Через поляну к Иоанну

Господь наградил меня кочующей душой. Кто-то, возможно, назовет такого человека мечущимся, но мне больше нравится  «Кочующая душа». Ведь та, которая мечется, она никогда, даже на самый короткий срок не находит покоя. Моя же, день или два на новом месте чувствует себя превосходно! Свежие впечатления, люди, ощущения; будь то палатка в пролитой дождями Ямальской тундре или раскаленный до зноя берег Черного моря, скалистые неприступные горы провинции Альберта, покорившие меня   причудливым разнообразием форм или сточенные временем вершины  Полярного Урала, Ниагарские водопады в Америке  и Агурские на Кавказе… В любой точке земли я могу быть абсолютно счастливой лишь на короткое время. Но вот оно, это время, истекло, и моя странница - душа рвется от знаменитых красот дальше, чтобы увидеть, услышать, узнать больше и так… до бесконечности. Сегодня  я отправлюсь к Иоанну Богослову, что на Ишне, недолеко от древнего Ростова Великого.
 
Добираться туда надо пешком, приближаясь, шаг за шагом к гармонии, совершенству и простоте…
Купол храма Иоанна Богослова показался на мгновение и тут же скрылся за одним из углов современной шестиэтажной коробки. «Так вот ты каков? Поманил и растаял.  Это уже из области мирского, но никак не духовного», - подумала я и с еще большим рвением устремилась на поиски дороги, ведущей к храму. Он вновь мелькнул одноглавием   открывшейся неземной красоты и исчез, но я уже не расстраиваюсь и, ускоряя шаг, старалась не расплескать, сохранить эти первые впечатления. Вот и кромка поляны, шагнув на которую я позабыла о многом, лишь на подсознательном уровне ощутив причастность к тому, что предстало передо мной: стройное, невесомое совершенство, с летящим в небо куполом. Он был довольно далеко и мне не терпелось приблизиться,  притронуться и убедиться, что красота эта не растает вместе с бегущими в небе облаками, не уплывёт вниз по обмелевшей Ишне, как обычный мираж.
 Ромашки, васильки, клевер, колокольчики - классические полевые цветы средней полосы России не преграждали мне дорогу, обрамляя ее, указывали верный путь. Но их, дорог, как в той сказке – три.  По какой пойти? Вечный вопрос! Оказалось – прямо. Мне её указал один из встречных. Он говорил с протяжностью москвича смешанной с окающим акцентом жителя русского Севера, что явно выдавало в нем местного жителя. Ведь Ярославщина, расположенная между Московией и Вологодчиной, наделила своих обитателей промежуточным протяжно– окающим диалектом. Он окал, растягивал слова,  указывая на дорожку, что ведет к мостику через речку Ишня некогда судоходную, сейчас же обмелевшую, затянутую камышами, кувшинками, да водорослями.  Не верится, что эту маленькую речушку в былые времена знавали русские купцы. Пусть Ишня не сохранила многоводие свое, но, зато, дала название поселку, который расположился на её  берегу.   Эта речушка  сохранила многочисленные легенды о себе.
Одна из них повествует о том, что церковь Иоанна Богослова приплыла сюда по течению реки и встала на крутом берегу. Кто–то может не поверить, а мне эта легенда кажется вполне реальной, ведь бревна корабельной сосны, из которой построена церковь,  добиралась сюда водным путем и уже здесь, на месте, два монаха Авраамиева монастыря, что в ближнем Ростове, сложили ее быстрехонько, за год, но даже тем самым не увековечили своих инён. Может быть от того, что первоначально строили они  церковь для сбора пошлины с проходивших мимо судов  в пользу Авраамиева мужского монастыря и остались безымянными мастерами-строителями?  Хочется надеяться, что не навсегда  потеряли мы их имена заложенные, как многозначный код в фундамент этой церкви. Вполне возможно, кто–то из потомков  найдет ключ к этой тайне.
