643 Нас мало, но мы в тельняшках! 27 07 1974

Александр Сергеевич Суворов («Александр Суворый»)

Книга-фотохроника: «Легендарный БПК «Свирепый». ДКБФ 1971-1974».

Глава 643. ВМБ Балтийск. БПК «Свирепый». Нас мало, но мы в тельняшках! 27.07.1974.

Фотоиллюстрация из ДМБовского альбома автора: Ленинград. БПК «Свирепый». Ленинград. БПК «Свирепый». Фото из программы «ГУГЛ-карты» и рисунок автора из альбома. То самое место в левом углу Александровского сада рядом с Сенатской площадью в Ленинграде, где установлен памятник «Медный всадник». Здесь я попросил водителя такси высадить нас, чтобы осмотреться, скрыться среди этих самых деревьев и спрятаться в куще этих самых кустов. В тот день на этом углу стоял киоск, и возле киоска дежурили ленинградские «ночные бабочки», на которые сразу же отреагировал Лёша Мусатенко. Валера Маховик «на автопилоте» клонился от усталости прилечь на мостовую, а я держался на ногах исключительно только потому, что держал моих друзей-боевых товарищей за их плечи, а они держали меня за мой поясной ремень. Так мы и шли навстречу нашей судьбе. Сбоку тот самый коньяк «Courvoisier VS» («Наполеон»). 27.07.1974. 23:00.
 

В предыдущем:

Совершенно бездумно, на некоторое время полностью отключившись от всего, что происходило вокруг, я качался на заднем сиденье такси и пытался взять себя в руки. У меня ничего не получалось и от этого я чувствовал себя плохо, очень плохо…

Что ты наделал, Саша!..

- А что я такого наделал?! А?! – спросил я сам себя. – Мичман шёл «букой» впереди нас и не обращал на нас никакого внимания. Он вёл нас вдоль набережных мимо «Медного всадника», мимо Исаакиевского собора, мимо Сенатской площади и Зимнего дворца. Он вёл нас не по праздничному историческому Ленинграду, а по каким-то дворам, лужам, строительному мусору. Он привёл нас к петропавловской крепости не для того, чтобы в ней пройти экскурсию, а для встречи со своим другом из другой команды. Наконец, он сам привёл нас к Елисеевскому магазину и сам от нас «слинял», дав нам время 20 минут на то, чтобы мы в вонючей подворотне напились «портвейна»…

- А что сделали мы? Что ты сделал, Александр? Ты безопасно и очень эффективно прокатил ребят по Ленинграду, побывал с приключениями в женском общежитии, привёз их на свадьбу к другу и нашему общему боевому товарищу к Славке Евдокимову. Ты подарил им незабываемые ощущения и чувства, накормил и напоил их, и теперь они идут рядом с тобой и готовы за тебя выдержать любую схватку…

Действительно, мы совершенно безопасно, без встреч с гарнизонными патрулями, быстро и незаметно приехали на угол Александровского сада на Сенатской площади. Это я попросил таксиста-водителя высадить нас у дальнего угла этого места, чтобы мы могли скрыться в тени высоких деревьев и спрятаться в кустах, которые я заметил ещё в тот момент, когда мы начинали наше пешее путешествие по Адмиралтейской набережной.

На Адмиралтейской набережной, в Александровском саду и на Сенатской площади гуляло множество народу, народу было столько, что мы немного растерялись…

После сытного свадебного ужина, которым нас обильно угостили перед проводами на корабль, мы были сыты, довольны и счастливы и хотели только одного – уединиться в кустики. Чтобы излить природе наши чувства и ощущения, оставить след в этом мире, отметить нашу территорию, наше место, место нашего самовольного счастья.

Мы вышли из машины и тут же начали падать от усталости…

Даже крепкие мускулистые ноги Валерки Маховика и его «железное» тело не могло устоять перед теми нагрузками, которыми его подвергли две симпатичные девушки-спортсменки-подводницы-диверсантки во время исполнения их совместного танца «рок-н-ролл».

Теперь Валерка Маховик, совершенно с бездумным выражением лица, с застывшей счастливой улыбкой и чудом держащейся на его затылке бескозыркой всё время норовил упасть навзничь, приложиться головой об асфальт. Я всё время вынужден был поддерживать его и шептать ему в ухо, чтобы он берёг бутылку коньяка, потому что этот коньяк – наш пропуск на корабль.

