За игрушками

 За игрушками

      Вот и май долгожданный! Долгожданное тепло. Майские праздники. Друзья, девушки, движуха… Плевать на идеологическую составляющую! Веселимся и выпиваем за весну и цветение, за молодость и надежды, за женщин и любовь. Пьём не только что за них, пьём с ними. Вместе. Праздники с первого по четвёртое: четверг и пятница, за ними суббота и воскресенье. Раздолье…


     Мы с Юрой оседлали это раздолье и скачем на нём по календарю сначала галопом с преодолением препятствий, потом иноходью. И вроде бы коней ещё не загнали, и сами достаточно в седле. Окна моей однокомнатной квартиры широко раскрыты, воздушные потоки овевают нас на шестом этаже дома на пригорке и веселят наряду с алкоголем, которого у нас в достатке, а если не хватит, то гастроном «Эрфуртас» (лит. «Erfurtas») внизу под нами, и кажется – рукой достать до той форточки алкогольного отдела, через которую видны и руки, и лицо, и товар. Народ толпится там у форточки, сдаёт свои трудовые тем рукам за стеклом в обмен на живительную влагу. Закуску тоже мы припасли из того же гастронома, и сам наготовил я салатов и котлет, да и посещают нас девушки и друзья не с пустыми руками. Состав у нас постоянно меняется. Лишь мы с Юрой бессменны на «вахте». Марафоним…


     Жена с сыном уехали на всё лето к бабушке с дедушкой в Ростов-на-Дону, к южному солнцу, овощам и фруктам. Мой сынуля – «чудесный мандарин» – растёт не по дням и вырос из разных штанишек, распашонок и игрушек. Ольга всё перебрала, пришедшее в негодность выкинула, оставшееся же добро выкинуть жаль. А тут в марте родился сынок у Андре. Вчера звонил ему, звал на рюмку чая. Обещал он сегодня заехать на пятнадцать минут за игрушками. Мы проснулись поздно, субботнее утро уже закончилось и до обеда оставалось времечко. Мы перекусили остатками вчерашнего, я сварил кофе по-турецки, к которому впору пришёлся армянский трёхзвёздочный и сигареты «Космос». Читали Леонида Мартынова[1], Семёна Кирсанова[2], лирическое настроение не покидало нас. Юра останавливал, просил повторить некоторые места, я повторял, и так неспешно приближалось время ужина.


     Беспрестанно звонил телефон, я не задерживался у трубки, всех приглашал – мы с Юркой никуда не собирались. Ещё вчера Юра купил обычный мясной фарш и сейчас вспомнил, что была затея жарить люля-кебабы. Отлично! Взяв Юру в подручные, я замешивал фарш с зеленью и специями, лепил кебабчики и насаживал их на шампуры. Юра выполнял техническую работу: очищал, нарезал, промывал, убирал. Не первый раз жарил я люля в духовке газовой плиты: всегда очень хорошо и вкусно получалось. Понятно, что на мангале, на открытом огне лучше: добавляется дымок, аромат углей и слюни обильней текут. Некоторые приспосабливают на балконах небольшие или походные мангалы и жарят там, раздражая соседей, провоцируя конфликты и жалобы. И если мы не раздражали соседей дымом и пеплом, которые разносил бы ветерок по всему многоквартирному дому, то музыкой и шумом подвыпившей компании, бывало, донимали. Такое бывало нечасто, но пока никто не жаловался. Лишь сосед с восьмого этажа надо мной, безбровый толстый боров, после нескольких подкатов «посоучаствовать» в компании и, не получив приглашения, стал рассказывать соседям, что у меня в квартире притон, в котором собираются «пидарасы и лежбиянки». Его мать, такая же толстая и безбровая пани, с водянистыми глазами навыкате, убеждала соседей: «Все они воры, особенно жиды, и «тэн жидэк» внизу не исключение, иначе «сконт тэн хультай ма пинендзы на вудкэ пиць и паненком трафиць»[3].


