Удачных мутаций, солдат!

Чем слушать трепотню солдат, Макс предпочёл послушать музыку. Он мог слушать музыку через наушники, встроенные прямо в каску. Конечно, такие вещи были запрещены в армии — наушники в каске были предназначены исключительно для прослушивания команд командира и сообщений других солдат. Но правила, пусть даже армейские, существуют только для того, чтобы их обходить — это вам скажет любой старый служака. Разумеется, командиру он такое прямо в лицо не скажет. И подчинённому или новобранцу он такое не скажет — есть знания, которые приходят только с годами службы, приходят не через уши, а через пропотевшую гимнастёрку, стёртые солдатскими сапогами ноги и долгие часы раздумий в карауле. Макс через всё это прошёл и научился умело обходить жёсткие правила военной службы. Для успешной службы ему требовалась музыка, по этой причине электроника в его каске была переделана руками батальонных умельцев-электронщиков. Теперь электроника в каске умеет многое, в том числе возможность играть музыку с Персонального Боевого Вычислительного Устройства, сокращённо ПБВУ. По тем же строгим армейским правилам, музыки на ПБВУ также не должно было быть; поэтому устройство пришлось “доработать” и напичкать нелицензионным программным обеспечением.


Не стоит думать, что Макс был замкнутым, неразговорчивым интровертом. Он любил сам поболтать и других послушать. Но сейчас ему хотелось побыть самим с собой, и в кабине боевой летательной машины всё равно ничего толком невозможно было слышать из-за рёва работающих двигателей. Как опытный солдат, Макс умел фильтровать полезную информацию в солдатском трёпе. Сродни сказаниям и легендам древности, откинув словесную шелуху и рассмотрев всё в правильном историческом и культурном контекстах, в солдатских историях всегда можно было найти мораль и ценную информацию. Для правильной интерпретации требовался многолетний опыт анализа и понимание правил мифосложения в замкнутой армейской общине, и у Макса это было.


Только незнакомые с риском сытые обыватели думают, что вера в предзнаменования и придумывание невероятных историй — это удел религиозных старушек, повёрнутых на эзотерике чудаков или просто психически нездоровых личностей. На самом деле, по настоящему чутким к окружению и внимательным к малозаметным деталям можно быть только тогда, когда на кону твоя жизнь. Скалолазы, экстремалы, солдаты и все те, кто рискуют своей жизнью, рано или поздно скатываются к исполнению ритуалов и чтению предсказаний, без афиширования, конечно. Человек, рискующий своей жизнью, настраивается на все физические, психические и астральные вибрации Вселенной, только чтобы в критический момент сделать правильный выбор и выжить. О чём бы солдаты ни говорили, находясь в районе боевых действий, их подсознание будет возвращать разговор к вопросам, так или иначе связанным с выживанием.


Какая же тема присутствовала во всех разговорах солдат 3-й кавалерийской галактической дивизии? Смешно сказать, но солдаты рассказывали друг другу истории, достойные скорее не бравых гвардейцев элитных войск упомянутой галактической дивизии, а детей младшего дошкольного возраста. Истории в жанре страшилок перед сном, рассказанных семилетним братом, прячущейся под одеялом пятилетней сестрёнке. Как раз про это сейчас думал Макс, пристёгнутый ремнём к сиденью внутри боевой машины, сидя с закрытыми глазами и слушая музыку. Первый вывод, к которому он пришёл, был такой, что появлению невероятных слухов и историй во многом способствовало то, что никто не знал, зачем на эту планету прислали целую дивизию элитных галактических войск.


Открытого сопротивления колонизации на планете не было. Точнее сказать, сопротивление было, но нельзя было определить сопротивляющихся. Воевать можно тогда, когда есть противник, а когда его нет, то солдат воевать ну никак не может. Такая вот беда приключилась с дивизией — её прислали подавить сопротивление, а противника на планете не оказалось. По-видимому, кто-то в галактическом правительстве решил избавиться от неприятной проблемы и спихнул её на военных, пускай у генералов голова болит, как обеспечить запланированный график колонизации. Генералы не сразу поняли, в какую ловушку их заманили государственные чиновники — под козырёк и давать исполнять приказ. Эскадра звездолётов быстро понеслась в сторону горемычной планеты. Десант высажен на поверхность. Базы построены и укреплены. Бронедроиды и солдаты в круглосуточном карауле охраняют объекты военного и гражданского назначения. Несмотря на все меры и усилия, на объектах без конца случаются аварии и происшествия. Гибнут техника, дроиды и люди. График колонизации провален. Если не открытая война, то уж терроризм точно на лицо, а позиции террористов не обозначены, как и сами террористы. Сами понимаете, армия в таких условиях долго находиться не может, в армии всё должно быть понятно, чётко, однозначно и по уставу. Как результат, в воображении солдат стали рождаться небылицы про невидимых человеческому глазу и аппаратуре аборигенов, объявивших партизанскую войну пришельцам. Или про колонии умных микробов, коллективно сопротивляющихся вторжению людей. Короче, чего только солдаты ни напридумывали.


