630 Самовольный сюрприз 27 07 1974

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».

Глава 630. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Самовольный сюрприз! 27.07.1974.

Фотоиллюстрация из третьего тома ДМБовского альбома автора: Ленинград. Большая Нева. БПК «Свирепый». Вот это сюрприз! Внезапно и неожиданно разрешили сход личного состава экипажей боевых кораблей, участвующих в параде на Большой Неве в честь Дня ВМФ СССР, но только в режиме, установленном для схода на берег во время визита в иностранный порт Гдыня (Польша). Срок увольнения моряков на берег с 19:00 до 23:00 (то есть «до отбоя»), контрольное время безнаказанного возвращения на корабль 00:00. Титульный рисунок комикса автора с описанием приключений моряков-свиреповцев в Ленинграде 27 июля 1974 года. Момент, когда я спрыгнул в гарнизонный катер-баркас и вместе с Валеркой Маховиком и Алексеем Мусатенко в группе моряков-свиреповцев укатил в «самоволку» в Ленинград. Сам не ожидал от себя такого сюрприза… (сюжет и содержание событий рисунка раскрыто в новелле – автор).


В предыдущем:

Командир БПК «Свирепый», капитан 2 ранга Е.П. Назаров поздравил через КГС (корабельную громкоговорящую связь) экипаж БПК «Свирепый», ленинградцев, молодожёнов и гостей города с праздником День ВМФ, пожелал всем здоровья, успехов и личного счастья, а мы дружно на редкость громко и с подъёмом крикнули троекратное «Ура!!!». Все участники этого действа были очень довольны, а я – просто счастлив. Всё-таки командир у нас – Человек…

Однако неожиданности в этот предпраздничный день субботы 27 июля 1974 года ещё не кончились. Внезапно и неожиданно разрешили сход личного состава экипажей боевых кораблей, участвующих в параде на Большой Неве в честь Дня ВМФ СССР, но только в режиме, установленном для схода на берег во время визита в иностранный порт Гдыня (Польша).

Новость-сюрприз со скоростью и эффектом молнии пронеслась по кораблю, взбудоражила и поразила всех от старпома и замполита, которые волей этого приказа-сюрприза командующего Балтийским флотом, адмирала В.В. Михайлина, должны были остаться на корабле до самого молодого «салаги», только-только начавшего служить на БПК «Свирепый». Все горели желанием сойти на береге в любом виде и в любой форме – хоть строем, хоть группами, хоть в сопровождении, хоть под конвоем…

Главное – попасть на берег, а на берегу в праздничном городе, да ещё на Родине, среди своих, - да кто нас там остановит? Главное, чтобы всё, что у нас имеется пропить, но только чтобы флот не опозорить…

Срок увольнения военных моряков на берег установили строго по Корабельному уставу – с 19:00 до 23:00 (то есть «до отбоя»), контрольное время безнаказанного возвращения на корабль 00:00. Так что у нас имелось шесть часов свободного (вернее, полусвободного) времени.

За шесть часов мы могли бы «горы свернуть», сбегать в магазин до канадской границы и вернуться, познакомиться и угостить прелестных девушек, договориться с ними, пообщаться и проигнорировать их по два раза, потом мы могли бы все вместе выпить и выпить ещё раз, потом выпить «за тех, кто в море», потом ещё, потом ещё и ещё, а потом совсем уж «на посошок», а уж затем с полным удовлетворением и сознанием исполненного долга, гордо и независимо, с засунутыми кулаками в карманы флотских брюк, вернуться точно в указанный срок, подняться по трапу не шатаясь и устало, но чётко доложить озабоченному старпому и замполиту: «Матрос Суворов из увольнения прибыл. За время увольнения замечаний не имел».

Так я лихорадочно мечтал и режиссировал в своём воображении сценарий увольнения на берег в Ленинград, планировал это событие и это приключение, но эти мечты мои были слишком незнадёжные и горькие, как солёная морская вода Северной Атлантики, которую я попробовал за неимением экватора на Северном полярном круге, когда БПК «Свирепый» сопровождал КУГ (корабельную ударную группировку) кораблей ВМС США-НАТО во время их учения «Быстрое движение» в октябре 1973 года.