Валерка Маховик согласно и понятливо кивал мне головой и тут же закатывал глаза в звёздное небо и пытался опрокинуть его на себя как одеяло…

Лёшка Мусатенко всё время выпадал из поля моего зрения и я всё время на него отвлекался от Валерки Маховика, потому что Лёшка, как только резво выскочил из такси, так тут же, не разгибаясь, как охотничий пёс, кинулся в ноги к двум ленинградским «ночным бабочкам». Эти две очень красиво накрашенные и ухоженные девушки в коротеньких юбочках, в туфельках на высоких каблучках, с пышными завитыми причёсками и с одинаковыми маленькими сумочками, в которых (я это знал ещё по Севастополю – автор) был «дежурный набор ночной бабочки», зазывно стояли в откровенных позах возле киоска, в котором до сих пор торговали сигаретами, жвачкой, сувенирами и, судя по следам и склянкам вокруг, - пивом, лимонадом и водкой.

Лёшка Мусатенко так стремительно выскочил из такси и так стремительно кинулся к этим девушкам, что споткнулся о тот бордюр, что на верхнем снимке фотоиллюстрации и чуть ли не упал к ногам этих «ночных бабочек». Они со смехом поддержали его, а он обыграл своё падение, как признание их красоты и стати, как приглашение к общению, как повод для знакомства.

Всё получилось настолько естественно, смешно и просто, что эти две девушки, которые вышли в этот вечер и в эту ночь на «свою законную работу на своём законном месте», приняли Лёшку Мусатенко и нас, подошедших к ним, как добрых и весёлых «клиентов».

Увы, у нас с собой были только нерастраченные желания и силы, да ценнейшая бутылка иностранного коньяка, которая должна была обеспечить нам «алиби» и спасение от праведного гнева командира, замполита, старпома и всех, кто «имел на нас зуб» на БПК «Свирепый».

Бабочки-девчонки с сожалением от нас отстали, потому что из-за деревьев вышел угрюмый не праздничный плотного телосложения парень и предложил нам «удалиться от греха подальше». Он строго выговорил «ночным бабочкам» и много повидавший на своём веку Валера Маховик в кратких и образных выражениях доходчиво (что самое главное, очень трезво – автор) объяснил очень осторожному Лёше Мусатенко все возможные последствия нашего «пустого приставания» в этим красивым девушкам…

Угрюмый парень кивком головы одобрил пояснение Валеры Маховика и заботливо предложил нам попытать счастья в зарослях кустарника, который виднеется за узорчатым заборчиком в углу Александровского сада.

- Там много ваших «чпокается» с девчонками, - сказал нам парень уже нормальным, человеческим голосом.

Я послушно повёл ребят в эти кустики не потому, что хотел приключений для своего дружка-дружочка, а потому, что он властно звал меня в эти кустики, чтобы я мог постоять и облегчённо помечтать, глядя в звёздное небо над Ленинградом…

Валера и Лёша тоже очень хотели «помечтать» и мы трусцой все втроём, в одной связки, держась за поясные ремни друг друга, почти одновременно преодолели низкий ажурный заборчик и углубились в кустики.

Только тут нас неожиданно остановили…

Оказывается, вокруг и около были опытные ленинградские милиционеры и гарнизонные офицерские патрули, которые не вмешивались в процессы праздничного гуляния матросов, старшин, мичманов и офицеров с боевых кораблей по Адмиралтейской набережной, Александровскому саду и Сенатской площади, даже не проверяли у кого-либо документы и не ловили и не задерживали никого, кто был и ходил на своих ногах, но вежливо и настойчиво пресекали все попытки переполненных впечатлениями людей, освободиться от нажитого в удобных кустиках Александровского сада.

Один такой патруль остановил нас и предупредил, что «за нарушение границ сада и осквернение его территории, мы прямым ходом будем доставлены в «воронок» и встретим завтрашний День ВМФ на тяжёлых подённых работах на стройках и в доках нашего славного города на Неве». Как бы мы не хотели выразить своё отношение к славному городу Ленинграду, но такая перспектива нас останавливала и не окрыляла наши желания, мы решили потерпеть и снова по очереди переступили через низкий, но как оказалось, непреодолимый ажурный заборчик…

Тогда мы решили пойти к нашему дебаркадеру, чтобы встретиться с моряками из нашей группы. Время было в точности урочное, то самое, в которое мы обещали ребятам вернуться и встретиться, была самая пора...

