Черный Понедельник

1. Понедельник.

Вот он. Монди Блэк. Последыш в эволюции человекообразных. Человек, собирающий гайки на заводе и заливающий свои тоскливые дни литрами палёного яда.

Монди Блэк… Надеется взять удачу за короткий хвост и никогда не отпускать ее. Хочет вытянуть счастливый билет, думая, что отличается от других тараканов. Что ему повезёт. И он изменит свою серую, тараканью жизнь. Станет орлом. Или хотя бы крысой.

Звучит песня:

Вот он. Как зовут тебя?
Монди Блэк меня зовут.
Родился я тараканом,
А хочу стать орлом.

- Как дела, приятель? - раздается голос.

Монди Блэк… Сидит в зале, где делают ставки на спорт. В зале, Монди не один. Есть еще женщина, принимающая и выдающая деньги. Она сухая, как половая тряпка, провалявшаяся после отмывки полов в грязном углу долгое время… Каждые сорок пять минут женщина покидает свое место работы, выходя на крыльцо, чтобы покурить, или позвонить и покапать немного яду на мозги своему мужу-неудачнику. Вечно недовольная гримаса на лице женщины заставляет Монди Блэка поскорее решать дела с деньгами и поспешно удаляться.

Есть в комнате еще смотрящий. Веселый мужичок лет пятидесяти, хромающий на обе ноги и постоянно шаркающий подошвами ботинок при ходьбе. Пальцы у мужичка - маленькие и скрюченные. Поначалу, пожимая столь маленькую ручку, Монди Блэк ощущал чувство неловкости. Но вскоре оно прошло.

- Как дела, приятель?

Монди Блэк… Сидит, тупо уставившись в монитор, на котором мелькают цифры и команды, команды и цифры. Больше нет того веселья, какое испытывал Монди в начале своей «ставочной карьеры». Теперь – одна жёсткая реальность, олицетворяющая себя с тем, что побеждает «Таракан-Юнайтед». И сумма в уголке монитора, равная нулю.

«Таракан-Юнайтед» … Неудачники в мире футбола последние два года. Полумертвые куски плоти… Они побеждают. Еще не победили, но уже ведут игру со счетом три к одному. Их противник – «Крысы Испании» - проигрывает. «Крысы Испании». Машина разрушения. Локомотив в мире спорта.

- Как дела, приятель?

«Плохи дела, блин». Но вслух Монди это не проговаривает. Голова смотрящего склоняется к плечу Монди. От смотрящего пахнет жареными семечками и потом. Монди даже не оборачивается. Он сидит и смотрит на нолики в углу монитора.

- Как дела, приятель? - говорит смотрящий и тычет своим скрюченным пальцем в экран монитора. Читает дальше. - Зря столько ставок понаставил… Ставь одну. Ведь опять всё проиграешь.

Монди Блэк смотрит на скрюченный палец. Прожилки. Сухая, старая кожа. Тоненькая вена. Криво обрезанный ноготь. Монди переводит глаза с пальца на ставку «Крысы Испании – забьют два или три гола». Монди пожимает плечами. Про себя, разумеется.

- Зря ты эту хреновину сделал… Слишком опасно. Не забьют они два или три гола. Видишь, с кем они играют? - голос смотрящего становится громче. И даже как-то… Звонче. – Забьют четыре, и всё, блин. И ты, блин, опять проиграл, приятель. Всё, блин, проиграл.

Затем смотрящий, качая головой, удаляется. Подходит вплотную к телевизору; смотрит, как Крысы, подобно вялым амебам, перекатываются с места на место по зеленому полю, а Тараканы уверенно пасуют друг другу мяч.

- Засада… - бормочет смотрящий. Тяжело вздыхает, протирает рукой свою потную шею. - Не могу больше смотреть на это ****ство… Не игра, а дерьмо какое-то… Во что они игру превращают? Раньше не так всё было…

Смотрящий уходит за пивом. Монди Блэк снова смотрит на нолики в углу монитора. С ними что-то не так. Нолики расплываются. Не в силах побороть сонливость, Монди тоже уходит. Голова его падает на стол перед монитором. Голос комментатора из телевизора – последнее, что слышит Монди.


2. Понедельник.

Звучит песня, как прелюдия ко сну.

Вот он. Как зовут тебя?
Монди Блэк меня зовут.
Родился я тараканом,
А хочу стать орлом.

Монди приходит в себя. С удивлением озирается. Вокруг него – роскошь, манящая своей непорочной белизной.  Огромные картины, полные экспрессии, висят на стенах, а позолоченная мебель способна только порадовать невидимые глаза.

Монди сидит за столом. Пышные шторы из атласа темно-синего цвета закрывают окно. Комната напоминает убежище. Слишком консервативно. Слишком много черного.

На столе стоит небольшой поднос прямоугольной формы. Рядом с подносом – ярко разукрашенная баночка, похожая на солонку, и пластиковая трубочка. Монди открывает баночку, высыпает ее содержимое на поднос. Блеск в глазах. Монди небрежно прокладывает на подносе узенькие дорожки. Он собирается пойти по этим дорожкам, чтобы окунуться в сказочный мир громких ощущений. Монди подносит трубочку к рассыпчатому, белому порошку и вдыхает его через нос. Откидывает голову назад. Ждет секунд двадцать; неподвижен, как тигр, готовый прыгнуть на свою добычу. Затем Монди снова подносит трубочку к подносу. Вторая дорожка. Третья.

Монди зачесывает гребнем свои грязные волосы назад. Надевает твидовый пиджак, что испещрен морщинами на рукавах и складками возле двух перламутровых пуговиц.  Монди смотрит на себя в зеркальное полотно, спрятанное в большом, черном шкафу.

