Мой дорогой Маркиз

Однажды утром  моя тетушка Анна заговорщически сказала мне после школы зайти к ней на работу, пообещав сюрприз. Слова о грядущем сюрпризе сделали школьные уроки невероятно долгими и нудными, но и они закончились.
Офис располагался в железнодорожной столовой, где вкусно кормили бригады паровозного депо. Станция наша называлась узловой, здесь паровозы заправлялись углем, водой, а бригады отдыхом и обедом.
Все было обычным в знакомом мне закутке бухгалтерии, мой быстрый взгляд не выявил обещанного сюрприза, но тетушка Аня с таинственной улыбкой протянула мне обувную коробку, прикрытую ее любимым пуховым платком.
Я отогнула краешек платка и взвизгнула от восторга. 
В коробке сладко спал совсем крошечный,  в половину моей ладошки, ярко-желтый щенок.
Тетушка быстро приложила палец к губам, призывая к тишине, забрала у меня и поставила коробку на стол, прикрыв платком.

Окрас щенка подсказал мне имя - Лимон. Интересно, как бы определили знатоки его породу? Ничего подобного я никогда не встречала. Он вырос крупнее Маси, ростом повыше, на тоненьких длинных ножках располагалось чуточку вытянутое тельце с крючковатым хвостом, с которого шерсть свисала как бахрома. Мордочка чисто лисья, только хитрющие глазки чуть навыкате, а умилительные ушки торчали забавными треугольничками.   И при этом всем - абсолютно желтый. Не рыжий, как мать, а именно желтый, как лимон.

Но имя свое он не полюбил и не стал на него откликаться, несмотря на все мои старания. Конечно, была этому веская причина. К моменту его появления в доме у нас окотилась кошка. В пустующем прирубе стоял старый платяной шкаф, где был кошкин родильный дом и находились новорожденные котята.
Просто так, из интереса, я положила щенка в кошкино гнездо и с удивлением заметила, что кошка стала его облизывать.

Щенок быстро сообразил, что ему повезло несказанно, растолкал котят и стал усердно кормиться. Кошка не возражала. Смотреть на это чудо собралась вся семья,  умиления и смеха было много.

Стал щенок кошкиным приемным сыном ко всеобщему удовольствию.
Корова Красуля была на попечении тетушки Нины, она доила ее утром и вечером и, возвращаясь в дом с ведром молока, громко кричала: "Кис-кис-кис!" Вся кошачья орда и щенок вместе с ними с топотом устремлялись на зов, а возвращались в свой шкаф с раздутыми от молока пузами.

Очень скоро я поняла, что кличку песику надо менять и мы придумали - он получил имя Маркиз. Красиво, весело, даже где-то необычно для нашего железнодорожного поселка.  Но окончание имени звучало как милый сердцу щенка зов "кис-кис" и он мчался ко мне со всех своих тонких ног.
Я спокойно оставляла Маркиза с кошками, уходя в школу или по своим делам. Кошка была отличной нянькой, она вообще славилась в поселке как умница и хорошая воспитательница своих детей, что очень помогало раздавать котят, когда приходило время. К тому же мама была директором школы, а в начальных классах дети особенно любят котят, а родители крепко любят детей.
Да, как говорят, голь на выдумки хитра и я помню, как мама, выпросив у меня красную атласную ленту, наградила победительницу школьного конкурса по каллиграфии пушистым котенком с шикарным бантом на шее. Вот это был приз! Живой, теплый и ласковый, такой забавный - не чета каким-то безвкусным мертвым Оскарам.
Кошки наши годились во всех хозяйствах, а мышей в поселке хватало на весь приплод.

Весело и безбедно прожил Маркиз первый свой месяц с котятами, но пришло время расставания, котят разобрали, остались они вдвоем с кошкой и щенку явно не хватало общения.
Играть со сторожевой собакой Казбеком не получалось. Казбек не отвечал на заигрывания, отворачивал огромную пеструю морду и осторожно отмахивался лапой.
Куры разбегались при одном только появлении щенка. Хозяйка с братом долго были в школе - ну скукота да и только.
А тут еще приемная мамаша стала погуливать ночами, потом вообще растолстела, обленилась и все полеживала в шкафу, прихорашивая себя язычком.

Щенок заскучал и нашел занятие, которое никому, кроме него не понравилось.
Нашу обувь, которая сохранялась бережно ввиду острого дефицита, стал пробовать своими маленькими острыми зубами. Это была катастрофа.
Обувь переселилась на верхние полки, но Маркиз изменил тактику и всякие найденные им вещи перекладывал в места, казавшиеся ему более подходящими.
Как то ни смешно, но он приучил нас с братом не разбрасывать свою амуницию, за что нас даже хвалили.

