Попутчик

       Этот парень подсел к Степану в районе Беднодемьянска. В руках куча коробок. В темноте Степан не разобрал, что это за коробки. Поехали. Попутчик, парень под тридцать, в новой шляпе. Не разговорчивый, но слушает с интересом. А Степану, известное дело, дай только поговорить. Казаться солидным, таким, знаете, недоступным, как некоторые водилы, привычки не имел. "К чему понты раскидывать,  - думал, бывало, Степан, - к чему щеки надувать; из-за рубля или трояка Ваньку ломать. Да провались оно все!  Мы же люди!".
Именно это он почему-то и стал, ни с того ни с сего, объяснять своему пассажиру. Тот усмехнулся, закурил. Поехали…
        - А вот, случай еще был. Говоришь, тебе на Труд - поселок. Случай был с Васькой, с Труд - поселка, как его, то есть, фамилия Круглов, кажется. Сам я его не знал, но звону в округе было много. Сказывают, парень был хороший. Не пил совсем. - Степан повернул голову, к пассажиру, желая увидеть эффект от сказанного. - ...но в какой-то момент сломался. Начал выпивать из-за Ленки Крючковой. Бабы они все знают, кто и  с кем за десять верст в округе  от Копытова. Вот порода! А! Да, Лена, Лена -  коса по колено. Ходил он с ней с полгода наверно; как из армии пришел, так и начал с ней ходить. И эта Лена крутила Васей только так. В руки никак не давалась. Он ей и замуж предлагал, что бы  все было по-честному. Предлагал на север, или на БАМ поехать. "Фанеры" срубить, дом обставить, телик цветной приобрести.
          Степан включил ближний свет. Светила луна, дорога сквозь легкую дымку, как на ладони. Поля затянул низкий туман, и стога были похожи на спины китов, плывущих в сером туманном молоке.
          - А Лена эта: "иди ты, говорит, туда-то и туда-то".  Повторять неудобно. -  Не в деньгах, говорит, счастье. Жизнь надо прожить так, чтоб было чего вспомнить. Понял?!  Она себе, наверно, очень передовой казалась.
 Парень неопределенно пожал плечами. Степан продолжал.
           - Ну вот, значит, Ваське лишний раз не улыбнется. Мимо смотрит. А если, вдруг, у ей хорошее настроение, этот телок прямо изнутри светиться начинает. Да… Так она его раскачивала, пока парень не сорвался. Взял и накушался мухобоя. Называется так потому, если его стакан выпить, а потом выдохнуть, то муха, попавшая в струю, падает без памяти и умирает в муках.
Парень рассмеялся.
           - Действительно, его еще "Cамкрест" называют.
Мужики обменялись понимающими взглядами.
           - И вот, конечно, парень однажды вечером с досады хлебнул мухобоя. Оно все бы ничего, если бы бутылка была чистая, без самосада. Его для крепости кладут. От него и сильные мужики дуреют. А тут в первый раз… Со стакана парень очумел и пришел в дикое состояние. Развезло бедолагу - пел матерные частушки, плясал танго с огородным пугалом. В общем, наделал шороху.       Ленка увидела, чего он вытворяет, развернулась и пошла домой. А потом совсем прекратила с ним разговаривать. Ей, как бы, и невдомек, что это он с горя, из-за нее, накушавши.
          По настоящему Вася стал выпивать, когда она вдруг уехала в Москву работать, по лимиту. Перед отъездом, он взял и ляпнул ей на прощание: "Приходи в мои душистые постели в пятницу, на будущей неделе". Представляешь?! Во, дуролом! Это он, конечно, от стесненья нахамил. В общем и целом, расстались они. Не скучно я излагаю?
           - Ты  рассказываешь, как будто сам видел и слышал, - парень серьезно посмотрел на Степана.
           - Так про это до сих пор языки чешут… Слушай, что было дальше. Васька, чтоб с глаз долой, пошел в объездчики - по ночам работать. Тосковал по Ленке -  одна ведь  в городе. Кругом незнакомые люди в шляпах. А девку обидеть, что чихнуть. - Степан  скосил глаза на шляпу попутчика.