Не обращая внимания на окружающую толпу, целеустремлённо, невзирая на погоны и эполеты, звания и должности, мы втроём, как огнедышащий трёхглавый змий, шли сквозь людей и матросов, приближаясь к заветной цели, к нашему дебаркадеру. На площадке набережной, перед спуском по широким сходням на палубу дебаркадера мы встретили патруль из наших офицеров и мичманов…

- Суворов! – услышал я знакомый голос, но в сияющей фонарями темноте и толчее, не узнал его и только взметнул головой вверх, чтобы встать по стойке «смирно». – Ты ли это? А это кто с тобой? А! Беглецы-самовольщики» - знатный сигнальщик Валерий Маховик и славный старшина, командир отделения Алексей Мусатенко! Вас-то мы и ищем!

- А что нас искать? – спросил я вежливо невидимого офицера. – Мы давно уже тут гуляем.

- Вижу, как вы гуляете! Набрались в зюзю! Марш на корабль!

- Без командира группы мы не можем, - возразил я. – Мы должны его найти! Во что бы то ни стало!

Валерка Маховик недоумённо взглянул на меня, Лёшка Мусатенко несколько раз встряхнул головой, пытаясь понять, куда я клоню…

- Как это найти? – спросил меня офицер. – Он уже давно на вашем корабле и дрыхнет, пьяный, как сапожник! А вот вас где носило? Где вся ваша группа?

- Это вы у него спросите, - попросил я офицера, пытаясь наконец-то увидеть погоны и лицо того человека, с которым я говорил. – Он нас оставил в подворотне у Елисеевского магазина, сказал: «Ждите, приду через 20 минут», а сам сгинул. Так мы его потеряли…

- А потом что было? – спросил нас офицер (по моему, это был наш старпом БПК «Свирепый» - автор).

- А потом мы заблудились, - сказал я просто и не стал больше ничего говорить (и так было сказано больше, чем нужно).

- А это что у вас в руках? – спросил офицер, указывая пальцем на бутылку заграничного коньяка, которую цепко и крепко держал в руке Валерка Маховик.

- А это наш подарок на День ВМФ для командира корабля, - ответил я, мгновенно решив, что никому, кроме капитана 2 ранга Евгения Петровича Назарова, мы не отдадим этот заграничный коньяк.

Только тут я заметил краем глаза, что вокруг нас стоят небольшими группами качающиеся как во время шторма моряки и прислушиваются к нашему разговору с офицером.

- Давайте его мне, - сказал офицер. – Я его ему передам.

- Не могу! – громко ответил я. – Приказано передать лично в руки командиру корабля!

- Кем приказано? – грозно спросил меня офицер. Валерка Маховик и Лёшка Мусатенко с любопытством молча воззрились на меня…

- Родственником начальника гарнизона Ленинграда! – чётко и громко отчеканил я офицеру.

- Вы что, знакомы с родственником начальника гарнизона Ленинграда? – грозно спросил меня офицер.

- Точно так, товарищ капитан-лейтенант!

- Генерал-лейтенанта? (офицер назвал фамилию – автор).

- Вероятно, товарищ капитан-лейтенант, звание и фамилию я не уточнял.

- И кто этот родственник? – насмешливо спросил меня офицер.

- Дочь начальника гарнизона Ленинграда! – гордо, чётко, просто и кратко, но со значением ответил я.

Наступила тишина…

Я видел, что не только у этого офицера, но у всех, кто присутствовал при этом разговоре и слышал нашу игру в вопросы и ответы, возникла масса вопросов и желание тут же получить мой рассказ-байку о том. как я в «самоволке» познакомился с дочкой начальника ленинградского гарнизона, да ещё получил от неё в подарок для командира корабля бутылку знаменитого французского шестилетнего коньяка «Courvoisier VS» («коньяк Эммануэля Курвуазье и его компаньона Луи Галлу» или «коньяк Наполеона» - автор).

- Я вам не верю! – нарушил молчание старший офицер на площадке Адмиралтейской набережной перед дебаркадером. Он хотел что-то ещё добавить, но я его не дослушал…

- Ваше право, товарищ капитан-лейтенант, верить или не верить, но это факт, - твёрдо сказал я и только тут до меня дошло, что я начинаю «зарываться», потому что я ничем не могу доказать свои слова, а рассказывать о том, что случилось на свадьбе у Славки и Ирины Евдокимовых, я не стал бы даже под пыткой…

- Я вам не верю, - повторил офицер, - и приказываю вам вылить этот коньяк в ливневую канализацию, потому что внос на боевой корабль алкоголя с берега запрещён уставом – неизвестно, что там намешано в этой бутылке, может быть там яд…

Напряжённая тишина сгустилась настолько, что у меня потемнело в глазах.

- Вы слышали приказ?! Вылить немедленно!