Безумие в глазах. Монди рад этому безумию. Власть, желание причинить боль и смелость, заправленная силой в руках, кружит голову Монди. Он чувствует себя всесильным в этой комнате, в этом мире горьких грез и потухших желаний.

- Ты ведь сильный парень, правда? - шепчет Монди своему отражению в зеркале.

Отражение молчит. Монди подходит к столу. Наклоняется. Четвертая дорожка уже не воспринимается, как подарок судьбы. Она не дает желаемого эффекта. Монди утирает нос, закрывает баночку с чудесным порошком. Затем сливается с зеркальным полотном в шкафу в одно целое. Прячется внутри чистого стекла. Звучит песня:

Вот он. Как зовут тебя?
Монди Блэк меня зовут.
Родился я тараканом,
А хочу стать орлом.

3. Понедельник.

- Как дела, приятель?

В зеркальном трактире шумно. И холодно. Повсюду стекло. Стеклянные вазы, стеклянные тарелки, стеклянные столы. Стеклянный пол, стеклянные стены. Стеклянные люди с остекленевшими глазами.

Мракобесие, накопившееся в переулках стеклянного города, выходит в ночь; охватывает своими длинными щупальцами все улочки и выпускает чернильное облако, что ложится на головы людей и обращает их в маленьких бесят. Теперь ночь принадлежит только мракобесию. И каждая клетка на телах источает чернильную порочность.

- Как дела, приятель?

Монди и его собеседник сидят в углу трактира. На гладкой поверхности полупрозрачного стола – бутылка, отливающая матовостью зеленого стекла, два стакана и пачка сигарет «Стеклянное яблоко».

Монди смотрит на двух женщин, что пьют пойло, находясь за стойкой бара. Женщины смеются, пытаясь привлечь к себе внимание; их смех раздражает Монди. Смех, как хруст разбитого стекла. Монди уже представляет себе картину: бутылка опускается на голову одной из хохочущих дур. Кровь, крики. И сердце Монди, готовое выпрыгнуть из груди от полученного удовлетворения.

- Как дела, приятель?

Первая хохотушка совсем толстая и некрасивая. Когда она смеется, ее пышные телеса трясутся в такт ее смеху. Лицо даже не накрашено, щеки покрывают маленькие, красные пятнышки. Нос толстушки приплюснут. Поросячий нос. Монди отводит глаза от пышных телес.

У второй хохотушки – волосы, будто огненные язычки, локонами спадают на худенькие плечи. Ее не назовешь красивой. Все-таки возраст сжигает женскую красоту и топчет лицо, делая его похожим на смятый кусок бумаги. И как худосочная хохотушка не старалась смягчить лицо румянами, глаза выдавали ее с головой. Грустный суккуб, не способный найти себе объект, с которым мог бы поделиться своей страстью. И неудивительно, с таким количеством стеклянных людей вокруг…

Монди не может отвести глаз от худенького суккуба. Угасающие свечки мало привлекают Монди, но эта привлекла. Монди убеждает себя, что суккуб одинок. Затем представляет себе, как этот худой суккуб снимает с себя человеческую кожу, потемневшую от бестолковой сдержанности, и становится тем, кто есть на самом деле, - рыжеволосым ангелом с внутренним пороком. Монди представляет себе ангела в постели. Ее руки связаны веревкой, а в темных глазах горит желание. Обжигающий воск льется с горящей свечи на обнаженное тело. Женский крик. Не знаешь только, чего в этом крике больше: боли или сладострастной похоти. Воск застывает быстро на теле рыжеволосого ангела. Грудь, живот и пах краснеют. Монди снимает с себя твидовый пиджак, бросает его на пол и, склонившись к ногам рыжеволосой худышки, целует ее длинные ступни, точно просит прощение за боль, которую он ей причинил.

Ангел улыбается. Монди прощен.

- Как дела, приятель?

- Неплохо, блин, неплохо… - отвечает Монди, смотря прямо в глаза смотрящему.

Смотрящий закуривает. Зеркальный мир исправил его физический недостаток. Скрюченных, маленьких пальцев больше нет.

- Сигареты – дерьмо - проговаривает смотрящий и тушит недокуренную сигарету о стеклянную пепельницу. – Как тебе это нравится?

- Что именно? Сигареты?

- Бой, приятель. Я говорю про завтрашний бой.

- С ним что-то не так?

- Да… Скажем так, всплыло кое-что... - смотрящий поворачивает голову и смотрит на барную стойку. – Милые дамы, неправда ли?

- Кажется, ты говорил о бое…

- Да, бой… - смотрящий вздыхает, кладет свои большие, мясистые руки на стол и опирается на них всем телом. – Жаль мне это говорить, но тебе придется лечь.

- Лечь, значит… Ну что ж, не впервой - Монди бросает взгляд на барную стойку. Рыжеволосый ангел смотрит в его сторону. – Во втором раунде?

Смотрящий кивает головой. Он рад, что Монди не расстроился. По-крайней мере, не показал своего расстройства. В пространстве их незамысловатого разговора возникает пауза.

- Сфотографируй и вставь в карточку. На память - насмешливо говорит смотрящий.

- О чем ты? - удивляется Монди.

- Ты все глаз не сводишь с барной стойки.

- Любуюсь формой бара. Всегда мечтал о таком.

- Ну да - смотрящий с жадностью присасывается к бутылке. Прозрачная жидкость вытекает, скатывается по жирной шее смотрящего. Растворяется. – Не советую. У меня глаз намётанный – тёлочка с большим грузом проблем. Ты не выиграешь с ней, а только проиграешь. Да к тому же старовата для тебя.

Теперь Монди точно знал, что подойдет к рыжеволосому ангелу. Из принципа. Монди всегда хотелось сделать назло отцу, которого у Монди не было. А смотрящий годился на роль отца.

