О семье, браке и Таинстве Любви

Это прекрасное слово - обязанность


"Брак. Организация общественной ячейки, в состав которой входят господин, госпожа, раб и рабыня, а всего двое".

Амброз Бирс, Словарь сатаны



"... как бы страстно я ни любил женщину, если она мне даст только почувствовать, что я должен на ней жениться, - прости любовь! мое сердце превращается в камень, и ничто его не разогреет снова. Я готов на все жертвы, кроме этой; двадцать раз жизнь свою, даже честь поставлю на карту... но свободы моей не продам".

Лермонтов, Герой нашего времени.


Память возвращает меня к дискуссии, имевшей место на одном очень достойном Православном форуме, где и я имел удовольствие участвовать. Речь тогда шла о супружеских отношениях вообще и об отношениях супругов во время поста в частности. Между участниками возник даже спор, который  полностью приводить не стоит, да и невозможно. Но о некоторых моментах, по поводу которых мне удалось в процессе полемики высказаться, вспомнить  хочется и сейчас.

Мне кажется, что все недоразумения по поводу супружеских отношений происходят по большей части из-за того, что Таинство брака зачастую подменяют неким Христианским домостроем. Это, на мой взгляд, очень далеко от подлинного смысла брака, семьи и - что самое важное - любви между супругами.

Если попытаться сказать предельно кратко, то в тот момент, когда в супружеские отношения вкрадывается понятие "должен, должна", "обязан, обязана", делается первый, может быть поначалу незаметный, шаг к осквернению великого чувства любви и самого Таинства брака. Мы подменяем в таком случае любовь некоей обязанностью, взятой на себя и потому неизбежной. Зададим себе простой вопрос - того ли хотел от нас Спаситель? Так ли Он понимал Любовь?

Да, за Таинством брака всегда следуют так называемые "супружеские обязанности". Но в том-то и дело, что их с таким же правом можно и следует называть "обязанностями", с каким говорить, что мы "должны" любить Бога и ближнего своего. Ведь это вздор - сказать, что Бога мы "должны" любить. Ибо нет любви по долженствованию. Либо любовь есть в нашей душе и сердце, либо ее нет. Так же и с отношениями в семье: если супруги верны друг другу только потому что они "обязаны" - это уже не семья, не любовь, не отношения, а рабство, а возможно и нечто похуже. При этом оскорбляется и обесценивается тот духовный идеал, который олицетворяет собой настоящая семья.

Сказанное ни в коем случае не означает проповеди некоей безответственности в семейных отношениях. Говорится просто о том, что отношения эти должны быть естественными и радостными, как естественно и радостно дышать свежим весенним воздухом в погожий день. Ибо если это не так и люди, идя под венец, не ощущают в полной мере благодати этого Таинства, а потом тяготятся своими "обязанностями", то, значит, лгали они себе, друг другу и Богу, когда решались на такой союз. А если и не лгали сознательно, то очень сильно заблуждались насчет смысла совершающегося с ними. Ведь воспринимать Таинство брака лишь как своеобразный ритуал - это примерно то же самое, что, принимая Святое Причастие, думать, что вкушаешь хлеб, размокший в вине, или относиться к Исповеди, как к доверительной беседе со священником.

Совершенно понятно то мнение, что, как было кем-то сказано, «оба супруга должны снисходить к немощам друг друга, независимо от того, муж или жена». Безусловно, это единственный возможный образ семьи. Той семьи, в которой никому не придется напоминать о каких-то "обязанностях", ибо все будет решать только любовь между людьми, а она плохому не научит.

И как часто камнем преткновения оказывается так называемое прелюбодеяние. Очень интересна с этимологической точки зрения прозвучавшая на Форуме трактовка этого понятия как того, что происходит пре- или перед любовью. Так это или нет, но можно сказать, что такой подход прекрасно объясняет, к примеру, подлинный смысл слов Спасителя "А Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем" (Мф. 5,28). Очевидно, что Господь не мог искушать смертных, называя прелюбодеянием то внимание, которое мужчина по самой природе своей не может не обращать на женщину. Поэтому и употреблено Им слово "вожделение" - то есть не само внимание, но лишь возможные порочные мысли, которые и оскверняют любовь, подменяя ее низменными страстями, охватывающими человеческое воображение. То есть прелюбодеяние – это именно отношения (реальные либо только воображаемые), которые случаются без любви.

