Бабочкина дилема

У Зойки двое детей. Муж при должности. И сама – красавица в расцвете сил. Тридцать пять. Самый сочный возраст для женщины. Ещё не отцвела и уже всё понимает. Так должно быть. Только не в Зойкином случае. Она как раз и не понимала, что с ней происходит. По стандартам жизни полный набор: муж, дети, квартира, машина, работа неплохая, ездят в отпуск – отдыхают; денег, слава Богу, на всё хватает. Чего же ей надо? Счастья? Какого ещё счастья, если всё есть. Всё есть, но не хватало одного: ощущения лёгкого щекотливого покалывания внизу живота, когда она смотрела на своего мужа.
Прикидывала и так и этак.  Долго старалась убедить себя: «Посмотри, какой он симпатичный. А фигура. Одни накаченные руки чего стоят! Тётки то как глазеют, когда он летом в одной футболочке из подъезда выбегает на улицу». Отцом он был тоже хорошим: в меру любящим и в меру строгим. Её, Зойкины фокусы, сносил терпеливо; никогда не заводился и не кричал, если она как мельница махала руками и молола чепуху. Ждал пока она выдохнется и спокойно с небольшой ноткой укоризны говорил: «Не стыдно тебе? А ещё мать!» Зое и вправду становилось неловко. Она подходила, покорно целовала его, извинялась. Жизнь опять пускалась по накатанной: дом, работа, завтраки-ужины, уборка квартиры, спортивно-развивающие кружки и клубы для детей, прогулки за городом в хорошую погоду. «Неужели так и будет всю жизнь?» - с тоской думала она.
Иногда выбивали из колеи детские болезни. Тогда вся дурь про бабочек в животе моментально забывалась. Она мобилизовывалась. Заботилась о детях день и ночь, не зная усталости, и только тихо, внутренне молилась и просила Богородицу пожалеть малышей и простить ей прежние неразумные мысли. Когда же жизнь снова входила в русло, женщина возвращалась к сердечным терзаниям, рассматривала мужа со всех сторон и не находя никаких отрицательных зацепок начинала скулить: «Пригласил бы ты меня на романтическое свидание, что-ли. А то живём, как-будьто нам по семьдесят лет!» Муж злился, не понимая её. Иногда через пару дней приглашал в ресторан, забросив детей к своим родителям. Ресторанов в городе появлялось всё больше и больше. Этого выхода «в свет» хватало на неделю, а то и две. В промежутках отвлекал всё тот же водоворот жизни.
Иногда, после работы или в выходные она забегала к своим подругам. У одной муж часто выпивал. Она жаловалась Зойке, прибавляя: «Тебе крупно повезло. Если бы мой был таким непьющим и правильным, я бы на руках  его носила». Зоя тут же представляла, как хрупкая Вера носит на руках по небольшой квартирке своего огромного Володку, улыбнулась и прибавила: «Не скули, Верка, ведь он когда трезвый у вас жизнь наполнена счастьем. Оно, это счастье, у вас тогда в воздухе висит. Невозможно продохнуть».
«Мы стараемся поймать его, чтобы не ускользнуло далеко! Всего несколько мгновений.» - парировала Вера.
У второй подруги, Ирины, муж пропадал в командировках. Возвращался на день-другой, оставлял грязное бельё и смятую, перевёрнутую постель. Иногда следы страстных ночей проявлялись засосами на Иркиной шее. Она называла это «заигрались» и носила несколько дней после отъезда мужа шёлковые шарфики на шее. У Ирки всегда глаза блестели, а сотовый телефон оставался включен двадцать четыре часа в сутки на случай, если «Зая» позвонит. Во время звонков они сюсюкались и улюлюкались так откровенно, что Зоя не могла находиться в общей комнате. Ирка тогда тяжело и часто дыша, закрывала глаза,начиная оглаживать себя по крутым, аппетитным  бёдрам, потом откидывалась на спинку их комфортного кресла, в которое она называла «нашим малым сексодромом» и продолжая всевозможные страстные манипуляции  что-то нашёптывала с полуулыбкой.  Тут в интимно-сексуальный разговор врывалась Зойка:
- Ирка! Я вам, случайно не мешаю?