           Степан вспомнил, как сам работал в молодости объездчиком. Любил, чтоб туман по полю, как сейчас. Туман коню по колено,  идёт как по облаку. Впереди сплошное молоко, а сзади сереет просека.
          - Доходил он так года полтора. Лично на него никто не жаловался. Он вообще тихушник…
Степан заметил, что попутчик повернулся к нему и внимательно слушает. Значит, интересно. Польщенный, он приступил к главной части своего рассказа.
          - Через года два вернулась эта Лена. Что хотела, то и добилась. Теперь ей будет чего вспомнить. Приехала она, надо сказать, не с пустыми руками. У ней в руках был сверточек, такой миниатюрный, с кружевными оборочками…
Степан многозначительно посмотрел на попутчика.
       - У нас, вообще-то, в нечерноземной полосе, трудно кого-то удивить. Народ тут подобрался бывалый, битый. А на Труд - поселке, особенно. Мать-одиночка - чего тут удивительного. Их повсюду, как собак нерезаных, тьма- тьмущая…
         Но Ленка удивила всех. Парень у ней цвета пережженного сахара получился - темно-коричневый и головка вся кудрявая. Ваней звать.
           Когда его весь поселок пересмотрел, начались пересуды. Бабы и девки, все в один голос ругали Ленку, осуждали ее. Как послушаешь, с каким видом ругают, становится ясно, что с ними такого сраму не случилось бы. Уж они  бы устояли, как ни было трудно…  Хотя, конечно, интересно.
           Как, обычно, бывает: поговорили, поговорили да бросили болтать. Однако, при случае, кто-нибудь да вякнет.
           Был как-то в Масловке, это  десять  километров от поселка… Так там рассказывают, что в Труд - поселке баба родила тройню негров от китайца: все черные, но косоглазые. Чего только народ от скуки не выдумает.
            Степан рассмеялся. Его попутчик, насупившись, смотрел на дорогу.
            - Значит, прописалась она у матери, оформилась на работу. Она счас на почте, говорят, работает. Такая же, как и была, ходит по поселку -  глаза не прячет. Василий, конечно, тут как тут. В ее-то положении надо бы по-другому себя вести,  а она дала Васе полный отлуп. По-моему, она не совсем нормальная.
             Парень, до этого молчавший, вдруг заговорил:
             - Вообще-то, ее понять можно. Она же знала, что Вася любит ее без памяти. Думала, если сойдется с ним, он зло на Ванюшке выместит…
             - Может ты и прав, кто знает. А замуж она так и не вышла.
             - Не вышла? - переспросил попутчик, уставившись в темноту.
             - Неа… Месяца через три, как она вернулась, по почте ей  стали приходить деньги. Рублей триста в месяц. Так две Ленкины подружки, которые с ней здороваться перестали, как узнали про это, подали на расчет и свинтили в Москву…
            - А Вася что? – с улыбкой спросил парень.
             - Вася, говорят, вскоре рассчитался. Как бы проснулся человек. Разговаривает, шутит. Сказывали, он в Норильске на кране работает. Может, женился, врать не буду, не знаю…
- А к негритенку  все привыкли. Мальчонка растет симпатичный, улыбчивый. Таких любят. Посмотреть  на него и я тоже  заезжал. Да многие приезжают поглядеть. В поселке даже гордиться стали, что у них негритенок растет. Ни у кого нету, а у них есть…
            Подъехали к повороту на Труд -поселок. Степан тормознул. Парень дал  ему трехрублевку.
           - Много, можно и рублем обойтись. Засмущавшись, Степан сунул трешку в карман.
           - Дают - бери, - парень перегнулся к спальному месту и  начал доставать свои коробки. Степан включил плафон и стал ему помогать.
 Это были это коробки с игрушками… Детскими игрушками…


1987 г.