Опять же, согласно слухам, информационный отдел при штабе дивизии днём и ночью прогонял программы обработки данных о происшествиях на планете. Результаты анализа якобы свидетельствовали о том, что абсолютно всё на этой планете само по себе занимается терроризмом. Камни и песок попадают в шестерёнки механизмов. Деревья падают на линии передач и антенны. Плесень за один день разъедает чувствительные элементы электроники. Насекомые залазят под одежду и смертельно жалят. Крупные животные ломают дроидов и затем растаскивают части по норам. Определённо, что-то общее во всех этих страшилках было и опасность существовала, как говориться, нет дыма без огня. Вот только Максу никак не удавалось разгадать эту загадку и, следовательно, определить для себя стратегию и тактику выживания. А время не ждало — через какие-то десятки минут машина их высадит в гущу событий.


Макс не писал длинные письма домой, не вырезал фигурки, но всё же у него было одно увлечение — он собирал редкие записи старинной музыки. И вот как раз сейчас в его наушниках зловеще загудели колокола из вступления к древнему церковному хоралу Колокола Ада Эй-си-Ди-си. “Классика”, — подумал Макс, — “умели же мастера древности шедевры творить, а нынешние бездари одно дерьмо сочиняют”. Кабину резко качнуло. Макс открыл глаза, под потолком мигала красная аварийная лампа. На лицах солдат застыл страх. Машина накренилась носом вниз и стала падать. “Твою мать”, — выругался про себя Макс, — “пришло, видать, мне время помирать”. Глубоко вдохнул, выдохнул, включил музыку в наушниках на полную мощность и опять закрыл глаза — ничто не помешает ему насладиться последними мгновениями жизни.