 Ей казалось, что она присутствовала при половом акте. Она не воспринимала групповой секс даже на слух. Ирина, наконец то заметив присутствие третьего лица, но всё ещё  блаженно улыбаясь продолжала что-то сюсюкать, а Зоя слышала только отрывки нежных животных названий, словно вся Иркина квартира превращалась в уютный детский уголок и котики, и зайки-попрыгайки выглядывали из каждлго угла. Ира даже не извинялась. Просто говорила:
- Это у тебя есть возможность нежиться под крылышком у мужа каждую ночь. А мне с моим командировочным даже телефрнные методы хороши для расслабухи.
Никто у Зои никогда не спрашивал хотелось ли ей «нежиться под крылышкам у мужа».
Как то раз Зоя попыталась убедить мужа пожить некоторое время отдельно. Поговорили вечером, после чего муж зашёл в их спальню, взял подушку и ушёл в детскую, добавив: «Когда дурь из головы выветрится – сообщи... Я вернусь». Она обрадовалась и такому повороту событий. Секс с ним в последний год превратился в дежурную обязанность. Зойка не чувствовала больше ни желания, ни трепета, ей было всё равно, если он её поцелует, обнимет, прижмёт к своему мощному телу после акта слияния. Она часто вопрошающе смотрела на него в упор после только что произошедшей близости. Он не отвечал на её взгляды; поворачивался на другой бок или шёл за стаканом воды.
Зоя даже пробовала напиться пару раз и в пьяном виде высказывать недовольство их монотонной, какой-то блеклой жизнью без особых эмоций, всплесков счастья и духовной близости. Он воспринял это всё, как совершенно пьяный бред и посоветовал обратиться к наркологу, если её вновь потянет на дебош. Но Зойку больше на спиртное не тянуло. Вино не облегчало внутреннего дискомфорта, а наутро только добавляло головную боль и угнетённость.
Опять тянулись буднично-полинявшие дни. Она ходила на работу, занималась детьми и домом и больше не задавала мужу вопросов о смысле их совместного бытия. «Ради детей!»-решила она. За время духовных метаний и поиска бабочек она похудела. Её большие карие глаза с маленькими зелёными точечками превратились в две околоземные орбиты, а внутреннее неудовлетворение одело вопросительно-растерянную маску на её и без того полудетское лицо. Мужчины больше прежнего стали оглядываться на неё. Она была стройна, грациозна, каштановые густые волосы свисали до плеч. Зоя замечала эти голодные мужские взгляды. Они льстили её самолюбию совсем немного, не давая ответа на давно поставленный вопрос: «Где оно, это безмерное женское счастье, где всё переплетается воедино: эмоции, секс, материнство, взгляды и ласки и потом отдаётся ощущением полёта маленьких бабочек внизу живота?»
Откуда Зойка знала про бабочек? Было это очень давно. В годы первой, юной любви. Ей было восемнадцать, а ему двадцать три. Вот его то она любила, и бабочки порхали по всему животу при одном воспоминании о беглом поцелуе. Зоя ждала его, как верная собака ждёт хозяина у порога на маленьком засаленном коврике. Он появлялся всегда неожиданно: цветы, шампанское, гитара звенела. Он говорил Зойке про путешествия и раскошную жизнь. Ей хотелось верить во всё это. Несмотря на то, что им было и так хорошо в этом тесном мирке однокомнатной квартиры. Всё закончилось неожиданно. Он ушёл, а через месяц она узнала о свадьбе с другой. У той, другой, был папа-начальник и перспективы. С Зойкой у него перспектив не открывалось.
Она не любила об этом вспоминать. Мысли о нём по-прежнему вызывали слёзы. Зоя взяла себя в руки, смахнула слезинку и снова уставилась в комьпьтер. Поёжилась. Ощущение неловкости осталась. Она машинально обернулась и увидела мужчину, смотрящего на неё в упор. Зоя не любила откровенных, долгих необоснованных взглядов. Этот смотрел по-другому; не любопытно, не раздевающе, а только вопрошающе: «Откуда ты такая взялась?» Зоя сначала посмотрела строго, но не выдержала и улыбнулась. Он подошёл к её столу, представился: «Я – Вадим, на работе – Вадим Петрович. Вы – Зоя Ильинична. Мне босс о вас уже рассказал. Я не люблю командировок, но с таким коллегой, как вы поеду с удовольствием».