Но что же сказать об отношениях в семье, когда два человека живут вместе, предаваясь физической близости, но при этом не любят по-настоящему друг друга, когда их интересует не личность и духовный мир друг друга, а лишь то физиологическое удовольствие, которое они способны в такой жизни получить? Разве это не прелюбодеяние, пусть и огражденное формальными «узами брака» или даже «освященное» в Церкви? Впрочем, такое сожительство называют иногда хотя и вполне литературным, но гораздо более жестким словом.

Замечательно сказала в той же дискуссии одна из ее участниц: «Для брака любви не нужно. Брак может сложиться и из других составляющих. Любовь - чувство личностное. То есть, если для секса достаточно быть животным, для брака - человеком, то любовь возможна только между двумя личностями, между двумя людьми, осознающими свою уникальность и неповторимость, чувствующими свою свободу и уважающими свободу другого человека».

Вообще же при подобных обсуждениях часто происходит смешение двух понятий - прочности семейного уклада и духовной основы брака; прослеживается одно и то же - материальные обстоятельства мiрского нашего существования имеют абсолютный приоритет перед обстоятельствами духовными. Почему и ведется речь именно о крепости семьи, но не о ее духовном содержании. Невольно приходят на ум слова Апостола: "Безбрачным же и вдовам говорю: хорошо им оставаться, как я" (1Кор. 7,8). Что это значит? Да безусловно указание на то, что не семья сама по себе является высшей и единственной ценностью в жизни христианина, а нечто иное. Разумеется, Апостол предпосылал этим словам иные - как раз те, что предписывают супружескую верность и целомудрие, однако не мог не обозначить при этом и своего рода "четвертую", нематериальную координату.


«Как наверху, так и внизу»
               

"И сказал человек: вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа. Потому оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть" (Быт 2, 23-24).


Как много говорилось и говорится о том, что муж и жена – «одна плоть» - и как мало усилий вкладывается в попытки осознать подлинный смысл этого изречения.
И неслучайно, наверное, рождались у философов и писателей высказывания, подобные ницшевскому «Женaтый филoсoф - фигурa кoмическaя». Или грустно-ироничные, но точные, как диагноз опытного врача, слова Чехова – «Если боитесь одиночества, то не женитесь». В них ведь не просто шутка или ироничный взгляд на жизнь... Речь-то идет все о том же освященном мiрской традицией союзе мужчины и женщины.

Не стоит удивляться и мнению Оскара Уайлда, когда он в своей статье «Душа человека при социализме», рассуждая об индивидуализме (понимаемом им как подлинно свободное раскрытие таланта личности), пишет: «Да, индивидуализм наводит на размышления. Например о том, что социализм уничтожает семью в ее привычном понимании. С уничтожением частной собственности, брак в его нынешней форме должен исчезнуть. Это - часть программы. Индивидуализм принимает это и делает новый брак чудесным. Отменяя легальные ограничения, он делает его свободным, что способствует более полному развитию личности и делает любовь мужчины и женщины ещё прекрасней, ещё благородней. Иисус это знал. Он отверг требования семейной жизни, хотя они существовали в его дни в очень явной форме. «Кто моя мать? Кто мои братья?» - спросил Он, когда Ему сказали, что они хотят с Ним поговорить. Когда один из Его сопровождавших попросил отлучиться, чтобы похоронить отца, ответ Христа был ужасен: "Пусть мертвые хоронят мертвых". Он не мог допустить никакого насилия над личностью, даже, если оно проявлялось в виде сыновьего долга».

Разумеется, в словах Ницше, Чехова и Уайлда мы не должны искать указаний на направление, в котором следует вести поиски человеческого «единения во плоти». Они, эти слова, - скорее свидетельство неудовлетворенности существующим положением дел, нежели ответ на вопрос, как все должно быть.