Как недавно в Гдыне, я оделся точно так, как требовалось для увольнения на берег, на всякий случай взял с собой маленькую записную книжку и все свои наличные деньги (15 рублей), маленький надёжный фотоаппарат "Вилия-Авто", и в надежде на чудо, опять пошёл к месту построения групп матросов, старшин, мичманов и офицеров, отпускаемых в увольнение на берег.

Все встречные ребята-матросы и старшины с сочувствием смотрели на меня, говорили мне дружеские слова утешения, хлопали по плечу, но раз за разом гарнизонный рейдовый катер-баркас отчаливал от низкого борта юта и увозил очередную группу моряков-свиреповцев на дебаркадер у Дворцовой набережной.

Сначала первые группы увольняемых на берег формировал, проверял, инструктировал и отправлял в увольнение старпом, капитан-лейтенант Николай Валерианович Протопопов в купе с замполитом, капитан-лейтенантом Александром Васильевичем Мерзляковым. Они оба хорошо понимали и дополняли друг друга, потому что были сторонниками административно-командной системы отношений и управления на корабле, простой и понятной, основанной на силе звания, должности и доминирующего положения в структуре экипажа боевого корабля.

Н.В. Протопопов и А.В. Мерзляков не особо пытались вникнуть в суть взаимоотношений с офицерами, мичманами, старшинами и матросами экипажа корабля, потому что им, вероятно, просто было некогда это делать из-за свалившейся на них ответственности, обязанностей, забот и работ. Вот почему они всё делали максимально просто и даже группы увольняемых моряков считали не по лицам и личностям, а по головам и галочкам в книге дежурного по кораблю, дежурного по низам и дежурного у трапа.

Всё время, когда группы моряков-свиреповцев, весело галдя и нетерпеливо пританцовывая, грузились в катер и отправлялись к берегу, я прятался за верхней башней артустановки БПК «Свирепый», завистливо смотрел на них, бодро махал им рукой и делал вид, что мне нисколечко не жалко, а наоборот, я счастлив, что мои друзья-товарищи могут достойно встретить в Ленинграде праздник День ВМФ…

Вскоре практически все молодые офицеры и мичманы БПК «Свирепый» с группами моряков-свиреповцев по пять человек были переправлены на берег. Старпом и замполит ушли, осталась одна большая группа матросов, которая строилась на юте и ждала возвращения гарнизонного рейдового катера-баркаса. В этой группе были мои друзья – Валерка Маховик и Алексей Мусатенко, с которыми мы вместе с Андреем Павловым коротали вчерашнюю звёздную ночь во время входа БПК «Свирепый» в Ленинград.

Друзья с сожалением грустили, глядя на моё дёргающееся от напряжения лицо, а я спустился по боковому трапу к ним поближе, чтобы по-дружески проводить их на берег. Сверху у трапа остался мой теперешний командир боевой части, начальник РТС, капитан-лейтенант Константин Дмитриевич Васильев. Он молча смотрел, как собирается его команда во главе с мичманом РСТ и ничего мне не говорил в моём горе-печали…

Вскоре подошёл гарнизонный рейдовый катер-баркас (эти катера-баркасы развозили туда-сюда офицеров, мичманов и матросов с кораблей на береге и обратно - автор) и командир катера властно и недовольно сразу начал покрикивать (хозяин судна! – автор), чтобы моряки быстрее занимали места в «трюме» катера.

Этот гарнизонный рейдовый катер-баркас был точно таким же, как наш корабельный рабочий катер, то есть большая пластмассовая «скорлупа» с двигателем в середине, стойкой рулевого, штурвалом и ручками управления «машиной». Перед двигателем и позади него было свободное пространство («трюма») для перевозки грузов и людей. Причём люди в носовом «трюме» могли только стоять тесной кучкой и держаться на волне друг за друга и за планширь бортов.

Эти катера-баркасы были крутобокими, очень мореходными и держались на воде, как поплавки, прыгая и отплясывая (без груза – автор) на малейшей волне «чехарду». Не каждый мог выдержать качку на таких катерах-баркасах в море, а здесь на Большой Неве, по которой в это время сновали туда-сюда множество разных катеров, волнение от них было хаотическим.

