Жизнеописание Филиппстера, или американские горки

                ***
    Жизнь обожает разыгрывать с нами сценарии, которые бесят, злят, не устраивают и не удовлетворяют. И не дай Бог лишить нас поглощающей все другие желания возможности ВОРЧАТЬ-ВОЗМУЩАТЬСЯ – СКАНДАЛИТЬ и ПОУЧАТЬ! О если хоть несколько раз в  день мы не проклянём правительство, мэра, президента и штук пятнадцать министров – ну это даже и не день будет – это станет катастрофой и полной бессмыслицей исторической правды. Поносить всех и вся – самая шикарная психотерапия для современника-болтуна,  словоблуда и «знатока»!
    Филиппстер на людях казался верхом любезности, дружелюбия и сердечности. Но стоило ему остаться одному или в обществе болтливых сотоварищей – о, тут он волен был отнюдь не в сладких речах, а в жутко противном занудстве и ворчливости. Филиппстер обожал сардонический стиль,  весьма современный и заразительный. Он наслаждался сплетнями, кознями, доставлявшими истинное удовольствие всякому, руководствовавшемуся принципом, «что же на зеркало пенять, коли рожа крива»…
    Друзья Филиппстера политобозреватели, блогеры, журналисты и им подобные умели перелопатить огромное количество информации, словно массивная мясорубка смешивая совершенно невозможные к соединению компоненты. Эпатаж, эмоции, нахрап и нападение были тут куда важнее, ибо политика есть актерство, а истинное знание не спешно, молчаливо и скромно по природе. Жизнь коротка, власть над умами привлекательна, особенно во времена всеобщего безумия. А потому Филиппстер был популярен и зол, как и положена в эпоху Царства Свободы и Демократии!
    Была у Филлипстера дама сердца - очаровательная Долороза Карловна, милая, тёплая с пышными формам и умением душевного к себе расположения.  В отличие от своего поклонника Долороза не любила политику, споры, распри и рассуждения на тему, какая партия победит в выборах и какая сволочь очередной президент или министр... Будучи интуитивно умнее Долороза не обращала внимания на взлёты и падения политической элиты, потому что не любила экстрима и скачек на "американских горках" судьбы. Она готовила пироги, жаркое в горшочках, замечательные салаты и любила выпить кофе "вприкуску" с книжкой романтического содержания, томно вздыхая о том, что бывает всё-таки счастье в женской доле...
    Слабостью Долорозы была музыка,  вынуждавшая и Филиппстера иной раз посещать концертные мероприятия. Да, приходилось выходить в свет, чтоб
стать популярнее и лишний раз посплетничать о тупых политиканах с коллегами по цеху болтунов! Завидев знакомого журналиста Филиппстер вмиг забывал о возлюбленной и принимался горячо спорить  о несуразности демократических  достижений.
    Пироги Долорозы, концерты, споры, болтовня - так пролетали дни, годы и десятилетия бесполезной жизни  вполне симпатичного мужчины и весьма милой дамы. Филиппстер ничего не достиг в жизни, не стал депутатом, не занял хоть какой-нибудь приличный пост в правительстве, но продолжал дискутировать и возмущаться, теряя волосы, зубы и последнюю возможность обрести нормальную работу, детей и теплый семейный очаг...
    Временами Филиппстер понимал, что жизнь течёт ни туда, мимо, неровной струей заглатывая его самого и лучшее, что в нём заложено природой. Прислушиваясь к себе во время бессонницы он ощущал потребность писать что-то настоящее, глубокое и нужное людям. Он видел интересные сны, чувствовал природу и радовался теплу нежного тела Долорозы. Но вечная тревога пожирала мечты, разъедая цельность натуры ржавчиной неуверенности и страхом быть не принятым в обществе. Кому нужны сегодня писатели? И чем он сможет удивить массу своих друзей-болтунов, блещущих знанием всевозможного? Так утекала идея обретения самого себя, истощая вечно беспокойный мозг Филиппстера. Человека,  сожравшего свою суть в угоду разовых встреч, мимолетных диалогов, редких поощрительных взглядов ложных всезнаек...
                ***
Всё так бы и тянулось заунывной песней неудовлетворенности, пока не случилась беда - на город обрушился снегопад. Резкий, жестокий и совершенно неожиданный для предмайской погоды. В одну ночь метель обрушилась на город безумной пеленой снега, перегрузив верхушки деревьев мокрыми комьями снега. Весна была ранней, тёплой и листья на деревьях полностью распустились, как и цветы на плодовых деревьях. Клумбы полыхали красноцветьем огромных тюльпанов, дурманили ароматами нежнейших нарциссов. Повылезали лиловые фиалки, жёлтые одуванчики, почти расцвели сирень и розово-белые свечки каштанов.
    И вот в одну ночь все полегло, замерзло, а роскошно-зелёные деревья просто пали ниц, как солдаты на поле брани. Деревья не радовали буйной зеленью, а торчали корнями вверх и пугали обрубками изломанных ветвей. Мир перевернулся с ног на голову, и люди ужаснулись фантастическому зрелищу, когда огромные деревья, стоявшими десятилетними, а то веками, оказались беспомощными и рухнули, словно спички. Люди метались, плакали, но ничем не могли помочь, потому что человек не в силах стряхнуть снег с огромных стволов, а перегруз снега на листьях создал опасный дисбаланс. Вторая ночь принесла ещё большие бедствия, добивая парки, леса, сады. Был слышен вой ветра, скрежет стволов и глухие выстрелы ломающихся деревье. Город стал похож на обескровленный труп, из которого торчали обломанные стволы и ветви, подобно искорёженным конечностям после бомбёжки.
