Шарль Бодлер. Цветы Зла. Перевод

Когда б грехом об руку с покаяньем
Не занимались праведно живущие в миру
Им было бы полезным назиданьем
Движение зрить по зла цветов ковру

Упрямство в суете, труслива ретирада
Оплатим счёт, чтоб снова согрешить
Бежим вперёд, душа пороку рада
И слёзы радости спешат лицо омыть

С ретортами Гермес, алхимик величавый
Из злата воли сотворит пары
Подушку подложил, мы скуки сном объяты
Без сожаления несём ему дары.

Смердящий мрак нас всюду окружает
По знаку дьявола спускаемся на шаг
Огонь горит и ада бездна манит
Забыто всё, никто не помнит страх

Зимою фрукт не дарит больше сока
Развратница стара, увяли телеса
Слюнявый поцелуй постыдности урока
Забудется, жары не ждёт роса

Червив наш мозг, безумием объятый
Раздольный пир -подарок Сатаны
Вдохнём порок из атмосферы взятый
Низринемся, влекомы им в Аид

А на холсте судьбы рассыпаны узоры
На выбор: похоть, нож иль яд
Сошлись на целомудрия укоры
Трусливая душонка и кастрат

Во снах всё громче сонм гиен хохочет
Ужасен монстров вой в сознание скопца
Ему вторИт распутства колокольчик
Зверинца клетка страстью заперта

Взирая в Колизей с трибун патрицианских
Одна она над стоном восстаёт
Уродством гарпий превзошла пернатых
Не кровь, но дни зевая пьёт

Я твой певец, божественная Скука
Читателю я воспою тебя
Вода бурлит, кальян дрожит от звука
Желания - как молотом дробя.



Оригинал:

La sottise, l'erreur, le peche, la lesine,
Occupent nos esprits et travaillent nos corps,
Et nous alimentons nos aimables remords,
Comme les mendiants nourrissent leur vermine.

Nos peches sont tetus, nos repentirs sont laches,
Nous nous faisons payer grassement nos aveux,
Et nous rentrons gaiment dans le chemin bourbeux,
Croyant par de vils pleurs laver toutes nos taches.

Sur l'oreiller du mal c'est Satan Trismegiste
Qui berce longuement notre esprit enchante,
Et le riche metal de notre volonte
Est tout vaporise par ce savant chimiste.

C'est le Diable qui tient les fils qui nous remuent!
Aux objets repugnants nous trouvons des appas;
Chaque jour vers l'Enfer nous descendons d'un pas,
Sans horreur, a travers des tenebres qui puent.

Ainsi qu'un debauche pauvre qui baise et mange
Le sein martyrise d'une antique catin,
Nous volons au passage un plaisir clandestin
Que nous pressons bien fort comme une vieille orange.

Serre, fourmillant, comme un million d'helminthes,
Dans nos cerveaux ribote un peuple de Demons,
Et, quand nous respirons, la Mort dans nos poumons
Descend, fleuve invisible, avec de sourdes plaintes.

Si le viol, le poison, le poignard, l'incendie,
N'ont pas encore brode de leurs plaisants desseins
Le canevas banal de nos piteux destins,
C'est que notre ame, helas! n'est pas assez hardie.

Mais parmi les chacals, les pantheres, les lices,
Les singes, les scorpions, les vautours, les serpents,
Les monstres glapissants, hurlants, grognants, rampants
Dans la menagerie infame de nos vices,

Il en est un plus laid, plus mechant, plus immonde!
Quoiqu'il ne pousse ni grands gestes ni grands cris,
Il ferait volontiers de la terre un debris
Et dans un baillement avalerait le monde;

C'est l'Ennui!--L'?il charge d'un pleur involontaire,
Il reve d'echafauds en fumant son houka.
Tu le connais, lecteur, ce monstre delicat,
--Hypocrite lecteur,--mon semblable,--mon frere!