«Спасибо, конечно. Но вы ведь не знаете моих деловых качеств,» - парировала она.
«Знаю, уже доложили. Говорят вы можете работать двадцать четыре часа в сутки!» - улыбнувшись добавил Вадим.
«С таким партнёром, как вы придётся работать только двенадцать,» - отшутилась она.
План командировки составили довольно быстро, и на следующей неделе они сидели вместе к комфортном купе «Полярной стрелы». Зоя даже представить себе не могла, что когда-нибудь у неё случится «служебный роман». Это казалось так травиально и совершенно «не по её». Работа для неё всегда оставалась только работой и любви там никакой быть не могло. А вот ведь случилось!
 После первого дня работы Вадим на правах старшего по служебному положению и возрасту (ему было сорок пять) пригласил Зою в ресторан. Она быстро переоделась, сменив рабочий костюм на очень простое, но элегантное платье, уложила длинные волосы в гладкую причёску, лицо тронула небольшим колличеством вечерней косметики и в таком виде появилась перед Вадимом. На минуту его взгляд замер, но он быстро пришёл в себя и встав помог Зое со стулом. Они оба заказали по бокалу вина и вечер разлился яркими красками новизны, веселья, какой-то даже забытой давным-давно беззаботности . Они разговаривали, и ей казалось он понимал сердцем каждое её слово, движение, причинный и беспричинный смех. «Разве так бывает?»- думала Зоя в упор уставившись на него. Он ведь меня совсем не знает. И в то же время – знает совершенно!»
Они решили не говорить о работе и знакомых сотрудниках. Он очень любил путешествовать и рассказывал Зое о странах, в которых побывал. Во время путешествий он не всегда останавливался в гостинницах. Делал всё, как заблагорассудится, спонтанно, под настроение. Однажды, в Амстеардаме, он жил неделю подряд в пригородном парке. Приезжал туда поздно, разбивал маленькую палатку где-нибудь в укромном уголке, съедал на берегу озера принесённый из города ужин, а утром вставал рано, с первыми лучами солнца и плавал в том самом озере на берегу которого ужинал вечером. Зоя качала головой: «Вы отчаянный! Я бы побоялась полиции или хулиганов». Он смеялся: «Полиция и хулиганы не подозревали о моём существовании. Знаешь, из всех моих путешествий, это, пожалуй, самое памятное. Там всё было полно неожиданностей».
Потом, с бутылкой шампанского, они переместились в его комнату. Снова много говорили и смеялись, как старые приятели. Зойка чувствовала спокойствие,комфорт, веселье и легкость. Это ощущение легкости, скорее всего, и привело их к лёгкому сексу. Он особо не настаивал, а она особо не сопротивлялась. Всё получилось просто, неожиданно и так здорово, что Зойка не могла пошевелить ни рукой, ни раскинуть мозгами, а только лежала и улыбалась. Казалось всё её стройное длинноногое тело расстаяло безвозвратно. И от бывшей её зажатости в сексе и жизни не осталось и следа. Вот так за одну ночь!  А он целовал её длинные ноги и сердца обоих замирали от блаженства.
Он не был женат. Весь вопрос упирался в Зойкино рассписание. У неё, кроме работы дети, семья муж. Уже через неделю после их первого свидания Зоя начала очущать тонкое щикотание внизу живота каждый раз, когда она смотрела на Вадима или думала о нём. Ничего подобного она не испытала с мужем за десять лет жизни. Это был знак. Она поделилась с Вадимом. Он слегка нахмурился и сказал с каким-то упрёком: «Но у тебя ведь дети. Им нужен отец!» Зойка пыталась объяснить, что не собирается лишать детей их отца. Даже если бы она захотела, то это невозможно. Но она... Она тоже хочет счастья.