Однако погрузка последней группы увольняемых на берег с БПК «Свирепый» вдруг застопорилась, - не хватало по списку одного человека. Какой-то молодой матрос не явился на построение, и группа была не в полном составе.

Дежурный по кораблю обратился к дежурному по низам с недоумённым вопросом, дежурный по низам обратил этот вопрос, но уже как требование к своему помощнику, а том в свою очередь потребовал объяснения у старшего группы – мичмана РТС.

Мичман РТС сердито заявил, что его назначили старшим за пять минут до построения группы, что он даже не знает, кто в этой группе должен быть и где искать этого «салагу».

Пока рядились и разбирались, командир гарнизонного рейдового катера орал, что он «выбивается из графика» и ему «начхать» на того кто опаздывает, что «семеро одного не ждут», что ему «приказано доставить семь человек на берег, и он приказ должен выполнить».

Я почувствовал зуд в известном месте и придвинулся ближе к дежурному по кораблю, занял подобающий бравый, спокойный и достойный вид и вовсю стал смотреть-любоваться не менее бравым и достойным молодым лейтенантом – командиром гарнизонного катера. Я искренне с восхищением смотрел и слушал, как он со своей пляшущей на невской волне «скорлупы», «чехвостит в пух и прах» боевых офицеров боевого большого противолодочного корабля.

Лейтенант-командир катера наконец-то обратил внимание на мой «влюблённый взгляд» и указал на меня, как на кандидата занять свободное место в группе моряков, увольняемых на берег.

- А этот? Почему не садится? – крикнул лейтенант.

- Его в списках нет, - ответил дежурный по кораблю.

- Так впишите его и дело с концом!

Моряки группы, стоящие в носовом трюме катера-баркаса загалдели и стали торопить, упрашивать офицеров, чтобы разрешили мне пойти с ними в увольнение. Обстановка накалялась и дело грозило вылиться в нарушение приказа и порядка, в ЧП по дежурству на корабле.

Наш дежурный по кораблю оглянулся на начальника РТС, но Константин Дмитриевич Васильев, демонстративно в это время уже удалялся по верхней палубе корабля, сложив руки за спиной.

Чувствуя, что пришёл «мой звёздный момент из моего звёздного часа», я коротко и твёрдо взглянул в глаза дежурному офицеру по кораблю, по-дружески кивнул старшине-годку - дежурному на трапе и мичману – дежурному по низам, лихо козырнул военно-морскому флагу корабля и прямо с борта юта БПК «Свирепый» прыгнул в катер…

Валерка Маховик и Лёшка Мусатенко крепко обняли меня и, хотя я кому-то отдавил ногу, ребята тоже по-товарищески приняли меня в свою компанию, а я не мог им ничего ни сказать, ни ответить на их ликование, - я просто глотал тугой комок в горле и еле-еле сдерживал слёзы…

Пусть так, пусть в режиме «самоволки», но я стоял на дне в «трюме» катера-баркаса, который «на всех парах» мчал меня в Ленинград, к моей мечте…

В тот самый момент, когда катер-баркас уже отошёл на приличное расстояние, из недр БПК «Свирепый» буквально вырвался, как чёртик из табакерки, молодой растрёпанный моряк с бескозыркой в руке. Он заорал, завопил, задёргался и заёрзал на юте, призывая катер вернуться, но было уже поздно.

Следом за молодым матросом на ют вышел замполит, он строго отчитал моряка, поставил его по стойке «смирно», а потом я с тревогой увидел, как А.В. Мерзляков резко повернулся и что-то стал грозить пальцем вслед нашему катеру-баркасу.

У меня неприятно защекотало где-то в потаённом месте моего организма, но мои друзья обняли меня, хлопнули ощутимо по спине и заверили, что «это всё ерунда – цветочки, ягодки будут потом, когда мы вернёмся»…

Да, возвратиться надо так, как задумал, - строго и точно в срок, без замечаний, а пока…

Вперёд, к приключениям, в Ленинград!