    Подоспели кебабчики, и Андре подоспел. Всё складывалось, как нельзя лучше: Аугис с красоткой и боезапасом, плюс ещё две «паненки» не задержались, подошли. Последние – свеженькие, у меня ещё не бывали, и пришлось их встретить на автобусной остановке. Когда возвращался с ними, боров с восьмого сидел на лавке у дома, поздоровался, отпустил что-то сальное, гадко осклабился и провожал нас завистливым взглядом. Квартира встретила нас Элвисом[4] – это Андре принёс его последний альбом «Moode Blue» 1977 года. Вечер, без сомнений перешедший в ночь, с разной степенью интенсивности продолжался, если не до первых петухов, то до первых автобусов. Рассвело. Кто-то не хотел уходить, кто-то уговаривал кого-то и тащил …


     Проснулись мы днём втроём: Андре сидел на кухне, положив голову на стол, Юра растянулся поперёк одной из кушеток и я – полусидя в кресле. Хороший денёк, ласковый ветерок, игравший занавесками и страницами раскрытых книг, не смог проветрить квартиру от табачной вони, лишь пепел разнёс. Андре вспомнил, что пришёл за игрушками, и заявив, что его пятнадцать минут уже прошли, стал собираться домой. Упаковали Илюшкины игрушки, сложили винилы, и он отбыл. Везде пепел и окурки – так лень убирать, но брезгливость и вонь не дают сидеть спокойно, и я берусь за уборку, а немного погодя приходит Юра на помощь. Прибрали мусор, всё расставили по местам, сложили книги. Душ, чай, телевизор. Включили, смотрим… Идёт репортаж из какого-то агитпункта – избирательного участка. Сегодня выборы. Кого-то куда-то для чего-то выбирают. Последний раз был на выборах во время службы. Дивизион подняли на час раньше обычного, в воскресенье. И какого чёрта, куда было так спешить? Отрапортовать, галочку поставить? Ради показухи не дали доспать. Голосовал. Деваться некуда – армия. Но после армии всё…


     В выпуске новостей: «Сегодня ночью, 4 мая1980 года, не дожив трёх дней до своего 88-летия, в Любляне скончался Иосип Броз Тито». Умер лидер, бессменный руководитель и вождь Югославских народов с 1945 года. Мы посовещались и, чувствуя, что похмелье не совсем выветрилось, решили сходить в магазин пополнить запасы, развеять в воздухе «остаточный синдром» и, придя домой, помянуть царя югославских народов. Всё по задуманному: помыли посуду, расставили, привели себя в порядок, собрали на стол еду и напитки. Сели. Выпили за упокой великого человека, вспоминая, что он участвовал в военных действиях Первой мировой, был в плену, сидел в России, воевал на фронтах Гражданской войны, командовал партизанами Народно-освободительной армии Югославии во Второй мировой войне. Особенно важным и значимым для нас было, что Тито не побоялся Сталина, не подчинился его диктату, и Югославия вела независимую политику, не являясь участником Варшавского договора. Югославия как бы приравнивалась к капиталистическим странам Запада, и получить разрешение посетить её в качестве туриста или на частную (такого в совке вообще не предполагалось) поездку было также трудно, как в ФРГ или Великобританию. Югославские товары отличались от советских несравненным качеством и пользовались высоким спросом, являлись дефицитными и доступными далеко не любому. А очереди за дефицитом в магазине «Белград», куда стремились «паломники» со всего совка!… Бывал там и я за покупками для Ольги. Юра рассказал сальный анекдот про Югославию. На политзанятиях офицер, в совершенстве обладающий провинциальным областным говором, велит солдату перечислить участников Варшавского договора. Солдат перечисляет и затем задаёт офицеру вопрос: «Почему Югославия не участвует в Договоре?» Офицер отвечает, что она «не участвуить, но уходить». – «А как это: не участвует, но входит?» – «Ну, вот как же тебе объяснить? Ну, вот… Яйцы у ****у не уходють, а у ебле участвують».
Водочка приятно разлилась по плоти, окутав голову просветлением и всякою мыслию. Мы перешли к тонким материям, каждый из нас с задором читая, слушал себя, изрекая «высоким штилем»:
Я хочу,
Чтоб крылось в слове
Столько пламенного жара,
Будто блещет капля крови
Тяжелей земного шара.
Леонид Мартынов, «Капля крови».