- Апокалипсис, Армагедон, - восклицали люди...
- Во всем виновата мэрия, правительство, власть...
- Какой ужас - горевали интеллектуалы, пафосно фотографируясь на фоне городского лесоповала...
    Власти неспешно разгребали завалы, а люди продолжали горестно возмущаться, почему им никто не расчищает дороги и дворы. И лишь немногие энтузиасты сами взялись за топоры и метлы, чтобы привести в порядок окружающее пространство. И стало очевидно, как связано всё между людьми и природой. И как бессмысленно живёт человек, бесполезный в случае неожиданной беды.
    Филиппстер и Долороза весьма огорчились, наблюдая крушение обожаемой ими рощицы клёнов, украшавшей двор уже 40 лет. Клёны скрипели, стонали под ударами ветра, но почти все упали, оказавшись хрупкими, как фарфор. Их обречённая незащищенность и солидарность в падении не казались протестом...   
- Почему же так произошло в нашем маленьком зелёном городке, ранее не страдавшем от бурь и ураганов? Какая грань пролегла между природой и человеком? И что означила сия аномалия? - удивлялся Филиппстер. - Природа всегда защищала и радовала, а ныне оголилась, оставив нас безнадежно-беспомощными.
    Филиппстер осознал, что в человеке, как и в средах живого обитания, есть множество связей, нитей, слоёв. И, как связаны деревья, падавшие друг за дружкой из солидарности, так и человек, пропитанный злобой, сеет вокруг себя разрушения, не дающее сил спастись в опасные времена. Дисбаланс в обществе приводит к аномалиям в природе, а природа показала, какая степень разрушений может последовать, приоткрыв завесу невидимых нами энергетических потоков... 
    Взглянув на верхушки оставшихся клёнов Филиппстер заметил, что они клонятся навстречу друг другу, обсуждая трагедию сородичей... Земля была усыпана ветками, листьями, совсем молодыми почками, семенами и остро пахнущей молодой хвоей.
    Но несмотря на весь ужас, весна была прекрасна - свежая зелень манила в леса, усыпав землю шелковисто-мягким ковром листвы и хвои. Согнувшиеся деревья образовали живописные арки, но пройти туда была очень сложно, стволы попадали крест-накрест и перекрыли вход пустым зевакам...
    Люди продолжали жить, веселиться и устраивать пикники на лоне измученной природы. Лес молчал, грустно напоминая о трагедии упавшими стволами и торчавшими срубами, но  продолжал служить людям, пытаясь даже в болезненной надломленности казаться приветливым...
    Филиппстер решил  пересмотреть свои жизненные идеалы, посвящая больше времени созиданию, а не разрушению. Сварил борщ, помог Долорозе убраться по дому, аккуратной кучкой сложил поломанные ветки во дворе и завёл щеночка той-терьера, чем и остался вполне удовлетворен. Американские горки непрерывных политических баталий его не возбуждали, поклёпы в  сторону  властей не так горячили кровь. А любование природой и ежедневные прогулки по парку с четырёхногим приятелем Альмагабром поддерживали бодрый дух и пробуждали желание помогать другим людям. Филиппстер активно втаскивал детские коляски на четвертый этаж на радость молодым мамам, приладился вскапывать и поливать цветочную клумбу рядом с домом, купил спортивный костюм и начал бегать по утрам. А Долорозу полностью освободил от таскания тяжёлых кульков с продуктами...
    Глаза Филиппстера стали ясны и светлы, фигура обрела стройность и гибкость, а благородная седина, слегка тронувшая оставшиеся кудри, придавала  респектабельность и даже игривость. Филиппстер обрел цельность и душевный покой, найдя себя в проявлении обычной человечности и природолюбии, чего и пожелал скучным властям, которые никогда ему не внимали.
    Когда Филиппстер и Долороза отошли в мир иной, в наследство племяннику Йозефу осталась небольшая квартирка, устаревшая мебель и пачка виниловых дисков, из которых особую ценность представляли песни в исполнении Филиппа Киркорова и фортепианный цикл "Карнавал" Роберта Шумана, в котором рьяно сражались филистимляне и давидсбюндлеры. Так кончился жизненный путь человека, продолживший главную истину Филиппологии - сколь ни сражайся с несправедливостью мира, победа устремиться вослед грядущему, ибо гармония достижима лишь в движении и колебании между желаемым и действительном...


 


Рецензии
Vasily Medved USA, К "Жизнеописанию Филлипстера":
"Созидательное, неравнодушное отношение к жизни, как следствие, личностная трансформация героя стали итогом тектонических процессов внутреннего пробуждения, начало которым положили апокалиптические события из жизни окружающего его мира. Потрясение от пережитого и увиденного стало его собственным очистительным апокалипсисом. Все несущественное,наносное, было сметено. Истинное же в нем не погибло, и дало ростки для возникновения новых страниц жизни героя. Его настоящим произведением стала новая жизнь...вспоминаю рассказы родных, воевавших в Великую Отечественную - такое же созидательное отношение к жизни видел и в их словах и поступках. Спасибо автору!

Елена Узун   12.05.2017 12:03     Заявить о нарушении
Да верно, дружище - моё восприятие близко к воспитанию моей матери, имеющей позитивней состояние от самого восприятие жизни-не войны... Когда кругом все рушиться, ты вспоминаешь главное - базис, основы жизни - и понимаешь, что должен успеть сделать что-то жизненно-ценностное, к чему приложиться искусство, слово и музыка, в частности...

Елена Узун   12.05.2017 12:07   Заявить о нарушении