Эти факты я узнала чуть позже. Поспешила немного, извините. Впечатления нарастают: все чётче вырисовывается купол, но ощущение легкости, устремленности в небо, от довольно высокого строения, усиливается. Мне и самой вдруг захотелось парить, а, верней, воспарить, устремиться вверх также легко и изящно, как это делает купол  Иоанна. Я пытаюсь, но потом ловлю себя на мысли, что это совершенно ребяческая выходка и ничего у меня не получится.  Озираюсь по сторонам.  Не хочется выглядеть маленькой девочкой в глазах моего солидного спутника. Но нет, к счастью, он не заметил этой попытки взлететь. Тоже, очевидно, увлечен, потрясен, хотя и не пытается воспарить.  Все–таки здорово, вот так, постепенно приближаться к чуду! Как – будьто есть и доля твоего сотворчества в создании этого дива-дивного.
Подойдя вплотную к церкви, не разочаровываюсь, а, лишь, пытаюсь поддержать, усилить впечатления, поглаживая трехвековые деревянные срубы. Эта близость позволяет впитывать в себя истории минувших лет, увидеть  миллионы судеб представших перед этим древним луковичным храмом. Вот уж воистину гармония в простоте! В который раз убеждаюсь в этом  и спрашиваю хранителя церкви Иоанна Богослова:
- Как же удалось уберечь эту диковинку в столь прекрасной форме.
- В сим виноваты мастера, сотворившие храм, - отвечает он напевно-мелодично.
Он произносит это важно, как полагается хранителю подобного сооружения и рассказывает о необыкновенной пропинке, состав которой до сих пор не удалось установить, но, зато, благодаря ей вот уже три века отражаются в водах стройно – строгие формы храма Иоанна Богослова.
Гульбище, купола, храм – такие родные, согревающие душу слова. Кстати, гульбища век тому назад превратились в гульбище. Оно сохранилось лишь с левой стороны. Но и этого вполне достаточно, чтобы ощутить дух времени. Тогда любой вопрос решали на народном собрании;  будь то посев или уборка урожая, помощь в постройке нового дома для односельчанина, сбор ополчения, свадьба или похороны – все обсуждалось миром на гульбищах.
Мы заходим в церковь. С первых лет гражданской войны не совершаются здесь обряды, не раздается мерный, кажущийся заунывным голос батюшки, не слышно просьб молящихся обращенных к Господу;  лишь ветер разгуливает между кустов и деревьев церковного кладбища, да блики ярких молний освящают загрустившие лики святых. Может за грехи наши, за то, что забыли когда то дорогу в храм, и решил наказать нас Господь, чуть не лишив прекрасного творения. В одну из грозовых ночей залетела шаровая молния в растворенное окно церкви, поблуждала по ликам святых, как бы ища место для удара – мести, для наказания за строптивость и, не найдя такого, вылетела  в открытое окно.
- Господь милостив, - сказали узнавшие об этом селяне.
И все–таки после «незваного посетителя» пришлось отправить иконы на реставрацию. В церковь их так и не вернули. Они находятся в экспозиции Ростовского музея – заповедника, потому–то при входе в церковь на нас глянули лишь пустые глазницы знаменитого когда-то иконостаса. Чуть приоткрытые святые врата (копия 18  века) позволяют заглянуть в алтарь, где совершались церковные таинства. Прекрасно сохранилась в алтаре и сточная труба, смонтированная при постройке церкви в 17 веке.
Поблагодарив старательного смотрителя за рассказ о храме, я медленно спускаемся вниз по высокой лестнице. Вот за спиной слабо щелкнул замок – ровесник церкви. Мой смотритель, опираясь на палочку, не торопясь прошел к своему дому.  Ласточка пролетела низко – низко над  поляной и вновь воспарила к куполу. Я ложусь на свежевыкошенную траву чуть поодаль от церкви, перевожу взгляд с неба на купол, затем, вновь любуясь стройным станом Иоанна, и время для меня замирает. Я ощущаю дыхание вечности.

Г. Ростов Великий, Ярославская область