     Наконец, от музыки слов и жестов перешли к собственно музыке. Юра расчехлил гитару и стал проверять звучание. Звонят в дверь. Никого вроде бы и не ждали. На пороге очень миловидная женщина еврейской наружности, обворожительно улыбаясь, справилась, живёт ли по этому адресу такой-то (то бишь я) и может ли она его лицезреть. Я представился, пригласил её войти, но пройти дальше коридора она отказалась. Юра из комнаты, трогая струны:
– Проходите, будьте любезны, присоединяйтесь.
Она:
– Нет-нет, спасибо, вы очень любезны, и, может быть, как-нибудь в другой раз… Однако, сегодня, видите ли, выборы, а я участница избирательной комиссии и пришла пригласить вас проголосовать. День-то ведь клонится к вечеру, а вы ещё не соизволили...
Я сообразил, что время уже часов пять вечера.
– Я, знаете ли, извините, не голосую, не участвую, в мои планы не входило уделить этому время сегодня.
– Ну, перестаньте дурачиться, вы же взрослый, разумный (думал, с её языка слетит «еврей») человек, – пожурила, с улыбкой помотав прелестной головкой. – Ждём. Обязательно придите!


     Затворил дверь. Избирательный участок находился в пятидесяти метрах от нас в одноэтажной пристройке к магазину «Решутас» (лит. Rie;utas»), в которой находились службы домоуправления. Мы с Юрой переглянулись, он тронул струны, и я попросил его сыграть третью прелюдию Вилла-Лобоса[5]. Мою любимую. Вспомнили и несравненную Розу Рымбаеву[6], для которой тему третьей прелюдии в песню «Любовь настала» позаимствовал великий и плодовитый композитор Паулс[7].


     Как-то так сложилось, что из наших многочисленных общих знакомых мало кто знал, что Юра играет на гитаре. В детские годы он закончил музыкальную школу по классу фортепиано, армейскую службу проходил в ансамбле песни и пляски Прибалтийской дивизии внутренних войск. Как гитарист Юра – самоучка, играл на классической шестиструнной гитаре с нейлоновыми (он всегда это подчёркивал) струнами классический гитарный репертуар. Он достиг высокой степени мастерства, но будучи вне системы, долго не находил выхода в широкое «поле». Был он исключительно артистичен и, как парень, ярок и красив. Роста невысокого, он смотрел на вас чёрными глазами, обведёнными траурной тенью. В них была не искра – то было пламя кузнечного горна, которое обжигало, плавило, проникало куда-то глубоко внутрь. Волновало - не отведи взгляд… Но не был Юра, увы, человеком деятельным и энергичным. Его талант иногда искрился фейерверком и на мгновение освещал, или, можно сказать, бил ослепительными хрустальными струями фонтана, в в лучах заходящего солнца. Мать его, Тамара Ивановна Калатозишвили репатриировалась из Харбина[8] прямиком в советский ГУЛаг. Отец - уроженец Харькова Анатолий Иванович Мирошниченко – фронтовик, прошедший всю войну. Волею судеб оба оказались в городе Вильнюсе и произвели на свет дитя. Юра вырос и эскизно унаследовал черты и таланты своих грузинских и украинских артистических семей, но, по всей видимости, не нашлось, к сожалению, ни человека, ни случая, который бы извлёк эти талантливые эскизы на свет божий и предъявил их публике. Не закончив по какой-то причине истфака и не имея никакой профессии или специальности, он долго не находил себе применения: влачил жалкое существование и жил частными уроками игры на классической гитаре. Учеников было немного: время было такое, что дети, за редчайшим исключением, хотели играть, как Джимми Хендрикс[9], а взрослым людям в совке было не до того. Надо было кормить семьи, а не тратиться на уроки музыки. Всё-таки при наличии свидетельства о музыкальном образовании его квалификация была признана: он получил работу сначала в музыкальном салоне при комбинате бытового обслуживания, потом и в музыкальной школе при доме офицеров. Оттуда пошли его занятия с художественной самодеятельностью. Его преподавательская деятельность дала плоды – он воспитал талантливых исполнителей.