Очнулся Макс от страшной боли в ноге. Открыл глаза и увидел, как какое-то животное выедает у него кусок ноги. Изо всех сил Макс пнул животное другой ногой. С застрявшими в зубах кусками мяса с ноги Макса существо кубарем отлетело в сторону. Видом оно походило на енота с головой крокодила, впрочем, время на разглядывание не было. Макс попробовал было встать на здоровую ногу, и не смог — при крушении его тело претерпело множественные переломы и разрывы. От боли хотелось одновременно плакать и орать во всю глотку. Каска съехала на бок, но из неё продолжали бить в уши Колокола Ада. “Вот он, мой персональный ад”, — ужаснулся Макс, — “мне теперь вечно предстоит слушать одну и ту же песню, глядя, как этот мерзкий кроко-енот жуёт мою ногу”.
— Сам ты мерзкий, — раздался чей-то голос в голове у Макса.
Макс аж подпрыгнул от неожиданности, сорвал с головы каску, думая, что голос раздался оттуда, и отбросил её в сторону. Музыка исчезла.
— Не хватало ещё, чтобы черти по радио мне в ухо говорили, — сказал он вслух.
Звук собственного голоса Максу не понравился — слышались истерические нотки.
— Я — не чёрт, — опять прозвучал голос в голове. — Я тут живу.
Макс огляделся по сторонам. Кроме него и кроко-енота живых существ в кабине не наблюдалось.
— Не прикидывайся дураком, это я с тобой разговариваю путём передачи мыслей, — кроко-енот смотрел прямо в глаза Максу.
— Час от часу не легче, — воскликнул Макс, — эта тварь не только живьём других кушает, но ещё при этом разговаривает со своей едой!
— А вы, пришельцы, других не кушаете? — спросило существо.
— Кушаем, — ответил Макс, — но предварительно убиваем перед едой. Так что беседа с едой исключена.
— Смерть — любопытная концепция у вас, пришельцев, — рассуждало существо. — У нас такого слова даже нет. У нас никто не умирает. При употреблении одного другим, наши гены смешиваются. Даже нет разницы, кто кого употребил.
— Ты мне эти философствования брось, — рассердился Макс. — Очень даже есть разница! Посмотри, ты мой кусок ноги употребил! Как я теперь ходить буду? Я ведь тебя не употреблял!
— Извини, пришелец. Я же ваших обычаев не знаю.  Судя по вашему поведению, вы всех употребляете без предварительного соглашения. Или я ошибаюсь?
— Зависит от многих деталей, — начал объяснять Макс, — если ты есть растение или неразумное существо, а также по военному рангу ниже, то употребляют тебя без всякого предварительного соглашения. Хотя, есть исключения для самок и сексуальных меньшинств. Опять же с поправками на количество денег и другие статусные …
— Стой, — перебил кроко-енот, — слишком сложно, мне всё равно не понять.
— Да, непросто, — согласился Макс. — А ещё бывает, особенно с самками, думаешь, что ты употребляешь, а потом обнаруживаешь, что тебя.
— Слишком сложно. Вы — пример тупиковой ветки эволюции, — предложил кроко-енот.
— А как вы размножаетесь? — заинтересовался Макс.
— Самка откусывает часть тела самца и засовывает в свои яйца.
— У вас без откусывания что-нибудь случается?
— Нет, не случается. Зачем усложнять?
— Дикари, — сделал заключение Макс.
— Мы дикари? Да вы даже мыслями обмениваться не можете!
— Кстати, как вы это делаете?
— Тут всё просто. Смотри. Я употребил часть тебя и взамен дал тебе часть себя. Наши гены перемешались в обоих организмах. Теперь часть тебя во мне, и часть меня в тебе. Получается, что ты сейчас в каком-то смысле разговариваешь сам с собой, точнее, с частью себя во мне. И в то же время часть меня в тебе отвечает на твои вопросы мне. Передача информации через клонирование.
— Ты меня совсем запутал! Кто в ком?
— Ты во мне, а я в тебе. Ты теперь немножко как я, а я — как ты.
— Я скоро буду выглядеть как ты? — голосом, потерявшим всю мужественность, спросил Макс.
— Зависит от того, как мутация генов пойдёт. Но там, где я от тебя откусил, теперь точно моими клетками зарастать будет.
— И скоро это со мной произойдёт? — совсем упавшим голосом спросил Макс, глядя на ногу.
— Сложно сейчас сказать. Скорость мутации с человеческими клетками мне не известна. На нашей планете всё друг с другом соединяется и мутирует, и делает это очень быстро. У вас, пришельцев, совсем другие клетки и гены, вы очень медленно мутируете. Как я сказал до этого, слабый вид, тупиковая ветвь эволюции, не способны к быстрой адаптации через мутирование с окружающей средой.
— Никакой мы не слабый вид, — возразил Макс с обидой. — Мы вас колонизируем, а не вы нас. Так что ещё не понятно, кто из нас слабый вид!
— Насмешил. Да будет тебе известно, самый лучший способ колонизировать кого-то — это дать себя употребить. Тебя употребили, а твои гены пересилили, и ты в итоге доминируешь. У нас так многие делают. Бывает, съешь растение, а на утро корнями в землю пророс.
— Как же вы в таких условиях живёте? Ужас какой-то! — опасливо оглядываясь на деревья за иллюминатором, спросил Макс.
— Мы привыкли, нам даже нравиться — не скучно.
— На вашей планете только такие, как ты, обладают разумом или кто-то ещё?
— У нас все разумные. Растения, насекомые, животные.
— Как такое возможно?
— Сам подумай. Все друг друга по много раз употребили, все перемешались и перемутировали. Если один в цепочке употребления обладал разумом, то это может передаться всем через гены. Разум — успешная мутация, выгодное эволюционное приобретение, от него ни одно живое существо не откажется.
— Не скажи, у нас многие выбирают не думать и живут лучше тех, которые думают.
— Странный эволюционный выбор. Не понять мне вас, пришельцев.
— Мне тоже не всё у вас понятно. Но зато я теперь знаю, почему все на вашей планете осознанно настроены против нас. Вы все, до самой последней козявки — террористы!
— Какая наглость! — закричал голос кроко-енота в голове у Макса. — Вы прилетели колонизировать нашу планету и называете нас террористами!
— Если бы вы честно и открыто вышли сражаться с нами за свою независимость, то мы не называли бы вас террористами. Можно было бы даже мирно договориться в этом случае. Мы бы вам может быть даже дали жить в резервациях.
— Врёшь. Усложняешь, а зря. Мы же понимаем, что вы прилетели нас употребить. Никаких обид не должно быть с обеих сторон. Вы нас пробуете употребить, а мы вас.
— А? Вы нас тоже?
— Конечно. Мы ваши гены уже вдоль и поперёк изучили, пока вы тут цирк показывали. Мы уже давно в вас живём, и некоторые из нас уже, наверное, летят к другим мирам в ваших звездолётах.
— Вероломные паразиты! — закричал Макс.
— Наоборот. Мы мутируем с окружением и адаптируемся. Паразиты — вы. Берёте, а взамен ничего не даёте, даже маленькой части себя. Да и то, что вы берёте не становиться частью вас самих, а подлежит смерти или уничтожению.


В отдалении послышался звук двигателей летательной машины.


— За тобой летят, — сказал кроко-енот, задрав кверху зубастую пасть и прислушиваясь. — Заговорились мы с тобой, пойду я.
— Подожди, — попросил Макс, — у меня к тебе ещё много вопросов.
— Ничего ты так и не понял, — звучал голос в голове, в то время как существо не спеша удалялось, — тебе же объяснили, что часть меня теперь в тебе, навсегда. Можешь задавать вопросы в любой момент, и всегда получишь ответ. Пока, солдат. Удачных тебе мутаций на жизненном пути!