Мы же, размышляя о подлинном смысле брака, оставим, с одной стороны, чисто метафорические представления о таком союзе, а с другой – желание представить себе ту непредставимую до поры трансцендентную область, в которой человеческое естество было (и будет, возможно) единым, неразделенным на «мужское» и «женское» начала. Подумаем о том, что это выражение может и должно значить для нас сейчас, в нашем земном облике.

Разумеется, мы при этом должны все же соотносить наши рассуждения с некой нравственной основой, которой для многих является христианство. Причем подлинное христианство Самого Христа, а не те установления, которые на протяжении уже двух тысячелетий зачастую провозглашаются от Его Имени.

Зададимся вопросом – зачем нужна семья? Ученые-археологи и историки скажут, что семья возникла как отклик на определенные изменения в производственных отношениях между людьми. Наверное, это действительно имело место, однако с течением времени социо-культурный паттерн семьи настолько глубоко укоренился в сознании человека, что стал своего рода аксиомой построения личной жизни для абсолютного большинства членов общества.

Но вот что странно – начиная с Ветхого Завета и заканчивая пуританской моралью наших дней все внимание «заинтересованной общественности» уделялось в первую очередь семье, как «ячейке общества», как физическому или материальному союзу двух людей, пусть даже и без ханжеского стремления «заклеймить позором» тех, кто от принятых в обществе норм отступал.

И совсем мало слышно было всегда о том, что семья – это возможность для двух людей проявить в полной мере свои именно духовные качества. По сути, раскрыть их в себе благодаря подлинной любви и взаимопониманию, когда благодаря мистическому действию Таинства любви созиждется не просто «одна плоть» физическая, но одна плоть совершенно иного свойства – плоть духовная. Ибо человек (если мы говорим именно о человеке, а не о «двуногом животном без перьев») есть существо прежде всего духовное. И здесь мы приходим к возможности впервые, может быть, взглянуть на семью под иным углом зрения – понять, увидеть, что все наши заботы о «крепости семьи», о «верности» или «неверности» супругов, о «долге» и «ответственности» становятся не то чтобы излишними, но всего лишь какими-то довесками-бирюльками, когда союз двух людей, двух личностей освящается не формальными установлениями гражданского закона либо церковным обрядом бракосочетания, но Таинством подлинной любви, воистину созидающей как бы новое духовное тело.

«Царствие Божие внутрь вас есть» и «Бог есть любовь» - нам хорошо знакомы эти слова. Но всегда ли мы можем ответить себе на вопрос, почему следует к этому Царствию стремиться и какова должна быть любовь, чтобы ее можно было назвать Богом? Да, по слову евангельскому «Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1 Кор 13, 4-7). И, казалось бы, о прекрасных человеческих качествах, о благородстве сердца здесь речь идет... Ведь и Сам Бог сорадовался бы такой любви меж нами, людьми. Но не забудем, что есть еще и добавление к сему в следующей строке: «Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится (1 Кор 13, 8). И тут уже далеко не о земных целях и земных же добродетелях человеческих сказано. Хоть и «внутрь нас Царствие Божие», однако не есть оно всего лишь «мир в душе», да радость от хорошо исполненных «супружеских обязанностей» - пусть и во Имя Господа, а не ради своей похоти исполненных. Ведь Господь призывает нас к совсем иному: «Царство Мое не от мира сего» (Ин 18, 36). Потому и говорим мы здесь не просто о любви, но о ТАИНСТВЕ Любви, осуществляющемся поистине лишь в мире духа – ведь только ТАКАЯ Любовь может быть равна присутствию Самого Творца в нашей жизни.

И все же, мы оставались бы лишь резонерами от плохо понятых «богодухновенных текстов», если бы удовлетворились вышеизложенными сентенциями и не сказали бы самим себе: да, мы верим в торжество духа и подлинной любви в мире духовном. Но нет и не может быть разделения любви на «потустороннюю» и «посюстороннюю» (если сказать наукообразно – на трансцендентную и имманентную этому миру). Ибо сам человек, его личность неразделимы. И то, что мы прозреваем или пытаемся «гадательно» прозревать в «Царстве будущего века», неизбежно должно присутствовать в нашей жизни уже сейчас, в этом «грешном мире». И оно присутствует – возможность полной и беззаветной отдачи в любви друг другу – как отражение и подобие  божественной самоотдачи Христа всему человечеству.