Хэппи звёздный

С тех пор, как я вышла замуж за иностранца и стала ездить вместе с заграничным мужем к маме в гости, она одержима идеей - выучить английский. Эта далеко не абсурдная мысль владеет ею последние пять лет, и она медленно - но верно - продвигается к своей заветной цели.
Надо отдать должное моей маме, никогда не комплексовавшей по поводу несовершенного знания языка. «Хелло» с чисто русским акцентом она освоила очень быстро и демонстрировала безупречность употребления этого слова, как только мы появились в её квартире после годичной разлуки.
В день приезда мама ожидает нас с раннего утра. Широко распахнув входную дверь, одарив гостей сверкающей улыбкой и многократными поцелуями, она сразу повторяет десять-пятнадцать раз своё отрепетированное «хелло», и, как особый знак русского гостеприимства, жестами указывает дорогу в квартиру.
- Привет, мама, - пытается вступить в разговор Билл на своём ломаном русском. Потом, обняв тёщу, просит перевести фразу об экстремальном улучшении её английского за последний год.
 Моя мама любит не только получать комплименты, - тут же она пытается подбодрить зятька. Подняв вверх большой палец, лукаво улыбаясь, русская тёща восклицает:
- Твой рашен во!
Мы, весьма довольные тёплым приёмом, заходим в квартиру. Я уже предчувствую, что весь сегодняшний день мне придётся работать переводчиком. Если честно, то такая перспектива меня не вполне устраивает. Я хочу на время просто забыть о своём двуязычии и наговориться с  мамочкой вдоволь по-русски за весь год отсутствия дома.
Пытаясь подтолкнуть маму к самостоятельному общению, прошу:
- Мам, может ты «поговоришь» с Биллом сама?
- Нет, - возражает  она, - на сегодня английского с меня достаточно, не то - последнее перезабуду.
Маме нужен всего один день на адаптацию. Уже завтра общение пойдёт полным ходом, даже без моей помощи. Вспоминаю наш первый приезд. Раннее утро после долгих посиделок предыдущего вечера. В полусне слышу крик, доносящийся из кухни. Моя мама обладает не самым тихим голосом, но чтобы так надрываться! Накидываю халат и на цыпочках, через коридор, подхожу к кухонной двери и наблюдаю сцену через матовое стекло:
- Ну что, завтракать будем? – истошно кричит мама, обращаясь к зятю.
А Билл смотрит на неё в полном недоумении и также громко отвечает:
- Донт андестенд!
Моя почти англоговорящая мама знает эту фразу.
- Как это ты «донт андестенд»?! – произносит она ещё громче и, выхватив из холодильника яйцо, начинает изображать приготовление яичницы.
 В такие моменты я уверена: в маме пропал дар актрисы.
- Брекфаст! – восклицает Билл и тут же согласно кивает.
- Ну вот, зятёк, наконец-то, понял! – вновь удовлетворённо выкрикивает мама, от души радуясь взаимопониманию.
Потом, продолжая надрывать голос, тёща вопрошает многократно:
- Чай или кофе?
 Благо, Билл на этот раз проявляет знания русского и повторяет, копируя тон учителя:
- Хочу чай, пожалуйста!
- Какой же ты молодец! – что есть силы трубит ему на ухо мамуля, сложив ладошки рупором. – Всего второй день в России, а уже знаешь, как объясниться насчёт чая.
Они оба чрезвычайно довольны друг другом. И тут в эту идиллию врываюсь я.
- Мама, почему ты так громко разговариваешь ? – увещеваю я.
Моя раздражённость чувствуется. Зачем будить человека, если право отпускника позволяет спать сколько угодно?
- Ой, прости, доченька! – восклицает мама.
Однако, извиняясь, она вполне оправдывает свой крик, ведь иностранный зять ничего не понимает, если с ним говорить «нормальным» тоном.
- Повышенный голос пробуждает в нём естественные способности воспринимать русский язык, - делает научный вывод мама.
Так же стремительно, как и всё в свои семьдесят с лишним, она выхватывает кусок сыра из холодильника и начинает крутить им перед носом у Билла.
- Что это? – спрашивает очень тихо новоявленный учитель.
Билл в недоумении смотрит на неё, потом - на меня, как бы прося о помощи. Я не хочу более вмешиваться и молча смотрю на эти фокусы. Мама, продолжая эксперимент, бросает в мою сторону:
- Видишь, не понимает! Сейчас смотри! Я повышу голос лишь немного.
Это её «лишь немного» означает почти истошный крик:
- Это сыр! Сыр! Повтори!
- Сир, - повторяет, улыбаясь, совершенно шокированный Билл.
- Вот видишь, -  по-детски радуется мама. - Ты ещё спрашиваешь, почему я так громко разговариваю.
Похоже, педагог со стажем очень довольна своим новым методом обучения русскому. На меня уже никто не обращает внимания. Я закрываю дверь и ухожу, ожидая, когда мамины голосовые связки не выдержат такой феноменальной нагрузки. Это происходит не так быстро. Наконец-то, она выдыхается и с чувством глубокого удовлетворения оставляет своего ученика. Билл тоже кое-чему научил тёщу: «чиз»-сыр и «ти»-чай - теперь навсегда останутся в её обиходном английском.