Время шло, щенок рос, доставляя нам и огорчения и радости.  Шалостям и придумкам его не было предела.
Когда братишка мой вваливался в дом после школы и отшвыривал в угол портфель, Маркиз, как заправский акробат, вспрыгивал ему на грудь, облизывал лицо, вцеплялся в буйную шевелюру. Оба они валились на пол, и хохот брата с уже пробивающейся басинкой оглушал окружающих, в доме становилось так живо и весело, словно никаких невзгод вообще не существовало в природе.

Мы с братом обожали Маркиза, а Анна, Нина и Евгения, которых звали в поселке сестры Федоровны,  и бабуля относились к нему лояльно, но нежностей не позволяли.
Суровая, в постоянных трудах жизнь к сантиментам не располагала и даже Маркиз понимал это, никогда не привязываясь к взрослым с ласками. Зато от нас он получал их сполна.

А тут оказалось, что кошка не просто ленилась в шкафу. Она вынашивала свое новое потомство. Только не надо думать, что наша кошка была безымянной. Ее так  звали -  Кошка, Котька, Коша. Она откликалась на это имя  и была им довольна, потому что жила без изысков, простой и самостоятельной кошачьей жизнью, как хотелось ей самой. Знала распорядок жизни, два раза в день пила молоко, получала мясо, когда оно случалось в доме, а вообще добывала его сама, уходя в огороды. В доме мыши не водились и не портили овощи в подвале, один запах нашей Кошки наводил на них ужас.  И главных наших врагов - крыс, почему-то расплодившихся в годы войны и пугавших людей, не было у нас и в помине. Видимо, не даром наша Кошка славилась в поселке своей  храбростью и щедро одаривала всех желающих своим потомством.

Готовясь к материнству, Кошка запретила Маркизу появляться в шкафу, недвусмысленно надавала ему по морде лапами, испугала злым шипением и удивленный негостеприимством  щенок часто сидел у шкафа, повизгивая  и выбивая дробь своим удивительным хвостом, бахрома на котором удлинялась по мере его роста.

И, наконец, свершилось! Из шкафа стал слышаться писк - родились котята.  Пока они не открыли глазки, нам запрещалось их трогать, а вот Маркиз визжал от нетерпения и выделывал виражи вокруг своего хвоста.
Кошка была непреклонной и в шкаф его не пускала. Но мамаше  хочется кушать и на очередной призыв "кис-кис-кис!", Кошка отряхивала с себя котят и неслась к миске.
Этим и пользовался хитрюга Маркиз, пренебрегая даже приглашением к обеду. Он запрыгивал в шкаф и, повизгивая от счастья, общался с котятами, облизывая их, подкатывал к себе поближе и столько нежности было к еще слепым малышам, столько осторожности и ласки, что диву давалась вся наша семья.

Кошка возвращалась, но теперь уже Маркиз не пускал ее к детям, они долго препирались и Кошка приходила за помощью к нам или бабуле. Она возмущалась странным, совсем необычным горловым мявканьем, совсем непохожим на ее повседневные голосовые упражнения. И все понимали, что это опять безобразничает Маркиз.
Не без труда Маркиза удаляли из шкафа и Кошка прыгала кормить проголодавшихся детей.

Так было и в последующие окоты, а потом Кошка перестала приносить котят и исчезла. Бабуля сказала, что она приболела и ушла в тайгу искать лечебную для себя траву. Мы не раз видели, как наша Кошка с жадностью ест траву в огороде, поэтому бабуле поверили.
Вскоре в доме появился маленький кошачий мальчик, наверняка Кошкин потомок и Маркиз с удовольствием взял над ним шефство.

Котенка назвали просто Кот, безо всяких изысков и стали они у нас жить-поживать - Маркиз и Кот, оба по поселковым правилам свободные и независимые, четко выполнявшие только команды   "кис-кис-кис!" два раза в день, когда Нина доила корову.
Остальное время принадлежало лично им, словно в сказке.
В марте кот ходил по любовным делам и пользовался у дам успехом, потому что вырос вальяжным и крупным, на парном-то молочке.   

Маркиз тоже неоднократно пытался устроить личную жизнь, но - увы! - безуспешно. Народ хохотал, видя, как за стаей кавалеров, сопровождавших хвостатую даму, на тонких спичках-ножках ковылял "аристократ" Маркиз, но даже его хвост крючком с шикарной бахромой, единственным его украшением, не производил впечатления на даму сердца.   
К тому же малыш наш был трусоват и не пытался вступать в пререкания с соперниками.

Зато между собой Кот и Маркиз жили дружно, играли и носились по дому с такой энергией, что бабуля брала тряпку и призывала их к порядку, называя Маркиза пустолайкой, а Кота безобразником.

Так мы и жили рядом со своими животными, радуясь, даря друг другу любовь и заботу. Рядом с коровой Красулей, безымянными белыми курами, сторожевым Казбеком, безобразником Котом и забавником Маркизом.
Ах, если бы это продолжалось вечно!