     Сейчас Юра играл вразброс все пять прелюдий. Последней – четвёртую, когда в неё вклинился настойчивый звонок в дверь. Миловидная из агитпункта не улыбалась. На сей раз она не вошла. Строгим холодным голосом она пыталась меня пристыдить, дескать, гражданский долг, подвожу членов комиссии, пьянствуете тут с утра до вечера… Юра продолжал играть начатую четвёртую прелюдию, и я жестом указав в направлении Юры, тс…ссс, приложил палец к губам и тихо, почти шёпотом сказал, что бросить искусство и куда-то идти ради каких-то глупостей я не смогу. Для чего я выкаблучиваюсь, это «ne ;aisliukai»[10] – за такое меня могут ожидать серьёзные неприятности. Я заметил, что она неожиданно вставила литовское «ne ;aisliukai», но не придал этому серьёзного значения. Ёрничал и почти уничижительно отвечал ей, что ожидать мне нечего, я давно оЖИДел, с момента рождения, и голосовать не могу, потому что у меня спад политической активности. Ультимативно потребовав прийти на участок, иначе у меня могут возникнуть проблемы: «Мы ждём…», – она вызвала лифт.


     Обсудив инвариантность нашего положения, мы с Юрой, однако, были удивлены, что она пришла за мной второй раз. Но, плевать! Мы продолжали своё – стихи, музыка, весна, Юра с упоением играл испанскую и итальянскую классику, с блеском исполнял всякие тремоло и флажолеты, гольпе и тамбурины[11], я наливал из клюва «Белого Аиста»[12] и мы закусывали кусками из Альбениса[13] и Родриго[14]. Мы были в хорошей форме, что называется на взводе, но не пьяны: чувствовали себя высокодуховными представителями рода Homo Sapiens, далеко не последними в этом городе.


     Нашему удивлению не было бы предела, если б не раздражение, когда после звонка отворив дверь, я увидел нашу знакомую милашку вместе с небольшенькой, в вязаном цвета какао с молоком платье, женщинку лет около пятидесяти с лицом если не военачальника, то оперуполномоченного. Оперуполномоченное лицо, властно распахнув рукой дверь, ворвалась в коридор и осмотрелась. Планировка квартиры позволяла сразу охватить взглядом всю жилую площадь за исключением кладовки за распахнутой ею входной дверью, туалета, ванной комнаты и некоторых углов. Обнаружив кроме меня только Юру с гитарой наперевес и стол, уставленный напитками и закусками, она не успела открыть рот, как Юра со свойственной ему артистичностью, расшаркиваясь, стал приглашать их к столу. Я, было, приготовился к спектаклю и подыгрывал Юре, но женщинка одним ударом клинка прекратила нашу «клоунаду». Клинком оказался гневный поток обвинений, в которых слово «zaisliukai» прозвучало несколько раз. Мы с Юрой сначала слушали, но тирада несколько затянулась, и так как все, кроме нашей милашки, стали говорить одновременно, разгорелась перепалка, в костёр которой я бросал щепки о том, что игрушки уже забрал Андре, что у меня спад политической активности, что пьём за упокой души раба божьего Тито, что голосовать не стану, даже если урну домой принесут. Тем не менее главнокомандующая на основании введённого ею закона военного времени вынесла вердикт, предписывающий одеться и без промедления явиться на избирательный участок для исполнения своего гражданского волеизъявления. На этом они, хлопнув дверью, которая до сего оставалась открытой и на шум стали выглядывать соседи, вышли.
Обещанные мне неприятности не замедлили сказаться. Меня стали вызывать повестками в здание конторы на проспекте Ленина, вход сбоку, с улицы Лиепос, 21 (лит. Liepos). Мне было не привыкать.