После этого разговора они не встречались две недели. Вадим преднамеренно избегал её откровенностей. Зойка похудела, осунулась, глазища-орбиты увеличились ещё в разы, но она была счастлива, счастлива мыслью о том, что способна любить, ощущать, дарить нежность. Он же, напротив, стал более осторожен, не обнадёживал её ни намёками, ни пустыми предложениями. Он почти открыто говорил: «Зойка-Зойка! Это всё временно и для тебя и для меня».
Так пролетела зима, прошла весна. Муж стал о чём то догадываться и вернулся в их спальню. Зоя сначала хотела признаться во всём, собрать вещи и уйти... Но куда? Там, в большом доме Вадима, для неё не было места. «Может-быть нашёлся бы уголок для меня, но не для моих детей», - с тоской думала влюблённая женщина. Она вспоминала, как часто бездетный Вадим с завистью смотрел на фотографии её здоровеньких, милых, живых детей и восклицал: «Зойка, ты простото не понимаешь насколько ты счастливая. Да за пару таких детишек я бы отдал половину своего состояния, свою удачливую карьеру. Распрощался бы со своими лучшими друзьями... и ещё с чем-либо. Да я отдал бы всё что угодно, только бы стать отцом!»
«А ты бери нас»,- шутила Зойка.
Вадим смотрел на Зойку, поражаясь её смелости, даже какой-то безолаберности. Он не понимал  эту беззаветную преданность влюблённой женщины, когда мир заключается только в одном существе, подчиняется ему и его законам. Единственная потребность находиться рядом с ним: смотреть в его глаза, слушать нравоучительные речи, вдыхать запахи его тела, погружаясь в агонию непрекращающихся телесных удовольствий, доводящих до душевных конвульсий.  Зойка, безусловно, жила в мучительной пытке, где ей постоянно приходилось выбирать между безумной страстью и долгом. «Долг! Что такое долг? - часто думала женщина. Это то с чем человек рождается или то, что он приобретает?» Зойке так хотелось укрыться от этого чувства, убежать, подарить кому-нибудь другому. «А как быть с детьми?» - думала она. Детей она дарить никому не собиралась. Несмотря на чувства к другому мужчине её крошки по-прежнему  оставались частью её хрупкой души.
Вскоре Вадим пошёл на повышение, и они стали встречаться всё реже и реже. Пока однажды она не увидела его с другой. Произошо это совсем случайно. Зоя вечером проходила мимо ресторана, в котором они не однажды бывали с Вадимом. Они обычно сидели за одним и тем же столиком в углу зала у окна. Вот за этим самым столиком он и ужинал с молодой бдондинкой. Она была такой же тростинкой, как Зойка, только, пожалуй лет на десять моложе. Зоя застыла от неожиданности и Вадим тут же заметил её, но ничуть не смутился. Он не раз говорил Зое об обоюдной свободе, но пользоваться ей начал только недавно. Первым Зойкиным порывом было забежать в ресторан и устроить сцену. Она даже сделала несколько шагов по направлению двери, но остановившись подумала: «Что я ему скажу? В чём упрекну? Он не клялся мне в верности, а следовательно и не обманывал меня».  И тут Зойку осенило: «Да ведь к нему накогда не залетали бабочки. Он, очевидно, тот «типичный мужчина»  не знающий сексуальной разницы между мной и ею; просто другое лицо, другие волосы. Может он совсем и не любил меня? Может я была тем комфортом, удобным объектом, с которым приятно провести время и не более того?»
Она медленно поплелась по улице. Домой идти не хотелось. Там надо разыгрывать счастливую, заботливую маму и слегка любящую жену. Она позвонила мужу, что задержиться и забежала к Верке. У той Володька только вышел из очередного запоя и у них шёл медовый месяц до следующего его срыва. Зоя поужинала с друзьями без особого аппетита. Верка шутила, смеялась своим шуткам и старалась расшевелить Зою. «Счастливая Верка,-думала Зоя, - так мало ей надо. Вон Володька трезвый, и она шебечет, как весенняя птаха».Потом пили чай в комнате, а позже Вера пошла её провожать. Они говорили о счастье, о мужчинах, и Зоя спросила её про бабочек. Верка тут же отшутилась: «В моей жизни всё более прозаично. Когда Володька пьёт, то зелёный змей душит его физически, а меня морально. Когда же он трезвый никаких присмыкающихся в нашей квартире не обитает». Зойка решила ей ничего не объяснять. Они жили на разных полюсах.
