Превратности народной медицины. Гротескная история

               
 
 У сорокалетнего жителя хутора "Кузякина Слобода", Пантелеймона Осьмушкина, отроду ничем не хворавшего, заболел зуб. Вроде как поврежден нерв одного зуба, а болят, почему-то, сразу несколько зубов, и те, что находятся рядом, и даже те, что сверху. Щека отекла, а от боли хочется выть белугой. После бессонной ночи, одуревший от дикой боли Осьмушкин, наконец, поддался на уговоры жены и согласился обратиться к хуторской ведьме-шептухе, бабке Евдокии.

 - Ну ладно, Клавдия, давай сходим к Евдохе, пусть пошепчет, сил уже нет терпеть,   - сквозь стиснутые зубы "сдался" жене Осьмушкин.

 - Вот и ладненько, Пантюша, прямо сейчас и пойдем. Евдокия боль снимет, причем, без уколов и бормашины, не притрагиваясь к зубам. Ты не поверишь, но к ней, даже из Москвы приезжают, чтобы "заговорила и пошептала" на болячки. Говорят, полчаса по-колдует, и всё, боль с тебя, "как рукой снимает", - суетливо убеждала Клавдия мужа, прикладывая к отеку на щеке спиртовый компресс.

 Процедуры у хуторской ведьмы показались Осьмушкину примитивными до крайности, без каких-либо, колдовских спецэффектов, типа погружения в транс или материализации духов.

 Сеанс излечения зуба проходил в затемненной нежилой комнате, с затхлым запахом силосной ямы. Горели свечи. Обезумевшего от боли Осьмушкина, посадили на стул в центре, а Евдокия ходила вокруг него и окуривала дымящимся пучком сухой полыни, проговаривая какие-то заклинания.
 Все эти гнилостные запахи, блики от свечей и монотонно бубнящая Евдокия, погрузили Пантелея в состояние, похожее на сонную одурь. Боль не ушла, а, как-бы, отошла на второй план, и все его внимание сосредоточилось на попытке разобраться: о чем шепчет бабка, почему пахнет силосом, отчего дым от полыни так долго не рассеивается…

 Лечение заговором завершилось ритуалом, больше похожим на шаманский обряд. Знахарка и ведунья "изводила боль" с помощью бубна и столового ножа.
 
 Боль, и вправду, несколько притупилась, и Осьмушкину полегчало. Но вердикт, который огласила Евдокия после обряда, оказался не утешительным.

 - Твой больной зуб, Пантелей, – это зуб мудрости, а его заговором не вылечить.   Сейчас боль утихла, но это не на долго. Надо тебе ехать в область, к зубному врачу. Там, и обезболят, и оторвут его с корнем. Правда, люди говорят, за удаление зуба берут дорого, не меньше пяти тыщ. Совсем сдурели. Раньше, бывало, когда зуб заболит,- прополощешь его содой, подержишь во рту самогон – вот и все лечение. А, если надо было удалить зуб, то привяжешь его ниткой, что покрепче, и бац, - одним рывком, - отрываешь. Мой дед Артемий, например, никогда к зубному не обращался. Управлялся сам. Привязывал, один конец "суровой нити" к больному зубу, а другой к телеге. Пока лошадь идет шагом и мелкой рысью, Артемий бежит за телегой, давая, по возможности, слабину нити, а когда лошадь переходит на галоп – наступает момент истины, и,… телега уносится вперед, вместе с оторванным зубом. Главное, резко не останавливаться, а бежать сколько хватает силы, тогда, и нитка не оборвется, и зуб, как по маслу, плавно оторвется. Такой способ удаления зубов, как и все народные средства лечения, кажется грубоватым, но зато, не надо ехать двести кэмэ до клиники, не надо платить дантисту бешеные деньжищи, - доверительно поделилась личным опытом знахарка.

 Уже через час, после визита к хуторской ведьме, зуб разболелся еще пуще. Страдания Осьмушкина были невыносимыми. Ему казалось, что именно такие мучительные страсти испытывали люди во время средневековых пыток. Пантелей, с перевязанной щекой, то метался по комнате, то ходил по кругу во дворе, как цирковая лошадь.
При этом, он мычал и даже, втихаря, плакал.
 
 К утру вторых суток, измотанный зубной болью, великомученик Пантелей Осьмушкин, был готов на всё что-угодно, лишь-бы, выйти из этого состояния. Если-бы у кого-нибудь из хуторских соседей была лошадь, он бы, без всяких колебаний, привязал-бы больной зуб к хвосту и запустил бы её с места сразу в галоп. Но лошадей на хуторе никто не держал.

 От безысходности положения, Пантелей все больше впадал в маниакальную агрессию. В нем появилась какая-то нездоровая одержимость, а его неадекватные и бесноватые поступки, очень напугали жену и соседей.
 Клавдия своими глазами видела, как Пантелей, сначала выпил полстакана самогона, а затем слесарными клещами пытался удалить зуб. Попытка Клавдии остановить эту безумную затею, вызвала вспышку такого необузданного гнева со стороны мужа, что и представить себе невозможно. Дантист – поневоле Осьмушкин, в виде Сатира с клещами в руках, на глазах у соседей, гонял жену вокруг дома…

 К физическим страданиям от зубной боли прибавлялись и душевные переживания от собственной беспомощности. Ведь, Пантелей крепкий деревенский «качок», а не какой-нибудь городской «дрыщ». Он, и дом сам построил, и женился на первой красавице, и сына с дочкой воспитывает, и тяжело работает от рассвета и до заката, а оплатить стоматологу пять тысяч не может – семейный бюджет не выдержит.
       
