Дети войны

Я не бежала. Я летела на крыльях . Само безразмерное счастье  несло меня на руках. Вот сейчас я отошлю родителям телеграмму, в которой будет только два слова: «Я – студентка!!!»

Первый день в институте. Вот с этой группой мне предстоит пройти интересный жизненный отрезок пути длиной в пять лет. Что ждет нас впереди? Кто эти молодые люди? С кем из них я буду дружна? Каждый из нас с любопытством оглядывает присутствующих в аудитории. Большинство – девушки. Юношей что-то совсем маловато. Один облачен в солдатскую форму.

Наш «классный руководитель» теперь будет именоваться куратором группы. Он представился: Юрий Аркадьевич Пиявский. Не молодой, но и не старый. Наверно, лет сорока пяти. Приятной внешности. Как оказалось, один из многих репрессированных интеллектуалов, сосланных в наши края из самой столицы, о чем мы узнали , конечно, позже.

А пока наш куратор с улыбкой осматривал свою «разношерстную» группу и погружал нас в предстоящие проблемы нашей студенческой жизни. Оказалось, что многим из нас, точнее сказать большинству, нужно было общежитие, т.к. местных оказалось только семь человек. Благо, что проблем с общежитием не было.

После того, как Юрий Аркадьевич ответил на все наши вопросы, а мы – на его, он объявил нам, что мы начнем свою студенческую жизнь с работы на колхозном поле. А именно – с копки картофеля и уборки овощей. Это никого не удивило, т.к. в те времена (а это был 1958г)  и студенты, и все трудящиеся регулярно помогали колхозам.

Месяц жизни в колхозе дал нам очень много. Мы перезнакомились, хорошо узнали друг друга. Уже здесь закладывались основы нашей студенческой жизни. Складывались тесные группочки по интересам и симпатиям.  Не было такого, чтобы горожане  чем-то «прессовали» сельчан. Группа была очень дружной.

Мы просто не могли быть недружными.  Нам всем довелось родиться накануне войны. Детство наше было безрадостным. А у некоторых не просто безрадостным, а трагичным. В группе было три детдомовца: Валя Перминова, Леша Ващенков и Миша Косолапенков.

Валя была в местном детском доме. А вот Леша с Мишей были  с оккупированных территорий. Они оба  были абсолютно слепыми.  У Миши еще не было по локоть правой руки.  Поезд, на котором  увозили людей от войны, попал под  обстрел.  Пострадавшего, израненного трехлетнего Мишу подобрали санитары.  Так он оказался в детском доме.  А Леша, как очень многие мальчишки, пострадал от найденного снаряда, когда ему было десять лет.

Все пять лет мы  им помогали.  Составили график посещения наших трудолюбивых, жаждущих получить образование сокурсников. Детдомовцы,  как и мы, тоже жили в общежитии. Общежитие – это особая страна. Нас в комнате было пятеро: Зоя (кореянка), Резеда (татарка), Валя (удмуртка) и нас двое русских – Люся и я. Словом, полный интернационал. Общежитие было деревянное, двухэтажное, с печным отоплением.

 Дрова сырые, печка дымная.
 Картошки запах у плиты.
Поели досыта картошечки
В мундире . Дивной вкусноты.

 На общей кухне мы готовили свою скромную еду.   Обедали мы в институтской столовой. Неизменное меню: супчик, котлетка с пюре или оладьи, и компот. Это когда еще не была израсходована стипешка. А бывало, что и просто – чай с хлебом. Благо, что (помните?) хлеб в столовых был бесплатный. Спасибо Хрущеву!


Одеты мы все были очень скромно: родители наши были рядовыми тружениками. «строителями коммунизма», тоже не видавшими кудрявой жизни. Поэтому мы не знали никакой зависти. Нам просто казалось, что все живут одинаково.
На вечер выпускной бежали мы,
Секреты на ухо шепча,
В отцовских брюках поизношенных
И платьях с мамина плеча.

Вспоминая сегодня эти годы, думаешь, какими мы были, несмотря ни на что, счастливыми!

Но сегодня, накануне праздника Победы, хочется вспомнить о моих сокурсниках, жизнь которых была  жестоко перепахана войной. Это Леша и Миша, оставшиеся инвалидами, навсегда потеря
 вшими зрение, но блестяще закончившими вуз. И не один!