Иногда мама, устав от английского, пытается доказать преимущество языка жестов. Например, если она хочет отправить  зятя за шампанским, в ход идёт следующий приём: демонстрируется пустая бутылка и на пальцах выбрасывается соответствующее количество. Билл подхватывает невербальную игру почти моментально. Бутылка оказывается в его руках, и мой муж стремительно мчится в ближайший магазин, где проделывает ту же процедуру, но уже перед продавцами. Молоденькая продавщица смотрит с сочувствием на добродушного, полноватого мужчину средних лет и, упаковывая две, а то и три, бутылки игристого напитка, приговаривает:
- Ишь ты, глухонемой, а туда же - шампанского ему подавай!
 Иностранец, ничего не понимая, рассчитывается за покупку и довольный возвращается к русской тёще. Она уже шуршит на кухне накрахмаленной белоснежной скатертью, достаёт хрустальные бокалы, приготовленную заранее шоколадку и усаживает смекалистого зятя на почётное место.
- Сегодня будем осваивать застольные русские слова, - решает мама. – Ты на практике лучше схватываешь. Я это заметила.
 Билл пока мало понимает речь своего учителя, поэтому мама сразу переходит к делу; мастерски открыв шампанское,  она разливает напиток по бокалам, и, подняв  фужер, коротко произносит:
- За здоровье!
Билл тут же берёт свой бокал и, подражая маме, восклицает:
- За здоровье!
На некоторое время я становлюсь третьим лишним. Это обстоятельство меня не смущает. Решаю насладиться видом за окном. Он совершенно простой, но магия среднерусской красоты тут же приковывает, не отпускает. Вот большое русское поле, кое-где даже заболоченное. Там, по правую сторону, куда хватает взора, зеленеет неровная ленточка молодого леса, а чуть левее пролегло шумное шоссе. Оно многочисленными машинами и грузовиками несётся в старинный город Ярославль. Если же посмотреть прямо, то можно увидеть совсем тонкую полоску рельсовых путей. Это Северная железная дорога. Поезда идут так часто, что просто перестаёшь замечать их шум.
- Доченька, да помоги же ты мне, - уже тормошит меня мама. – Билл никак не может понять  фразу: «Хорошо сидим!» Я ему пытаюсь объяснить, что поднимать этот тост с пепси-колой нельзя, не имеет смысла. Кто же хорошо сидит с пепси-колой? Он закрывает бокал рукой и твердит: «Нет шампанское больше!»
- Мам, так зачем ты его заставляешь? Мы ведь собирались ещё в музей сходить.
- Кто же его заставляет? – возражает она. – Просто фразу нужно закрепить. Мама, отодвигая руку уставшего протестовать Билла, наливает ему шампанского, и они, дружно подняв бокалы в воздух, восклицают:
- Хорошо сидим!
В этот день Билл освоил новую фразу в совершенстве. После  нескольких бокалов веселящего напитка он забыл и о музее, и о планах на следующий день, и о бизнесе в Канаде, о котором постоянно волновался. Всё с большей готовностью поднимал свой  бокал и под одобрительные взоры моей мамочки снова и снова повторял:
- Хорошо сидим!
Убедившись, что новое словосочетание выучено основательно, мама осторожно подходит к слегка разыгравшемуся от количества принятого иностранному зятю, берёт его под руку и как нашалившего ребёнка уводит в спальню. Билл быстро соглашается отдохнуть. Одного он не может понять, как его пожилая тёща до сих пор стоит на ногах. Вскоре мой муж засыпает, а мы с мамой, осушив последнюю бутылочку шампанского, дружно подхватываем:
- Раски-ну-лось мо-о-ре ши-ро-о-о-ко-о…
Быстро пролетает наш отпуск: музеи, экскурсии, помощь маме по дому, нередкие дружеские застолья. Подходит время нагружать сувенирами чемодан и отравляться обратно, в Канаду. Наша мамуля, вдруг загрустившая и какая-то постаревшая за последние дни, потихоньку подкладывает в раскрытый чемодан то один, то другой подарок, припасённый за зиму.
- Как жаль, доченька, что вы не можете остаться на мой день рождения, - жалуется мама.
Она по-прежнему любит отмечать этот праздник. Мама ждёт нас, своих детей и внуков, к этому значительному для неё событию. И если никто не приезжает из-за занятости, то она немножко грустит и обижается, хотя пытается не показывать виду.
За последние пять лет, переехав в другую страну, я так ни разу и не побывала на её дне рождении. Тут меня озаряет мысль: « Почему бы не устроить торжество заранее, ведь у нас в запасе ещё полных  три дня?» Муж поддерживает эту идею. На следующий день, отправив маму на дачу, мы погружаемся в подготовку к импровизированному дню рождения. Билл, почти свой человек в маленьком городке, бегает по магазинам. Я весь день суечусь на кухне. Мама любит, чтобы стол ломился от яств. Мы приглашаем на праздник несколько её подруг и соседей. Они, конечно, удивлены:
- Что ж вы на месяц раньше надумали отмечать? Да ладно, уж коль так, то придём. У вас, иностранцев, всё ни как у людей!
К пяти часам с дачи возвращается мама, немного уставшая. После быстрой ванны и суетливых переодеваний она садится во главе стола, уставленного всякой всячиной. Вскоре появляются гости, как положено, с подарками и цветами. Билл разливает мамино любимое шампанское и под одобрительные взгляды собравшихся произносит сразу два тоста на русском:
- За здоровье! Хорошо сидим!
Застолье удаётся на славу.
После закусок, горячего, множества тостов и пожеланий я заношу торт со свечами. Мы с Биллом поём:
- Хэппи Бёсдей ту ю!
  Хэппи Бёсдей ту ю...
И моя, совершенно счастливая мама, принимая торт и задувая свечи под загаданное желание, восклицает:
- Всё-таки, какая это душевная песня - "Хэппи звёздный!"

2000 год