Когда
Пахнёт
Великим хаосом —
Тут не до щебета весёлого,
И кое-кто, подобно страусам,
Под крылья робко прячут головы.
Леонид Мартынов. «Страусы»

     Впоследствии я понял, что миловидная еврейка сама вызвалась ходить ко мне для того, чтобы как-то предупредить об опасности, но видя, что я был не один, транслировать напрямую «кухню» агитпункта или вступать в доверительные беседы не стала. Время тогда было такое – стукаческое. Я же её посылов не расшифровал. Такие вот игрушки!


2017.03.09


Примечания:
 
1. Леонид Мартынов (1905–1980) – русский поэт и журналист, переводчик. Лауреат Государственной премии СССР (1974), Семён Кирсанов (Самуил Ицекович Кортчик; 5 (18).09.1906, Одесса, Херсонская губерния, Российская империя – 10.12.1972, Москва, СССР) – русский советский поэт, создатель рифмованной прозы в русской литературе.
2. «Тэн жидэк» (польск.) – «тот жидок», «сконт тэн хультай ма пинендзы на вудкэ пиць и паненком трафиць» (польск.) – «откуда тот гуляка имеет деньги, чтоб пить водку и угождать девушкам».
3. Элвис Пресли – (англ. Elvis Aaron Presley; 8.01.1935, Ту;пело – 17.08.1977, Мемфис) – американский певец и актёр, один из самых коммерчески успешных исполнителей популярной музыки XX века. В Америке Пресли прозвали «королём рок-н-ролла» (или просто «королём» – The King).
4. Вилла-Лобос, правильнее Эитур Вилла-Лобуш (порт. Heitor Villa-Lobos; 5.03.1887, Рио-де-Жанейро – 17.11.1959) – бразильский композитор. Один из самых известных латиноамериканских композиторов, Вила-Лобос прославился синтезом стилевых особенностей бразильской народной и европейской академической музыки.
5. Роза Рымбаева (род. 28.10.1957, Семипалатинская область, Казахская ССР) – советская и казахстанская эстрадная певица, киноактриса, педагог, Народная артистка Казахской ССР.
6. Паулс (латыш. Oj;rs Raimonds Pauls; род. 12.01.1936, Рига, Латвия) – советский латвийский композитор, дирижёр, пианист, политический деятель; народный артист СССР (1985) и министр культуры Латвии (1989–1993).
7. Харбин – город в северо-восточном Китае, административный центр провинции Хэйлунцзян. В XII веке в этих местах размещалась первая столица чжурчжэньского государства Цзинь. Город был основан русскими в 1898 году как ж.д. станция Трансманчжурской магистрали, из-за чего наиболее старые районы Харбина до сегодняшнего дня отмечены преобладанием архитектуры, типичной для Сибири. После Октябрьской революции многие дворяне, офицеры и белогвардейцы бежали в Харбин и внесли большой вклад в его развитие и возвышение. В результате к 1924 году в городе насчитывалось около ста тысяч русских эмигрантов.
8. Джимми Хендрикс – американский гитарист-виртуоз, певец и композитор. В 2009 году журнал «Time» назвал Хендрикса величайшим гитаристом всех времен. Широко признан как один из наиболее смелых и изобретательных виртуозов в истории рок-музыки.
9. «Ne zaisliukai» – лит. «не ирушки».
10. Тремоло, флажолеты, гольпе, тамбурины – технические приёмы игры на гитаре.
11. «Белый Аист» – марка молдавского ординарного дивина (бренди, «коньяк»). Содержание спиртов – 40 %. В настоящее время производится фабрикой «Барза Албэ» (Barza Alb;) в Бельцах, «Арома» (Aroma) в Кишинёве и «КВИНТ» (KVINT) в Тирасполе.
12. Альбенис, Исаа;к Альбе;нис (исп. Isaac Alb;niz; 29.05.1860, Кампродон, Жирона, Испания – 18.05.1909, Камбо-ле-Бен, Атлантические Пиренеи, Франция) – испанский композитор и пианист, один из основоположников испанской национальной музыкальной школы.
13. Родриго, Хоаки;н Родри;го Ви;дре (исп. Joaqu;n Rodrigo Vidre; 22.11.1901, Сагунто – 6.07.1999, Мадрид) – испанский композитор, один из крупнейших деятелей испанской музыки XX века.