- Ладно, я пойду - говорит смотрящий.

- Удачи.

- Ты от своего не оступишься?.

- Не понимаю, о чем ты.

- Ты знаешь, о чем я.

- Все это напоминает пустой разговор, который ни к чему не приведет.

- А тебе неприятны пустые разговоры?

- Мне неприятно, что эти разговоры никуда не приводят - отвечает Монди.

- Не все пустое – бесполезно. Как и бесполезное – пусто.

- Каждый все равно останется при своем мнении.

Смотрящий встает. Змеиная усмешка. Неприятная усмешка. Монди отвечает на усмешку смотрящего протянутой рукой.

- Смотри, как бы не довели тебя ангелы до неприятностей - говорит смотрящий и пожимает руку Монди.

Монди смотрит вслед уходящему псевдо-отцу. «Почему он сказал про ангела?». Теперь это неважно. Монди украдкой смотрит на женщин за барной стойкой. Они продолжают лениво перебрасываться фразами, попивая свои дурацкие коктейли. Больше не смеются. Монди никогда не понимал, как можно принимать в свой организм подобную отраву, снабженную ко всему прочему отпугивающей ценой.

Монди не торопится. Он знает, что этим женщинам нечего делать, кроме как заливать себя слабым алкоголем и надеется на кошелек с приличными чаевыми. Вся их фантазия только на это и рассчитана. Монди знает, что женщины уйдут нескоро. Он раскуривает сигарету. Морщится. Переворачивает пачку сигарет. На обратной стороне надпись: «За счет заведения». Монди тушит сигарету. Берет в руки бутылку. Встряхивает. Бутылка пуста. Смотрящий, старая скотина, выпил весь виски.

- Этот мальчик глаз с тебя не сводит, подруга - обращается тихим голосом толстая хохотушка к своей «подруге».

Рыжеволосый ангел смотрит на столик в углу. Да, действительно не сводит. Но почему? Выглядит он потрясающе. Видно, что одежонка дорогая. Он ведь может себе позволить хорошую девочку. С чего это молодого мужчину потянуло на мам?

- Какой он мальчик? - отвечает рыжеволосая. Касается своими ярко-накрашенными губами рюмки. Мутно-белая жидкость щекочет язык, щекочет нёбо. Рыжеволосый ангел чувствует, как по ее телу разливается сладкая нега. И тянет ко сну.

- А кто же он, тогда?

- Ну… Молодой мужчина, к примеру.

- Наверное, какой-нибудь извращенец…

- С чего ты взяла?

- А ты мне поверь. Уж я-то в них разбираюсь.

- Может, ему просто надоели молодые курочки? - спрашивает рыжеволосая у толстушки.

- Ну да. Этому мальчику?

- Молодому мужчине. Знаешь, курочки только и умеют, что выкачивать всю энергию из их сильных тел.

- А ты не выкачаешь из него?.

- Нет. Мы обменяемся энергиями.

- Ты ему в матери годишься - говорит толстушка, жадно проглатывая свой коктейль.

Рыжеволосая с удовольствием отмечает маленькую обиду в голосе собеседницы.

- Да ладно тебе. В старшие сестры – может быть.

- Не связывалась бы ты с ним…

- Ты как будто уверена, что он подойдет.

- Не уверена. Знаю. Посмотри на него. Воображает из себя черт знает кого…

И действительно, он подходит к барной стойке. Рыжеволосая тут же отворачивается и уставляется на этикетки разноцветных бутылок. Темных цветов здесь больше. Почему темных цветов везде больше, чем светлых? Бутылки мозолят глаза. Тогда рыжеволосая смотрит на свои руки. До чего они ужасны. Столько вен. Рыжеволосая хочет простонать от огорчения.

- Здравствуйте - проговаривает Монди.

- Чего надо? - спрашивает толстушка, нагло смотря прямо в глаза Монди.

Рыжеволосая не сдерживает улыбку. Монди стоит, хлопая глазами. Он не удивлен ответом толстушки. Просто ошарашен ее грубостью. Толстушка напоминает Монди деревенскую девушку, приехавшую в город и пытающуюся строить в этом городе светскую львицу. Жалкое зрелище. Монди решает ответить. И отвечает, игнорируя толстушку.

- Вы позволите угостить вас? - обращается Монди к спине, прикрытой тонкой тканью оранжевого цвета. Похоже на шелк. Ну да, это и есть платье из шелка. Так и хочется прикоснуться…

- Не позволю.

Рыжеволосый ангел даже не повернулся, когда дал ответ.

- Почему не позволите? Боитесь быть должны?

- Слишком вы умный для своих лет - отвечает рыжеволосая.

- Ну а все-таки?

- Просто не хочу.

Терпкий аромат духов. Рыжеволосая представляет себе, как этот обладатель модного пиджака старательно поливает свои вещи туалетной водой. Либо он сильно себя любит, либо сильно в себе не уверен. Хотя держится обладатель модного пиджака достойно. Рыжеволосая выставляет свое лицо на свет.

- Это ведь дайкири? - обращается Монди к рыжеволосой, показывая пальцем на рюмку с мутно-белой жидкостью. – Сидя вдалеке, я подумал, что вы пьете «Пина коладу» …

- Вам ведь ответили уже! - отвечает за рыжеволосую толстушка.

Лицо толстушки так и пышет гневом праведным. Ее забыли – вот, в чем дело. Также, как дети частенько забывают свои игрушки, когда становятся взрослыми. Монди даже делает короткий шаг назад. В общении с женщинами Монди уяснил для себя золотое правило: в состоянии гнева женщина способна на все, что угодно ей самой, и не угодно мужчине.

