, граничила с провокацией. Закрытие большевистской газеты "Рабочий путь" вызвало ответную реакцию неповиновения, быстро переросшую в столь долго назревавшее восстание. И хотя делались попытки возродить утраченную мирную альтернативу, история с переговорами о создании однородного социалистического правительства от народных социалистов до большевиков, победы Красной гвардии и революционных частей гарнизона под Петроградом и взятие власти большевиками   в   Москве   показали   им   ненужность   таких переговоров.

И все же, были ли возможности для другого поворота событий в октябре 1917 г.? Теоретически рассуждая, были. Ведь объективные предпосылки для обеих альтернатив существовали и в середине ноября 1917 г. Можно утверждать, что объективно большинство народа выступало за гражданский мир, за первую альтернативу, хотя и требовало определенных и неотложных перемен в положении по сравнению с серединой октября. Чашу весов склонили события, относившиеся к сфере субъективного фактора. Здесь уместно вернуться к той фантастической картине, с которой мы начали эту статью. Владеющий всем комплексом материала специалист заметит в ней несколько важных штрихов, отличающих описанную ситуацию от исходных позиций нарисованную воображением автора благостную картину Учредительного собрания. Второй фактор — Керенский. Недовольство им охватило не только широкие массы, но и руководство кадетской партии, правые круги. Его продолжала поддерживать лишь "звездная палата" (то есть большинство руководителей ЦИК первого состава из меньшевиков и эсеров). Но и эти силы, как было сказано выше, требовали от Керенского предпринять политические шаги, способные подействовать на народные массы, чтобы отвратить их от поддержки большевистского выступления.

Вообще следует заметить, что период с июля по август 1917 г. выдвинул минимум три личности, каждая из которых имела шанс стать вершителем судеб России. Это были Керенский, Ленин и Корнилов. В начале сентября Корнилов был посажен под арест и тем выведен из дальнейшей борьбы (ему удалось бежать из-под стражи только в середине ноября, уже после взятия власти большевиками). Если бы развитие событий внутри большевистской партии привело хотя бы к временному устранению возможности организовать вооруженное свержение Временного правительства, то и Керенский должен был быть как-то устранен от монопольного права принимать политические решения. Так как угроза свержения правительства отступила бы, то мирным путем не удалось бы устранить Керенского от власти. Тогда можно было "толкнуть" его наверх, то есть предложить пост президента Российской демократической республики, устранив тем самым от вмешательства в повседневную политическую жизнь. Идея президентства в России возникла еще в ходе первой российской революции как наиболее приемлемая форма перехода от монархии к республике. Называлась даже кандидатура С. Витте как возможного президента России в случае той или иной формы устранения императора. Кто знает, быть может, выдвижение Керенского в качестве президента России открыло бы возможность для создания более приемлемого однородного социалистического правительства под председательством Чернова.

И наконец, третье соображение, третья деталь на¬рисованной фантастической картины национального согласия. Это позиция кадетской партии. В качестве условия достижения национального согласия она должна была, хотя бы на время, отойти от прямого участия в правительстве. Политическая история второй половины 40-х годов в ряде стран Европы демонстрирует нам немало случаев, когда экономически господствующий класс, буржуазия, вынужден был согласиться с формированием социалистических правительств, если в их программах отсутствовал пункт о немедленной "экспроприации экспроприаторов". Так и русская буржуазия и ее главная политическая партия, видимо, должны были в угоду требованиям времени и большинства народа согласиться на формирование однородного правительства социалистов. Это могло случиться уже на Учредительном собрании, где определилась партия большинства — социалисты-революционеры — и где социалисты в целом, как было сказано, получили 83 процента голосов избирателей. Выдвижение   Чернова   как   главы   такого   правительства встречено было бы поддержкой не менее трех четвертей, как собрания, так и всего народа. Таковы три существенных элемента картины воображаемого гражданского мира как альтернативы гражданской войне.

Но пора уже сделать некоторые выводы.  Итак, теоретически исследователь проблемы  вправе допустить, как это в фантазий автора сделала 74 года назад газета "Московские ведомости" и как это продолжают делать сейчас некоторые наши современники, что альтернатива   Октябрьскому   вооруженному   восстанию действительно существовала. Однако для ее осуществления в 10 дней, остававшихся до восстания, должно было произойти слишком много событий, и, главное, таких, какие, как мы хорошо знаем, на деле не произошли. Случилось же совсем другое. Все эти допущения, все эти "если", которых накапливалось уж очень много, попросту не свершились. У большевиков победило леворадикальное крыло, пользовавшееся поддержкой масс, а осмотрительные "каменевцы" были разбиты. Ленин, преодолевая последнее сопротивление, настоял на начале и конкретных сроках вооруженного выступления. Керенский упрямо отвергал все советы, которые получал. Ну а кадеты были полны злорадства относительно трудностей, с которыми сталкивался Керенский на большевистском фланге. Они лелеяли надежду на то, что ближайший крутой поворот событий, высветив полную беспомощность "социалистов", вернет их собственную партию к власти. Таким образом, и в практически-политическом плане развитие событий в критические дни октября сделало большевистское восстание не только возможной, но и неизбежной альтернативой, наиболее логичным завершением возникшего политического кризиса и кризиса власти.

Сейчас время самых невероятных предположений, споров об истории, фантастических гипотез, обращенных в прошлое. В этих условиях исследователь-профессионал просто обязан дать обществу исторический материал для размышлений по вопросу об альтернативах. Выше мы рассмотрели один из возможных вариантов развития событий в октябре 1917 г. И из этого рассмотрения естественно вытекает разочаровывающий ряд сегодняшних критиков вывод: путь гражданского мира и согласия, теоретически возможный, оказался практически политически нереальным.

Идейные противники большевиков могут сколько угодно произносить сегодня гневные филиппики против них, но никуда не деться от единственного научно обоснованною вывода: победа большевиков в октябре 1917 г. не была случайностью или искусственным нарушением естественного хода событий. Строгие данные исторической  науки  и анализ  на их основе любых самых смелых предположений и допущений относительно возможного хода событий 74-летней давности позволяют уверенно утверждать: всякого рода рассуждения о том.  что Октябрьскую революцию можно было как-то "обойти" или "избежать", совершенно лишены каких-либо оснований и утопичны.

д.и.н. В.Старцев
Источник: "Октябрь 1917: величайшее событие века или социальная катастрофа?" М. ИПЛ. 1991