ты кого в дом водишь?!

Ты кого в дом водишь?!

Зачем ее понесло в тот район? Она и сама теперь не знала. Шаталась по городу, плакала. Снег, мелкий, мокрый, колючий, облепил ее лицо и смешался со слезами.
Наверное, все же тяжело плакать, когда вокруг люди. Смотрят, если уж увидели. В основном-то, конечно, бегут, не замечают ничего.
Ну вот и захотелось ей в темноту и тишь. Она куда-то сворачивала, перешла через мост. Там были гаражи, какие-то бетонные заборы. Она привалилась к забору, осела на корточки и зарыдала в голос.
Сколько она просидела - она не знала. Но что она особенно остро ощущала - это холод, озноб.
- Возьми, - вдруг услышала она.
Какая-то грязная рука держала бутылку водки, наполовину выпитую. Эту бутылку рука сейчас протягивала ей.
- Зачем? - спросила она у руки, стуча зубами.
- Чтобы не реветь! - был ответ.
Она взяла бутылку и сделала два глотка прямо из горлышка.
- Молодец! - услышала она. И бутылка с рукой убрались.
Ей стало тепло внутри. Но окончательно она не согрелась. И плакать она перестала скорее из любопытства, чем от двух глотков.
Кто-то присел с ней рядом, но не на корточки. У человека был ящик, старый, занозистый. Вот на этот ящик человек и сел.
Она посмотрела на него. Мужчина. Возраст определить трудно. Опухший, глазки-щелочки. Нет, невозможно определить годы!
- Вы бомж? - спросила она.
- Ага. - Он ответил спокойно, без надрыва.
- Зима сейчас. Холодно. Где же вы живёте?
- Ну, ты даёшь? Что я, первый год? Есть места, все нормально.
Он говорил, перемежая речь свою с матом. Ей это резало уши. Но и уходить от него не хотелось.
- Че ревела-то? - деловито спросил бомж.
- А Вас как зовут?
- Меня? - он призадумался. - Да зовут...  Кто как зовёт. Кто матом, кто " Эй" говорит, кто КумарОм зовёт. Но это близкие.
- А имя какое у вас?
Он усмехнулся.
- Имя... Даже смешно. Имя... Виталий я. ЧуднО! Сто лет не вспоминал, какое у меня имя.
Он опять выругался. Она не выдержала:
- Не ругайтесь, пожалуйста!
Он непонимающе посмотрел на неё.
- А когда я тебя ругал?
- Да нет! Вы вот матом говорите. Не надо, пожалуйста!
- Ох, ты! А как ещё говорить-то?
- Простите.
Помолчали.
- Так чего плакала-то?
- Мама у меня умерла. Вчера схоронила. Я теперь одна.
- Мама... Это, конечно... Хочешь водки ещё?
- Нет, спасибо.
- А тебя как зовут?
- Лена.
- Хорошее имя. Лена. У нас вроде так одну... ну там, у нас... Мы ее по-другому зовём. Ты не разрешаешь матом-то. А ведь она вроде тоже Лена... Или не Лена... Не, не помню! Надо спросить потом у неё.
- Спросите.
- Спрошу! А ты что же, одна? И нету мужа? Или там ещё кого?
- Одна.
Ей не хотелось рассказывать, как ее гражданский муж ( это она его так называла) бросил ее, как только мама слегла, и Лене потребовалось больше времени проводить дома. Ему было нужно от неё то,что и другая дать сможет. А ее выкрутасы, какая-то больная мама, проблемы с памперсами - нет, это ему не надо!
Одна.
- А родня? - спросил бомж Виталий.
- Была родня. Много было родни. А потом... Из-за какой-то квартиры все перессорились. И нет родни.
- Ты бездомная что ли?
- Я? - она удивилась. - Нет. Мы с мамой в квартире жили.
- А чего говоришь, что перессорились?
- А! Это из-за бабушкиной. Все хотели кусок урвать. Мама даже и ввязываться не стала. А они перегрызлись все! Даже и не знаю, что там сейчас.
- Ты недалёко живёшь здесь?
Лена огляделась.
- А это какой район?
Он назвал. Она не знала такого района. Назвала свой.
- Ого! Да ты далеко! Ой! Чуть не ругнулся!
- Совсем далеко?
- Совсем. На метро надо ехать.
Лена посмотрела на часы. Не так уж и поздно. Просто темно. И очень не хочется в одинокую квартиру.
- Да уж. Ну ты и забрела. А домой-то надо! Замерзнешь!
И Лена вдруг неожиданно попросила:
- А возьмите меня с собой! Ну туда, где вы все ночуете!
Бомж смерил ее взглядом.
- И даже думать забудь!
- Почему?
- Да и убить тебя там могут. А не убьют, так побьют.
- За что?
- Ха! И спрашивать не будут. А хочешь, я тебя провожу?
- Куда?
- До дома.
- Хочу.
Они пошли через мост, через переулки и вышли к метро. К удивлению Лены, у Виталия был проездной, и он оплатил и за Лену.
Когда они уже подходили к ее дому, Лена приняла твёрдое решение: Виталию поздно возвращаться одному, неизвестно куда.
- Пойдёмте ко мне, - решительно сказала Лена.
- Да ты че? С ума сошла? Ты кого в дом водишь?!
Он так возмутился, как будто спрашивал не про себя.
- Я веду в свой дом Вас.
Он смотрел на неё, как на сумасшедшую.
- Да я грязный весь, дура! По мне вши ползают!
- Вы помоетесь. А вши... Сейчас.
И она нырнула в аптеку рядом с домом.  Через три минуты она вела его к себе.

На следующий день, после того, как она заставила Виталия пойти в ванную и вымыть голову и тело средством от вшей, после того, как забросила в стиральную машинку его грязные вещи, а ему выдала старое отцовское белье, после того, как уговаривала его лечь спать в постели, но он категорически отказался и улёгся в прихожей на полу, на старом матрасе... После этого она проснулась.
Она так спокойно уснула, зная, что рядом живой человек!
Лена встала и пошла посмотреть, что и как. Матрас был свернут в трубочку. Одежды, которую она развесила на специальной сушилке, не было. И самого Виталия не было. Только на кухонном столе стояла вчерашняя недопитая водка.
Лена заплакала. Ей было непонятно, почему она плачет.

Виталий больше в ее жизни не появился. Правда, поскольку она легкомысленно отнеслась к ночевке бомжа, через несколько дней она почувствовала признаки педикулеза и чесотки. Но средства против этих напастей в аптеке нашлись. Она и не огорчилась этому. Он же не нарочно. Он предупреждал!
Был, правда момент, когда она малодушно обшарила ящики, где хранились деньги и драгоценности. Все было на месте. Виталий не взял ничего. Он оставил. Не только паразитов, которых пришлось выводить. Не только бутылку.
Он оставил ей надежду. И желание жить дальше. Почему так - она не знала.

Наталия Жукова (с)