Юморист и оптимист Лешка! Высокий, стройный блондин с тонкими музыкальными пальцами. Ох, как лихо он играл на баяне. Шутник невероятный.  Потеряв зрение, будучи учеником третьего класса,  он прекрасно помнил буквы и  мог в перерыве между лекциями написать на доске крупными буквами что-нибудь смешное. Он знал, в отличие от Миши, потерявшим зрение в трехлетнем возрасте, что трава бывает зеленой, цветы – синими, желтыми, красными. Он помнил, он это видел!

Но сейчас и ему, как Мише, многое приходилось «видеть» руками.  Однажды на переменке, услышав наши девчоночьи разговоры, он подошел ко мне  и говорит: « Фая, ну что уж за талия у тебя такая? Можно потрогать?» Под общий хохот он обследовал, что требовалось.

  И рядом с неунывающим, всегда веселым Лешей пять лет в одной связке был серьезный, неулыбчивый Миша, погруженный в какой-то свой, не изведанный нами мир. Все это время замечательные ребята, как сиамские близнецы, были неразлучны.

Вся наша группа очень внимательно относилась к ним. Мы помогали чем могли и как могли.  У  каждого из нас была какая-то своя изюминка, которую мы  дарили своим подопечным.  Ребята пользовались своими книгами для невидящих. Добросовестно записывали лекции, пользуясь системой Брайля.

На экзамены они всегда шли первыми. Кто-то из нас заводил их в аудиторию, подводил к столу, где лежали билеты. Ребята сами вытягивали билеты, а мы сопровождали их до места , садились рядом, зачитывали им вопросы. Наши подопечные всегда знали  материал лучше нас. И мы частенько этим пользовались. Сидишь рядом и чего-нибудь выспросишь.  Выгодный « бартер».

И Леша, и Миша были влюблены в наших девочек. По какому принципу они делали выбор, оставалось для нас тайной. Ведь мы обычно любим глазами, хотя бы для начала. А тут  - что-то совсем другое. Что? Голос? Интеллект? Запах?   Влюбленность так и осталась влюбленностью . Не более.

Жизнь текла своим чередом : сессия за сессией, год за годом. И вот мы уже на пятом курсе. Серьезно готовимся к госэкзаменам. Где-то за три месяца до экзаменов группу повергло в шок : Миша пришел в институт с запахом  спиртного ! У нас в группе такого не наблюдалось. Был, правда, у нас  Сашка Фадеев, который мог выпить, но чтоб в институт заявиться в таком виде, это исключено.

Грянул гром с ясного неба! У Миши нашлись РОДИТЕЛИ.  Мы все плакали.   Пройти через такие муки : бомбежка, тяжелое ранение, потеря зрения и руки, детдом, пять лет учебы без поддержки родных и близких. Осталось несколько дней до вожделенного  диплома. Прожита, считай, четвертая часть жизни, в которой  не было ни одной родной души . Родители считались погибшими. И вдруг такое! Да как тут не напьешься!?

Оказалось, что студент не из нашей группы, знавший историю жизни Миши и предположительное место его рождения, будучи летом  в Таганроге,  сделал объявление в местной газете, что  Косолапенков Михаил разыскивает родителей. Так, на всякий случай, не надеясь ни на что, написал.  А вдруг? Сделал и успокоился. Уж если столько лет прошло, казалось бы, все давно мхом поросло.

 Оказывается, Мишу стали искать. Сомнение вызывала только фамилия. Потерянным был Миша КосолапенкО, а наш Миша был КосолапенкоВ. Но, как выяснилось, настоящая его фамилия была именно Косолапенко!

 Полусумасшедший от происходящего Миша поехал на встречу, все еще не веря в случившееся.  Деревня, в которую он добирался , находилась недалеко от  Таганрога.

 Как жаль, что Миша не мог видеть людей, пришедших его встретить. А встретить его пришли  жители всех окрестных деревень. Плакали все.

Оказалось, что у Миши живы оба родителя и сестра.

P.S. 
Как сложилась судьба детдомовских детей, детей войны?
Валя успешно вышла замуж, преподавала русский язык в средней школе. Воспитала сына и дочь, но очень рано ушла из жизни.
Алексей остался жить и работать в Ижевске. Женился на красавице Шурочке, которая родила ему двух детей. Работал председателем общества слепых. Получил 4-хкомнатную великолепную квартиру и растил детей. Рано ушел из жизни.
Михаил вернулся на родину. Получил дополнительное образование логопеда. Женился, имел сына. Тоже рано ушел из жизни.
Что ни говори, а детдом – он и есть детдом. И ВОЙНА...