На следующий день Вадим позвонил ей, но она не взяла трубку. А зачем? Делить им нечего. Слушать же банальные объяснения Зоя не хотела.
Прошо ещё десять лет. Зойке исполнялось сорок пять-баба ягодка опять. С мужем они жили неплохо. Примерно через год после Зойкиного романа он время от времяни стал устраивать жене сюрпризы; то придёт с работы с бутылкой шампанского и пакетами всяких вкусностей. Иногда это были праздничные ужины в буднии дни. Он зажигал свечи на столе, ставил диск с французским шансоном, даже приглашал Зою танцевать. Иногда дети веселились вместе с ними, иной раз он увозил их к родителям и тогда после романтического ужина и танцев они занимались сексом. Всё обретало другой смысл: и его поцелуи, и его слова, его долгие страстные ласки. Поначалу Зойку всё удивляло, но постепенно она вошла во вкус. Импровизированным пикникам не было конца... Но они как то всё успевали. Даже длинные некогда отпуска пролетали, как один день. Они побывали и в Италии, и в Черногории, вдвоём отметили двадцатилетие совместной жизни в Париже. Зойка стала ощущать полноту счастья. Ей не хватало одного – муж никогда не дарил ей цветов. Она это списывала на недостатки их сурового климата. Хотя цветы в их северные магазины поступали регулярно, и с таким же постоянством они появлялись в квартире её подруги Иры. У них за десятьлет тоже кое-что изменилось: появился ребёнок и муж стал реже ездить в командировки, но Ирка по-прежнему время от времяни носила шарфики и шутила:
- Он у меня неисправимый «маньяк-вампир»! Как вопьётся в шею, так и не оторвешь.
Зойка теперь тоже больше радовалась. Чаще тёплые улыбки засверкали в доме. Она заметила, что дети стали реже болеть. Они оба вошли в подростковую пору, и Зоя погрузилась в проблемы их сложного возраста. В жизненой суете  она даже чуть не забыла о своём юбилее. В этот день муж попросил особо не хлопотать и куда то исчез. Она всё-таки решила сготовить кое-что и пригласить Веру и Ирину с мужьями.
Так  прошла пара часов кухонной суеты, а муж всё не возвращался. Зоя набрала номер сотового – ответа не было. Это совсем не походило на её пунктуального, ответственного, всегда организованного мужа. Она позвонила Ирине, а потом Вере.  Он не заезжал и к ним. Зойка, привыкшая за эти годы держать себя в руках и не нервничать по пустякам включила любимый французский шансон и погрузилась в приготовления.
Она готовила на кухне, а дети оба с электронными играми сидели на балконе. Неожиданно дочка забежала на кухню и потянуа её за руку: «Мам, скорее! Там папа приехал!» Она вышла на балкон вместе с дочкой и увидела мужа идущего по направлению подъезда. Он хорошо загорел этим летом. Его накаченные мускулы по-прежнему играли силой и здоровьем. В двух руках он нёс полные пакеты продуктов, к одному из пакетов были привязаны три воздушных шара, а под мышкой он зажал большой букет цветов. Зойка побежала к двери, открыла её, и когда он вошёл на неё пахнула свежесть больших бардовых роз. Он привязал шарики к её пальцу, поцеловал её в губы и заглянул в глаза. Зойка смотрела на него и не верила своим ощущениям. Сначала очень осторожно, а потом всё сильнее и сильнее десятки маленьких бабочек начали щекотать внизу живота. Их становилось всё больше и больше. Зойка начала задыхаться, из глаз покатились слёзы, розы рассыпались по полу, а они стояли и смотрели друг на друга словно впервые.

2016 год