- А я, кажется, с вас не спрашивал - спокойно говорит Монди и снова к рыжеволосой. – Я так понимаю, что вы не горите поддержать со мной беседу… Можно узнать хотя бы ваше имя?

- Да, пожалуйста - отвечает устало рыжеволосая. – Элеонора.

- Ригби?

- Нет, просто Элеонора.

Теперь она похожа на бабочку, у которой с крыльев стерли пыль. Усталость – как следствие выпитой «Пина колады» … Трех порций «Пина колады». Монди смотрит на потухшее лицо Элеоноры. Вблизи оно кажется старым. Монди беззвучно произносит имя рыжеволосой, как будто пробует на вкус ванильное мороженое, смакуя его сладкую консистенцию.

- Это ваше настоящее имя? - интересуется Монди.

Толстушка с пыхтением слезает со стула. Сиденье узковато для ее крупных булочек… Внезапно Монди испытывает жалость. К толстушке, которую никто не хочет. К рыжеволосому ангелу, которую пока хотят, но побаиваются… Побаиваются ее внешности, ее роста, ее энергии. Мужчины в своей массе – трусы. Они бояться принцесс, так как понимают, что за принцессу нужно хорошенько побороться… Элеонора... Рыжеволосый ангел затмения. Стареющая принцесса тьмы.

- Я устала, Нелли. Пойду домой - говорит толстушка, проверяя свою крупную сумку. Роется в ней с таким видом, как будто все, так и горят желанием украсть что-нибудь из ее сумки.

В трактире уже малолюдно. Поздний вечер. Почти что ночь. Толстушка кладет деньги на барную стойку. Смятые бумажки. Бармен, непримечательный человек, не торопится взять деньги. Чаевых там нет.

Толстушка уходит, на прощание зыркнув в сторону Монди. Элеонора потягивается и улыбается Монди. Это не может не радовать. Оранжевое платье сковывает движения рыжеволосого ангела. Монди так и хочется сказать ей, чтобы она сбросила с себя это платье и расслабилась. Некоторое напряжение со стороны Элеоноры сковывает Монди. А ему не нравится это. Чувство скованности. Словно обмотали цепями голое тело и засунули в холодильник.

- Так вы не ответили на вопрос… - говорит Монди и садится за барную стойку. Бармен все-таки забирает деньги и отходит чуть в сторону.

- Не помню вопроса…

- Ваше имя… Оно настоящее?

- Разумеется, настоящее. С чего оно должно быть ненастоящим?

Лицо Элеоноры тут же покрывается красными пятнами. Ага, значит, она смущается чего-то. Может, боится, что ее посчитают проституткой? Монди чувствует, какая тревога исходит от тела рыжеволосого ангела. Он видит, что она поняла его намек.

- Чего вы добиваетесь? - спрашивает Элеонора.

- Можно я буду звать вас Нелли? - отвечает на вопрос вопросом Монди. Его веселит раздражение рыжего ангела.

- Нельзя.

- Почему?

- Что – почему?

- Почему нельзя вас называть Нелли? Оно вам подходит.

- Потому что я не настолько хорошо вас знаю, чтобы вы называли меня так.

Она опять отворачивается. В Монди просыпается желание обнять эти худенькие плечи. Ему становится интересно: сколько ей лет? На сколько она его старше? На пятнадцать? На двадцать? Выглядит она очень даже неплохо…

- Вы выглядите просто отлично для своих лет.

Монди понимает, что сморозил глупость, судя по взгляду, каким Элеонора Его одарила.

- Пожалуйста, помолчите. Вы так кажетесь умнее.

В дело пошли уколы.

- Я и без слов самый умный.

- С трудом верится.

- Может, закажем коктейль? - спрашивает Монди.

- Чего вы хотите от меня?

Это было уже сказано, как вызов. Монди недолго думает и принимает вызов.

- Я хотел бы переспать с вами.

Это было сказано так тихо, что Элеонора с трудом разобрала слова. Но разобрала. Глаза ведь широко раскрылись от удивления.

- Знаете, кто вы? - говорит Элеонора, понизив свой голос на полтона.

- Кто? Мне ужасно интересно…

- Вы просто позёр… Позёр, который из себя что-то пытается корчить.

- Вы имеете ввиду мой имидж?

- Я имею ввиду вас.

- Значит, позёр… - задумчиво бормочет Монди. – Как ваша подруга?

- Какая подруга?

- Их разве у вас много? Толстая подруга.

- Откуда вам известно, сколько у меня подруг?

- Потому что я все про вас знаю - отвечает Монди. Чувствует, как ноги у него вспотели от волнения. – Вы с ней только потому, что кажетесь на ее фоне принцессой.

За эти слова она хочет уже убить его. Она хочет встать и покинуть этот грязный трактир. Она хочет впустить в свои, загрязненные жизнью, легкие немного воздуха. Но она не уходит. Что-то держит ее. Элеонора понимает, что он – не такой, как все. Он говорит то, что думает. Он – смелый.

- Она не хотела быть грубой. И она мне не подруга. Просто иногда на нее находит…

- А, по-моему, ваша подруга – редкостная свинья.

- Может, хватит уже оскорблять женщин?

- Женщин? Пока я оскорбил только ее.

Бармен отвлекает их от разговора своим замечанием.

- Прощу прощения, вы будете что-нибудь заказывать?

- Нет, не будем - отвечает Монди. – Мы уже уходим.

Монди извлекает наружу свою волшебную карточку, сделанную из пластика. Бармен тянется своей хлипкой ручкой за карточкой.

- Подождите, я оплачу за себя… - встревает Элеонора.

- Не нужно. Это лишнее для вас движение.

- Там много.

- А, мелочи жизни. Пустяки.