- Есть, вылить в ливневую канализацию, товарищ капитан-лейтенант! – ответил я по уставу и почувствовал, как дёрнулись несогласные со мной Валерка Маховик и Лёшка Мусатенко, они уже набычились и встали почти в боевую стойку, готовые защищаться от любого и каждого, будь то все вокруг.

Ещё чего не хватало! Отдавать или выливать наш подарочный коньяк!?

Мои друзья-мореманы с напряжением покачивались, а я цепко смотрел вокруг – никто не одобрял решение старшего офицера, все окружающие были с понурыми, мрачными лицами и прятали от моего взгляда свои глаза…

Я взялся за ремни моих друзей-товарищей, заставил их повернуться, и стараясь сохранить прямо путь, вышел из освещённого круга площадки набережной перед дебаркадером.

- Вы куда!? – запоздало крикнул мне в спину офицер.

- Искать ливневую канализацию! – ответил я как можно громче, но не оборачиваясь. Преодолевая сопротивление моих друзей, мы опять вернулись к киоску, к двум «ночным бабочкам» и к группе мужиков в форме и без формы, среди которых угадывались милиционеры-оперативники и сутенёры-бандиты. Они почти слово в слово слышали наш разговор с офицером на набережной и все, практически все, сочувствовали нам. Мы опять, не сговариваясь, перешагнули через ажурную ограду Александровского сада и углубились в кусты под деревьями…

Здесь Валерка Маховик и Лёшка Мусатенко наконец-то поняли мой манёвр и с нетерпением стали пытаться открывать бутылку коньяка, но она оказалась запечатанной настоящей пробкой…

Валерка Маховик попытался выбить эту пробку из горлышка ударом кулака в дно бутылки, но нам «добрые люди» посоветовали этого не делать. Вскоре тот самый мрачный «сутенёр» передал нам от «ночных бабочек» штопор, который находился в «дежурном комплекте» в сумочке у одной из девушек и в уже почти ночном свежем воздухе разнёсся чудесный волшебный запах дорогого французского коньяка.

Никто, ни один человек вокруг, не мешал нам пить этот коньяк. Я сделал первые три глотка и обжигающий напиток вызвал во мне бурю бесшабашной радости, ощущение революционной свободы, геройского непослушания и дерзкой отваги. Те же чувства и ощущения, вероятно, испытали и мои друзья.

Мы отдали пузатую бутылку с отставками коньяка «Courvoisier VS» девушкам, а сами, на правах победителей, ещё больше углубились в кусты и в необоримом желании сделали своё малое мокрое дело…

Вдруг прямо перед нами, как перепела из ржи, вскочили-выскочили две головы – одна голова какого-то юного парня, а другая голова какой-то юной девушки. Не прекращая исполнения желаемого, я наклонился и заглянул за листву кустиков – Лёшка и Валера вовсю поливали сиденье небольшой деревянной лавочки, с которой только что упорхнули молодые влюблённые голубки…

Сгибаясь от хохота пополам и шатаясь от внезапного веселья, мы распрощались как с родными с двумя ленинградскими «ночными бабочками», с их начальником-сутенёром, с переодетыми милиционерами, похожими на пьяных гангстеров и вернулись на площадку Адмиралтейской набережной перед дебаркадером, теперь готовые к любому повороту событий.

- Вылили? – поинтересовался у нас капитан-лейтенант.

- Точно так, - ответили мы хором по-флотски с весёлыми физиономиями.

- В канализацию? – опять ехидно спросил нас офицер.

- В неё! – ответил я и захохотал смехом Мефистофеля. Валерка Маховик и Лёшка Мусатенко азартно поддержали меня смехом и все окружающие поняли, что мы провели офицера, как мальчишку…

- На корабль! – приказал пунцовый капитан-лейтенант. Только тут я заметил, что это не наш офицер и не наш старпом с БПК «Свирепый», а незнакомый какой-то офицер без знаков отличия корабельного состава. Значит, это был офицер из гарнизона Ленинграда…

- Я доложу о вас по команде! – сказал нам в спину этот офицер.

- Мы тоже подадим рапорт о том, что вы нас вынудили напиться в конце нашего увольнения на берег праздничного Ленинграда в день Военно-Морского Флота, да ещё подарочным дорогим французским коньяком «Courvoisier VS», - отчеканил я ему через плечо. С огромным удовольствием я произнёс на «чистом французском языке» название этого знаменитого фирменного напитка, а сам шагнул вслед за Валеркой и Лёшкой по сходням на палубу дебаркадера.

Больше мы этого офицера не видели и не слышали…