 "Если за удаление одного зуба, по прейскуранту, надо выложить пять тысяч рублей, плюс расходы на проезд поездом к дантисту и обратно,- не меньше тысячи, а в сумме выходит половина месячного бюджета семьи, то на какие "шишы" жить?", – мысленно искал выход из положения Осьмушкин, но ответа не находил.
 
 Ему очень хотелось найти "виноватого" во всех этих бедах, взять его за «шкирятник» и хорошенько потрясти. Пусть даст ответы на простые вопросы:
   
 - Почему теперь нельзя лечиться в своей деревне?
 - Почему медпункты и больницы в деревнях закрыты, а осталось по одной больнице в каждом районном центре? Ведь до райцентра, от пятидесяти до ста двадцати километров, а то и больше.
 - Как туда добраться по нашим дорогам, особенно, в распутицу или зимой?
 - Почему стоимость лечения зубов, у врача–стоматолога, совершенно не соизмерима с «земными» возможностями простого человека?
 - Откуда взялись такие расценки, когда стоимость удаления одного зуба,- от пяти до тридцати тысяч рублей?
 - Разве это не ужасно? Удаляют один зуб, а деньги берут, как-будто, зубы лошадиные лечили. А на вопрос: возможно-ли удалить зуб "по дешевке"? Ответ известен всем: возможно, но необходимо иметь определенный социальный статус, например, "участник Куликовской битвы", "ветеран первой или участник второй мировой войны".
 А, если ничего этого нет и в помине, то остается только одно средство – народная медицина, иными словами, - вековой опыт предков. Ну не отдавать же, в самом деле, за удаление одного больного зуба – полугодовой семейный доход?

 Окончательный ответ на вопрос, - что же делать?, - пришел к Пантелею в момент, когда он увидел свое отражение в зеркале. На него смотрело антропоморфное существо, с сине-черными кругами под стеклянными глазами, взъерошенным волосом и, нелепо-выглядящей, повязкой на щеке. Нечто среднее между кикиморой и пугалом на огороде.
 
 Идея пришла простая, но вполне реальная.
 В пяти километрах от хутора, в деревне Маврино, есть железнодорожный полустанок. Все поезда проходят мимо него без остановки, кроме скорого поезда "Москва – Элиста", который делает остановку на три минуты.
Пантелей решил отправиться к прибытию поезда, привязать больной зуб к последнему вагону и пробежаться, сколько будет возможно, за уходящим поездом, таким же кандибобером, как дед Артемий за телегой, пока зуб не оторвется.

 Жене,- Клавдии, о своем решении Осьмушкин решил не говорить, на тот случай, если что-то пойдет не так.
Однако, проскользнуть и уйти к поезду незамеченным не удалось.
Клавдия заподозрила что-то неладное. Она громко "заголосила":

 - Ты что это надумал? Куда это ты собрался? Думаешь, я ничего не понимаю?

 Пришлось Пантелею открыть жене детали своего плана.
Она-то дура-баба думала, что он вешаться собрался, а когда поняла в чем замысел, её маленько попустило. Даже предложила пойти к поезду вдвоем, но Осьмушкин категорически отказался от сопровождения.
 
 - В таких делах группа поддержки не нужна, - сказал он супруге и решительно направился в сторону полустанка «Маврино». До прибытия поезда оставалось полтора часа, так-что пешком Осьмушкин, в акурат поспевал.

 В ожидании мужа, взволнованная Клавдия не находила себе места. Чего только не приходило ей в голову. Воображение рисовало, исключительно, драматические сюжеты и видения, поэтому Клавдия, то порывалась бежать к ведьме Евдокии, то принималась горячо молиться.
      
 - Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, отведи и защити, - коленопреклонено, перед образами, просила она Всевышнего, - пособи болящему  мужу моему, рабу божьему Пантелею, и прости ему все грехи его вольные и невольные. Прости и меня грешную, что повела мужа не в Твою Святую Обитель, а к Евдокии, - в её "силосную яму". На Тебя, Господи, теперь уповаем и надеемся.
   
 Поскольку лики святых никаких знаков не подавали, Клавдия отправилась к ведьме, чтобы высказать свои претензии. Ведь, это она надоумила мужа, - как можно удалить зуб народными способами. Назревал крупный скандал, но, на полдороги к дому Евдохи, неожиданно, как черт из табакерки, подъехал участковый на мотоцикле с коляской. На пассажирском месте сидел Пантелей Осьмушкин, собственной персоной.
Он был весь в ссадинах и кровоподтеках, но глаза оживились.
Рот у Пантелея запал, как у беззубого старика и, что-либо, пояснить или рассказать он не мог. Вместо речи, слышалось какое-то "чавканье и шамканье". Ясность внес участковый.
На вопрос Клавдии:

 - Гражданин начальник, неужто, поезд оторвал ему все зубы?

 - Нет, в соответствии с протоколом происшествия, "оторвалось два вагона, а зубы гражданину Осьмушкину, выбил пассажир прицепного вагона, Иван Шмурдяк", - пояснил сельский детектив.