Элеонора снова не сдерживает улыбку. Она расплывается в ней. Позерство молодого мужчины для Элеоноры, как сахар в чашке крепкого кофе. Но еще сильнее греет Элеонору то, что молодой мужчина ухаживает за ней…

Это же ее и настораживает.

- Я провожу вас - говорит Монди.

- Нет, я уж как-нибудь сама …

- Поздно уже.

- Ничего страшное. Не впервой.

- Я буду за вас переживать.

Элеонора слишком устала для споров. К тому же коктейль совсем расквасил ее. Элеонора зареклась не пить эти ужасные коктейли. Но обещание не сдержала. Человеку всегда так трудно побороть свое желание…

- Ладно, идемте.

Монди даже не улыбнулся. Видимо, он увлекся игрой, что называлась «Я – самый умный, я – самый модный, я – рыцарь в кровавых доспехах». Элеонора вспомнила слова толстушки. «Воображает из себя черт знает кого…». Ну, может быть. Может быть, он действительно очередной пустозвон, что вешает рыжему ангелу лапшу…

Но с другой стороны, Элеоноре надоело одиночество. В ее жизни давно не было нормального мужчины. Одни идиоты и неудачники. Рыжий ангел окинул кратким взором Монди… Этот хотя бы выглядит прилично. К тому же он молод. А Элеонора хотела почувствовать себя молодой и желанной. Она хотела, чтобы ее любили.

- Где вы живете? - спрашивает Монди.

- Неподалеку отсюда… Вы – на машине?

- Нет, у меня нет машины.

- Почему?

- Не люблю машины. Они загрязняют воздух.

Элеонора улыбнулась, как будто говоря: «достойно ответил».

Когда они вышли, в трактире остался только бармен.

4. Понедельник?

Когда они вышли из трактира, Монди взял ее за руку. Прикосновение совсем затуманило мозги Элеоноре. Ей захотелось обнять крепкое, молодое тело ее спутника. Рука у Монди – холодная, как лед. Элеонора взглянула на молодого мужчину. Лицо непроницаемо. Неужели, он нервничает? А казался таким бесстрашным рыцарем…

Странно, но всю дорогу они молчат. Как подростки, которые оказались наедине друг с другом. Они влюблены, но не еще не знают, что делать со своей любовью. И как правильно ее применить.

Они проходят школу, огражденную колючей решеткой. Стадион. Раньше здесь был пустырь. Монди вспоминает, как бежал по этому стадиону, но никак не мог намотать круг. Дыхание у Монди всегда было ни к черту. Обычно он сваливался одним из первых с болью в правом боку…

Теперь на месте пустыря построили спортивный комплекс. Это большое здание с маленькими окнами наверху. Государство выделяет большие деньги на строительство спорткомплексов и на рекламу в телевидении, пропагандирующую особую любовь к спорту. Очевидно, с детства готовят подростков к войне. Пушечное мясо, борющееся за фальшивый идеал и гибнущее за свою страну. В заключении: посмертная награда и гроб с пеплом или кусками плоти. Грустная картина.

Монди отводит глаза от стадиона. Со школой у него связаны неприятные воспоминания. Бесконечное противостояние и вечный страх – вот, что такое школа. Но разве сама жизнь – не есть противостояние? Мы, люди, всегда чему-то противостоим. Не будет борьбы, не будет смысла жить… Уж Монди знает. Он постоянно борется, выходя на сцену, окруженную толпой людей. Но на сцене Монди борется и терпит удары, так как ему есть за что бороться. Волшебный порошок, роскошная квартира, дорогая мебель, дорогие вещи. А в школе? За что боролся он в школе? Чтобы стать лидером? Но Монди не хотел становиться лидером. Ему претила эта мысль. Монди нравилось равноправие в обществе. Всякий раз Монди становилось грустно от того, что в его стране все старались пролезть в самый верх, чтобы руководить другими. Все хотели стать лидерами. Монди мечтал о равноправии, но знал, что его никогда не будет…

- О чем ты думаешь?

Монди поворачивает голову. Она смотрит на него. Обольстительный ангел. В ночи она кажется совсем такой молодой и красивой… Возникает странное ощущение, будто Монди знает эту женщину уже много лет.

- Так, о многом…

Они идут по асфальтированной дорожке. Проходят ларьки. Выгоревшие в ночи вывески рекламируют продукты, хозяйственные товары.

Они идут по изуродованному ямками асфальту. Машин почти нет. В одном доме уже нигде не горит свет. Монди насчитывает… Шесть этажей. Нормальные люди уже спят, а он гуляет, держа за руку рыжую обольстительницу.

- Я думал о временах, когда учился в той школе. Мне всегда было трудно бегать… С легкими проблема. Я вообще спорт никогда не любил. Да и сейчас его не люблю.

Элеонора молчит. Монди продолжает.

- Наверное, это все из-за того, что у меня не было отца. Мама пыталась сделать из меня слюнтяя. Знаешь, у меня было трудное детство. Я решил, что нужно менять свою жизнь… Поэтому пошел на борьбу. Стал заниматься каратэ… Прозанимался где-то полгода. Все надоело…

Элеонора молчит. Монди продолжает.

- Потом я долго блуждал, пытаясь найти самого себя… Чувствовал себя неудобно, как рыба в песке. У меня даже мысль была: а не плюнуть ли на всё, и уехать из страны? Знаешь, я всегда чувствовал себя здесь чужим… Но потом… Что-то во мне изменилось. Изменился я сам. Повзрослел, наверное. И увлекся боксом. Я захотел разбогатеть на спорте. Так загорелся, что стал уделять боксу почти всё свое время. А в свободное время читал…

Монди чувствует, как рука Элеоноры сжимает его руку.

- Что ты читал?

Монди задумывается.

