Жертва обстоятельств - глава 29 - 16 плюс

Полина еще в начале недели задумала, что в воскресенье съездит к матери. После рождения Никиты первый год они навещали ее примерно раз в квартал, так как сын был еще совсем крохой да и рос очень беспокойным. Даже эти редкие поездки им тяжело давались.


Иногда Ирина сама к ним приезжала, привозила подарки для малыша, старалась помочь дочери с домашними хлопотами. Ей очень хотелось понянчиться с внуком, это частично удавалось, но обычно молодая мама сама управлялась с сыном, а мать что-нибудь готовила, стирала пеленки, гладила.


Без ревностного волнения Полина не могла наблюдать, как мать держит ее сына на руках. Перед глазами мелькали воспоминания из ее детства, и она боялась, что Ирина может как-то обидеть Никиту, поэтому старалась никогда не оставлять их наедине.


Спустя год они приезжали к ней чаще, раз в один-два месяца, но состояние тревоги не отступало. Доверять матери Полина так и не научилась,  а потому всегда была настороже, готовая в любой момент броситься на защиту сына.


Когда речь зашла о разводе, поездки стали значительно реже. И вот теперь, впервые после суда, Полина решила нанести визит вежливости, предварительно позвонив.

- Здравствуй, мама, - она сразу обратила внимание на мешки со штукатуркой и шпатлевкой.

- Здравствуй, дочка! Я тут ремонт затеяла, - оправдывалась извиняющимся тоном Ирина. - Но сегодня никто не придет, не беспокойся. Я, как узнала, что ты приедешь, отпустила работников.

- Да, мне Петр говорил, и я вовсе не волнуюсь по этому поводу. Он сказал, что ты отказалась от помощи. Почему? - они прошли на кухню.

- Да, потихоньку справлюсь, денег я немного накопила, расплатиться есть чем, и не сама ведь все делаю, а людей наняла. Так что к чему его утруждать, тем более, что вы… развелись, - пока говорила, мать накрыла на стол.

- На весь ремонт твоих сбережений, наверняка, не хватит. Если бы не хотел, он не стал бы предлагать. Надеюсь, мою помощь ты не отвергнешь?

- Тебе самой, поди, нужны, я обойдусь.

- Глупости, мне одной много не надо, так что возьми, - Полина протянула матери деньги.

- Спасибо, дочка! - Ирина взяла купюры. - Хочешь посмотреть? Я с твоей спальни начала, там уже почти все готово.


Они прошли в небольшую комнату. Там был натяжной потолок, светлый ламинат и обои фисташкового цвета с ненавязчивым орнаментом. Первым словом, которое пришло на ум Полине, стало «нежность». Мягкие тона и переходы действовали успокаивающе, но именно это больно укололо сердце. Столько лет в этих четырех стенах подобного чувства и в помине не было, теперь казалось, что уже слишком поздно что-то менять.


- Здесь работы осталось по мелочи: плинтусы прикрепить, люстру повесить, - уточнила Ирина.

- Красиво, - Полина воздержалась от подробного отзыва. - Только ты зря с этой комнаты начала.

- Почему?

- Она ведь пустует. В других ремонт будешь делать, куда мебель сдвигать? Вот свободное пространство и пригодилось бы. Надо было напоследок оставить.

- Мне захотелось отсюда начать, а с мебелью разберемся как-нибудь, найдем место.
- Ну, как знаешь.

Они вернулись на кухню и продолжили обед.

- Как ты, дочка? Тяжело тебе теперь.

- Ничего, справляюсь. А ты все одна? - спросила Полина, чтобы переменить тему разговора.

- Одна! А с кем же мне еще быть?

- Нашла бы себе мужчину какого-нибудь.

- Да ты что, дочка! Мне ведь уже шестьдесят один год.

- И что с того? Многие в этом возрасте сходятся от одиночества, скуки, чтобы просто рядом был кто-то, с  кем можно поговорить.

- Мне так привычнее.


За всю свою жизнь Ирина по-настоящему любила только Виталия, отца Полины. Но он уехал, не оставив о себе никакой информации. Хотя она в любом случае не стала бы его искать. Слишком уязвлено было самолюбие, гордыня не позволила бы. Она его возненавидела всей душой, потому что слишком сильно любила. Ей это казалось вполне закономерным. Обида поугасла, но до сих пор полностью не отпустила, и забыть его не получилось, поэтому и речи быть не могло, чтобы сойтись, как выразилась Полина, с кем-либо другим.


- Никитушка так вырос! - произнесла Ирина с улыбкой. - Давно я его не видела.

- Мама, - Дочь замолчала, набираясь храбрости, чтобы задать свой вопрос. - А если бы я тогда попросила тебя прийти в суд, ты бы это сделала?

- Обязательно.

- А на чьей стороне ты была бы, на моей или Петра?

- Конечно, на твоей.

- И что бы ты там сказала?

- Что ты очень любишь своего сына, и все, что делаешь, продиктовано только этим чувством.

- Представляю, как бы они передернули эту фразу, - голос Полины дрогнул при одной лишь мысли об этом.


- Не у всех получается правильно проявить свои чувства, и причины могут быть разные. Одни не знают, как это сделать, другие боятся, а кто-то, может быть, хочет, но у него ничего не выходит, потому что чувства так долго ждали своей очереди, что одеревенели и расшевелить их совсем непросто. Очень тяжело вдохнуть жизнь  в камень, который, по сути, им только притворялся или сам себя считал таковым, хотел, чтобы таким его видели окружающие, но он слишком вжился в свою роль. Время упущено, вспять его не повернешь, но нужно что-то делать. А как исправить свои ошибки, если годами их совершал, а времени на корректировку осталось слишком мало? И велика вероятность того, что тебе не поверят, возможно, ты и сам себе перестал верить. Но самое ужасное, что не знаешь, как подступиться, с чего начать, что сказать или сделать, чтобы на тебя обратили внимание и захотели выслушать искренне, не формально.


Ирина говорила тихо, не спеша, голос ее дрожал от волнения, и было такое ощущение, что сейчас голосовые связки откажут, и она перейдет на еле уловимый шепот. Полина слушала ее молча и сосредоточенно, она поняла то, что хотела сказать мама, наверное, это произошло впервые, потому что прежние детали, которые намекали на то, что сейчас было произнесено почти открыто, от нее ускользали.


Проснулась жалость. Обида тлела, но память предательски подсовывала многочисленные примеры из детства, когда она так нуждалась в материнском тепле, а ее снова и снова обдавало холодом. Противоречивые чувства посеяли в душе смятение, разум подсказывал правильный ответ, но к нему нужно было дойти еще и сердцем.


- Прости меня, дочка, я очень перед тобой виновата! - тут уже у Ирины накопившиеся слезы прорвались наружу.

- Мне знакомы твои чувства, тебе было нелегко одной растить меня, иначе ты просто не умела.

- Ты прощаешь меня?

- Да.

Несмотря на некоторое колебание в голосе дочери, Ирина была рада услышанному ответу и испытала огромное облегчение.







Все события и персонажи являются вымышленными, и любые совпадения случайны.


2017 г. (январь - март)


Дизайнер обложки: Анна Назарова

Следующая глава:
http://www.proza.ru/2017/03/15/61