- Разную литературу читал… В-основном, художественную. Мне очень нравились рассказы Хемингуэя. Знаешь, многие принимают спортсменов за тупых… Это всё ерунда. Стереотип, который нам пытаются навязать. Среди спортсменов есть очень много умных людей. Я сам знал, и знаю таких…

- Сейчас ты тоже занимаешься боксом? - спрашивает Элеонора.

- Да, конечно. Хотя мне никогда не нравилось то, чем я занимаюсь. Я всегда был против насилия. Но проходит время, и ты понимаешь: не всегда выходит так, как ты этого хочешь. Поэтому я научился перевоплощаться. Мне пришлось полюбить насилие…

А вот и мост. Он возвышается над землей. Длинный, мрачный мост, как вереница из уставших путников, преодолевающих песочного демона. Демон тянет узкие ноги к себе вниз, мешает идти. Мост старинный. Кажется, он пережил многие смерти и повидал разные ужасы на своем пути. Путь у моста только один с самого рождения, а машины – путники, что сопровождают его.

Они и мост преодолевают. Заворачивают за угол. Монди уже плохо различает, где они находятся. Его клонит в сон. Они идут. Мимо мусорных пакетов, одиноко прислонённых к столбу. Мимо парикмахерской. Мимо неприятных запахов. Мимо домиков.

Дворы служат продолжением сточных канав, а люди – их отбросами. Такое сравнение приходит в голову Монди, когда он видит, какой вокруг него царит беспорядок. Разбитые бутылки, шелуха от семечек…

- Мы пришли - говорит Элеонора.

Странно, но, когда Монди входит в дом, неприятное чувство пробирается к нему в живот и там застывает, подобно мокрой глине. Монди охватывает желание сбежать.
Ключ со скрежетом проворачивается в замке двери. Один оборот. Второй, третий…

Они входят. Темно. Оба молчат. Луч фонаря из окна слегка разгоняет мрак, царивший в коридоре и прихожей.

Нелли тянется к выключателю, но Монди перехватывает ее руку. Прижимает тело ангела к стене и встречает сопротивление. Руки Элеоноры сжимаются в маленькие кулачки.

- Подожди...

Она вырывается из его объятий. Щелчок выключателя. Прихожую с коридором заливает тусклый свет. Монди отмечает, какая все-таки она худенькая… Неужели, ничего не ест? Жалость поднимается откуда-то снизу, обволакивает мягким желе сердце Монди.

- Куда ты так торопишься?

Она снимает туфли со своих ног. На свет показываются чулки. Монди стоит на одном месте и смотрит, как рыжий ангел снимает с себя кожу. Элеоноре немного досадно из-за такого начала. Она думала, что он окажется потерпеливее… Она уже начинает жалеть, что пригласила его к себе.

- Я просто очень хочу тебя…

- Всему свое время - Элеонора решает включить «хозяйку положения». – Ну, что ты стоишь? Раздевайся!

Монди садится на тумбу для обуви. Пальцы нащупывают мягкие шнурки на мокасинах, вытягивают. Шнурок застревает. Монди дергает сильнее. Образуется узел. Монди закусывает губу от злости. Вот так всегда… Шнурки постоянно завязываются в узел.

Элеонора вплывает в кухню. Привычным движением руки ставит чайник на плиту. Газ выходит с шипением. Вспышка огня. Элеонора берет со стола зеркало. Внимательно разглядывает свое лицо. Ну вот, морщины… Куда от них денешься? Элеонора надувает свои губы. И губы не те, что были раньше… Элеонора высовывает кончик языка. Да и рот стал жестким, и грубым, познав всю силу искушения жизни.

Закончив с мокасинами, Монди заходит в открытую гостиную. Квартира довольна скромна на вид. Комната вгоняет Монди в некоторое уныние. Он представлял себе жилище ангела совсем не таким…

И так всегда. Реальность зачастую уничтожала в Монди желания. Ему нравилось брать готовую скульптуру и пытаться вылепить из нее что-то свое, что-то новое. Переделать ее на свой лад. Но скульптура уже готова. Ее не изменишь.

- Ты будешь чай или кофе? - доносится голос ангела из кухни.

- А есть что-нибудь покрепче?

- Да, есть. Вино. Но я думаю, на сегодня хватит отравы.

Элеонора входит в гостиную… И удивляется. Сняв свой модный пиджачок, молодой мужчина превратился совсем в мальчишку. Солидность чудесным образом испарилась.

Элеонора улыбается «мальчику». Интересно, сколько ему лет? Может, он и не боец вовсе? Элеонора насмотрелась в своей жизни на таких… Мужчины склонны к преувеличению собственных достоинств. Также, как склонны к уменьшению собственных недостатков. Может, «мальчик» наврал ей? Может быть, он – сынок богатенького папочки, решивший купить женщину, которая ему в матери годится? Показать своему отцу, что у него тоже собственное эго имеется?

- Почему ты на меня так смотришь? - спрашивает Монди.

- Просто смотрю… Любуюсь - натянуто улыбается в ответ Элеонора.

- Сколько тебе лет?

- Меня этот вопрос волнует не меньше. Сколько тебе?

- Тогда, может пора раскрыть друг другу карты?

- Это было бы неплохо. Для начала ты назовешь свое имя. А потом уйдешь отсюда.

- Ну… Я не сделаю ни того, ни другого.

- Тогда я пойду спать. Я ужасно устала - отвечает Элеонора и поворачивается спиной к Монди.

Мягкое шипение воды в чайнике…

Он настигает ее возле шкафа. Как дикий зверь, цепляется за нее, в надежде обрести спасение. Элеонора даже удивлена его необузданной страсти. Мальчик совсем не контролирует себя. Он напоминает Элеоноре сорвавшегося с цепи пса, что сидел без еды пару дней…

Элеонора издает тихий стон, когда мальчик кладет свои руки ей на грудь. Дыхание замирает на шее рыжего ангела. Дыхание смерти. Элеонора чувствует его язык. На шее становится мокро. Как от собачьей слюны. Руки мальчика – как призраки, что вызывают страх и мурашки по всей коже. В груди всё леденеет от его прикосновения. Элеонора вздрагивает. Что-то твердое упирается ей в ягодицы. Осколок от каменной скалы, готовый пронзить тело рыжего ангела и выпустить кровь наружу. Затем наступает что-то совсем невероятное: мальчик легонько кусает Элеонору за ухо. Женщина теперь точно уверена: у нее за спиной пристроился огромный пес с торчащим навытяжку половым органом...

- Прекрати!

Она снова вырывается от него. Это всё от спиртного. Элеонора сходит с ума от этого проклятого спиртного…

- В чем дело?.

Видно, что он расстроен. Элеонора смотрит на него. Господи, он еще совсем ребенок. Совсем еще дитя. Что это нашло на нее?

- Извини, но тебе нужно помыться… - произносит Элеонора первое, что приходит ей в голову.

Монди молчит. Его поникшая голова и вид ребенка, у которого отняли игрушку, - вызывают у Элеоноры лишь чувство жалости. Всё, что происходит с ней, кажется жалким спектаклем, в котором женщине с рыжими волосами отводится плохая роль. С досады Элеонора хочет заплакать.


5. Понедельник.

Монди выскальзывает из одежды и тихо вздыхает от облегчения. Наконец, здесь, в этой крохотной ванной комнате, где стены обложены безвкусной плиткой, Монди чувствует себя комфортно.

Он смотрит на зеркальный шкафчик. Глаза в отражении какие-то чужие, заспанные. Монди открывает дверцы шкафчика, чтобы спрятаться от этих глаз. Итак, две зубные щетки. У щетки с зеленой ручкой прямо из головы торчат лохматые волосы. Никуда не годится…

Монди открывает кран. В узенькую ванну течет струйка холодной воды. Монди выкручивает кран до конца. Вода все равно плохо выходит. Какие-то баночки с кремами… Их названия мельтешат перед глазами Монди. И он закрывает дверцы шкафчика.

- Как тебе это нравится, приятель?

Голос из потолка падает на голову Монди и оглушает его. Тело сжимается от слабости. Монди смотрит в зеркало шкафчика, словно там надеется увидеть источник голоса.

- Как тебе это нравится, приятель?

Смотрящий. Монди залезает в ванную. Пытается избавиться от назойливого голоса, обмазывая свое голое тело дешевым мылом. Химический запах клубники. Мыло в руках превращается в кашу.

- Ты уходишь в прошлое, приятель… Всё, что сейчас с тобой происходит, - это переживания давно минувших дней. Зачем ты пытаешься вернуть эти переживания, а?

- Замолчи - бормочет Монди, закрыв глаза и подставляя свое лицо теплому душу.

- Ах да, тебе недостает чувств в твоей реальной жизни… Но ты ведь ничего не делаешь для того, чтобы испытать их снова. Ты слышишь меня, приятель? Ты погряз и засох. Превратился в того, в кого меньше всего хотел превратиться… В таракана.

Монди слышит свист чайника, который сразу же прекращается. Элеонора выключает газ, но не выпускает кипяток из стали. Она решает ничего не делать. Уже слишком поздно для кофе.

- И вот теперь ты, в своем сне, пытаешься пережить заново… Какой простой выход, приятель! - продолжает смотрящий. – В своем сне ты – снова молодой мальчик, который возжелал женщину. А женщина возжелала тебя. Как же это удобно,  приятель!

Вода больше не идет. Монди тщательно вытирает свою голову махровым полотенцем, надеясь вытравить голос из головы. Зеркало вспотело, задохнулось. Монди провел рукой по нему. В ответ – укора полный взгляд.

- А я тебя предупреждал ведь… Не суйся к этой женщине. Сторонись своего прошлого. Иначе оно затянет тебя в трясину, и ты пойдешь на дно. Не будет больше спорта. Не будет новых побед и поражений. Не будет ничего…

- Это всё бред. Ты бред просто несешь - бормочет Монди. – Ты мне всё это говорил, когда я уже уснул… Я ведь уснул в той комнате, где ставки принимают… Помнишь?

- Да, конечно. Ты и сейчас там спишь.

- Ну и замечательно. Я хочу поспать подольше; оставь меня в покое…

- Не оставлю. Не могу оставить.

- Почему?

- Потому. Знаешь, какой сегодня день?

- Да… Не знаю. Я не помню.

- Понедельник. Черный понедельник. Для тебя, Монди Блэк, он черный. Знаешь, почему?

- Не знаю.

- Ты снова проиграл, приятель. Снова всё проиграл. А я тебя предупреждал, помнишь? С той ставкой? Не забили они два гола. Не забили они три гола.

Смотрящий хихикает. Монди хватается за голову. Еще немного, и он точно сойдет с ума.

- Ты повторяешься. Прошу тебя, дай мне поспать еще немного… - обращается Монди к голосу смотрящего.

- Ты никогда не слушаешь меня, приятель.

Затем голос отпускает Монди… И дальше всё видится в мутных тонах. Картины написаны художником, страдающим двойной катарактой глаз. Цвета путаются, мешаются и кажутся не такими, какими они должны быть. Попытка сделать невозможное – нарисовать сближение тел в темноте.

***

Она зовет его, и Монди идет на зов, опьяненный запахом клубничного мыла и чистого тела. В комнате полутемно: работает телевизор. Полка над двуспальной кроватью заставлена мягкими игрушками. Окно прикрыто тяжелыми занавесками.

Элеонора стоит у кровати. Рыжеволосая обольстительница переоделась в домашний халат. Глубокий вырез на груди, как приглашение в лес, полный загадок и тайн. Распущенные волосы. Черты лица рыжей обольстительницы теряются в тени.
Монди в одних трусах подходит к женщине. Хочет обнять ее.

- Ложись в кровать. Я сейчас приду.

Ему хочется остановить ее, не пускать в ванную, чтобы Она оставалась такой, какая есть; без этого ужасного запаха клубники. Но Элеонора уходит. Монди ложится на кровать и бросает взгляд в сторону телевизора. Приглушенный звук; ничего нельзя разобрать. Судя по картинке, очередная мыльная опера. Монди старается не думать о посторонних вещах, но у него не получается. Его возбуждение кануло в лету. Кровать мягкая; Монди пугается, как бы ему не провалится в сон, хотя понимает, что это глупая затея: учащенное биение сердца не позволит провалиться.

Монди огорчен: куда подевалась его страсть? Он чувствует, как внизу живота всё сжалось, затихло. Монди снова бросает взор на светящийся экран. Показывают мужчину и женщину. Судя по мимике их лиц, и их телодвижениям – они выясняют отношения. Скорее всего, виноват мужчина. Он – изменник и предатель. Он должен быть наказан. И мужчина чувствует себя наказанным. Хотя актер плохо изображает виноватого мужчину. А женщина Монди нравится. Она немножко переигрывает, но даже без голоса, ее обида и злость очень ощутимо передаются через экран телевизора. Возможно, эта женщина в реальности обижена одним из мужчин…

Она появляется в комнате. Халата нет. Одна кожа, покрытая капельками воды. И кольцо на пальце левой руки. Тело Элеоноры в темноте кажется Монди таким молодым… Маленькая грудь; длинные, худенькие ножки. Тонкие икры. Совсем, как у девочки.

- Ты не разделся до конца - говорит Элеонора и проходит к кровати. Совсем не стесняется своего тела.

- Ты тоже не разделась… - отвечает Монди и стягивает с себя трусы.

- На мне только кожа.

- А кольцо?

- Оно тебе мешает?

- Да. Сними его.

- Хм-м… Как скажешь.

Она улыбается ему в темноте. Ее улыбка обещает многое. Это придает сил Монди.

Элеонора снимает кольцо. Кладет на комод рядом с телевизором.

- Выключить его? - спрашивает Элеонора.

- Нет, пускай горит.

Она залезает к нему и подгибает коленки под себя, опираясь ими на кровать. Монди отодвигается к краю, прижимает свою голову к подушке. Голова Элеоноры опускается. Монди смотрит, как копна рыжих волос скрывает его живот.

Затем Монди испытывает странное ощущение. Он полнеет, разбухает, погружаясь с ног до головы в теплые волны огненно-рыжего моря… Но желания… Его нет. Как нет страсти. Просто механическое движение органов. Это пугает Монди.

На экране телевизора – реклама жевательной резинки. Мужчина, одетый в модный пиджак, улыбается. Белые зубы. Неестественное сияние. Твидовый пиджак. Монди тянется левой рукой к телу Элеоноры. Начинает ласкать грудь. Соски – потемневшие бутоны – затвердели. Рука Монди не может успокоиться. Она переходит границу. Нащупывает нечто сокровенное. Монди нравится, что там все гладко.

Элеонора отпускает его. Монди сковывает приятная усталость. Ему хочется продолжения.

- Ты чего?

- Не надо пока… Хорошо?

Монди кивает головой. Элеонора продолжает. Монди кладет обе руки на голову рыжего ангела, слегка надавливает. Море начинает шуметь, всё движется быстрее, темп нарастает…

Монди поднимает спину с кровати, не убирая рук с головы женщины. Море неожиданно затихает.

- Мне так неудобно.

Внезапно у Монди появляется желание сдавить голову Элеоноры и заставить ее делать так, как захочет он.

- Почему ты такая капризная?

- Заткнись. Больно много ты о себе воображаешь.

- Ладно, ложись на спину.

- Не командуй мной.

Он заставляет ее лечь. В ответ – ногти, впивающиеся в плечи и раздирающие кожу до крови. Монди терпит. Ему не впервой терпеть боль.

Дальше: животные инстинкты. Элеоноре ее партнер снова представляется громадным, черным псом. Монди пытается заставить ангела стать ведьмой. Он хочет, чтобы она ненавидела его.

Дальше: слияние тел. В первый раз все получается слишком быстро. Во второй раз огромные волны падают и разбиваются о песчаный берег, заполняя радостью усталые тела… К третьему разу – приходит бриз. Тела наслаждаются этим легким ветром. В четвертый… Волна укрывает тела.

Элеонора и Монди засыпают.


6. Понедельник…

- Как дела, приятель?

Монди поднимает голову. Смотрящий, блин. С открытой банкой пива в руках.

- Бывало и лучше… - произносит Монди.

Смотрящий ухмыляется.

- Ты это, не кисни только. А то, блин, ни к чему хорошему это не приведет.

Смотрящий отходит к телевизору. Крысы, подобно вялым амебам, перекатываются с места на место по зеленому полю, а Тараканы уверенно пасуют друг другу мяч. Монди смотрит в уголок на экране монитора.

- Какой сегодня день недели? - спрашивает у смотрящего Монди.

- Понедельник. Черный понедельник - отвечает смотрящий и добавляет. – Терпеть не могу понедельники.

- Для меня это светлый понедельник… Самый светлый понедельник... - бормочет Монди и улыбается.

Тараканы забивают гол. Смотрящий выплевывает грязное, циничное ругательство из своего рта. Монди пожимает руку смотрящему и выходит из зала…