Аннета и слесарь

Аннета и слесарь.
/обработка рассказа Чиндиной Н.С./
Аннета Владимировна была женский косметолог. Мне нравилась эта интеллигентная   
женщина и хороший специалист и я старалась попасть только к ней на прием. Аннета Владимировна подготовила мою кожу к чистке, потом намазала кремом и принялась меня расспрашивать, пока подсыхала маска.
- Значит, милочка, вы выходите замуж? И кто же он, этот принц на белом коне? Какое у него образование, чем занимается?
- Аннета Владимировна, он простой парень, шофер, сирота. Симпатичный, скромный, не пьёт, не курит. Это ведь много для семьи значит - рассказывала я косметологу.
- Но вы ведь учитесь в музыкальном училище. Любит ли он музыку, поэзию? - горячее начала расспрашивать А.В.
- Честно сказать, он ни в чем не разбирается, но я думаю, что он потянется за мной и в культуре подтянется,- ответила я, робко защищая своего будущего необразованного мужа.
Нежная, маленькая, с пухлыми белыми пальчиками, она походила на девочку из младших классов. Мы были одни в кабинете, но она вдруг встала и плотнее прикрыла дверь. Облизав свои хорошенькие губки, глубоко вздохнув, она тихо сказала:
- Вы мне очень симпатичны, очень нравитесь и я, наверное, расскажу свою злосчастную историю. Мне не с кем поделиться и у меня от нее такие неприятности…
- У меня потек кран и я вызвала слесаря. Он пришел быстро и аккуратно сделал свое дело, а потом, помыв руки, сел на табурет и стал меня расспрашивать. С кем, мол, я живу и почему муж не может такой мелкий ремонт сам сделать? Я рассказала о погибшем муже и сыне. Что теперь живу одна и у меня, конечно, некому гвоздь забить. В доме нет даже молотка. Слесарь посмеялся и ушел. Вечером, придя с работы, я приняла ванну и уже готовилась ко сну, когда в дверь кто – то постучал. Я открыла ее и увидела на пороге слесаря.
- Афанасий Петрович,- представился он, - можно войти? И, не ожидая приглашения, шагнул мне навстречу. Я невольно отошла в сторону, пропустив слесаря в прихожую, а потом бестолково спросила:
- А вы зачем?
Даже не сняв сапоги, Афанасий Петрович прошел на кухню, сел на табурет, достал из кармана водку и начал ее открывать. Я закрыла дверь, подошла к нему, не соображая, что происходит. Афанасий взял стакан, налил, выпил, крякнул, («фу» - она так по- детски надула губки), а потом начал говорить:
- Анна! Ты одна и я один. Ты уже старая и я не молод. («Нет, я старая! Ужас! Что он говорит? Я даже не на пенсии!). Давай жить вместе,- продолжает он. – Мне щи свари, дай рубль на обед и мне больше ничего не надо. Мое сердце в ужасе сжалось. В висках застучало…
- Афанасий Петрович!  Вы что такое говорите? Мне никого не надо – ни мужа, ни друга, ни товарища,- взволновалась и нервничала я. У меня на глазах появились слезы.
- Ну ладно, кончай сопливить. («Вы представляете язык слесаря?»). Вдруг А.П. нагло снял сапоги, развернул портянки, снял рубашку, брюки, положил на табурет вещи и пошел… к кровати. Лег, разнежился на атласных подушках и пригласил меня, похлопав по постели рукой…
- Дурочка, ты поди мужика – то давно не нюхала. («Вы представляете ужас всего происходящего?»). За стеной у меня живут интеллигентные люди. Они меня уважают, любят, а я в постели с неженатым мужчиной, грязным слесарем Афанасием («Ведь он даже ноги не помыл…»). Аннета Владимировна тяжело вздохнула, немного помолчав, продолжила рассказывать.
- Ну не могу же я позорить себя перед соседями. Закричать, стучать, тем более, что Афанасий в трусах и на постели. («О, Боже!»). Я лихорадочно обдумывала выход из положения. Решила, что слесарь уснет, а я на цыпочках в дверь и в милицию…  Было около одиннадцати вечера. Вероятно, за день Афанасий устал, да еще выпил без закуски водки и его потянуло на сон. Он повернулся к стенке и слегка захрапел. Подождав немного, я быстро прошла в коридор надела туфли, накинула плащ прямо на халат и стала тихо открывать дверь. Но меня ловко сзади обняли, быстро сняли плащ и туфли и на руках, как ребенка, понесли на кровать. В голове только мелькнуло, как он ловок и силен. На кровати он раздел меня донага и стал разглядывать. Я от стыда закрыла лицо руками и взмолилась:
- Афанасий Петрович, отпустите меня!
- Слушай, а ты баба какая красивая! Конечно, ты не изработалась. Прыщи давить, это не ванну менять. Да ты, как поросенок месячный, белорозовый, мягонькая. И он начал гладить меня по груди и животу. Сердце мое бешено колотилось Я начала тихо плакать. Вдруг Афанасий тяжело лег на меня. Волосатая рыжая грудь закрыла мне рот. Я начала задыхаться. Он приподнялся на локтях, и я вздохнула полной грудью. Господи, только бы он ничего со мной не сделал, молилась я. Отвращение к грубой силе, обида за такую «любовь» сжали мое сердце. Слезы текли у меня рекой.
- Дурочка, да что ты занюнила. Раздвинь ножки, не упрямься. Ты же тоже хочешь, как и я, но мое тело сжалось так, что никакая сила не сдвинет с места ни меня, ни мои ноги. Но стальные ноги Афанасия грубо раздвинули мои и он вошел в меня. Упругий, жадный, сильный, он по – хозяйски, начал медленное шествие по просторам моей вселенной. Моя плоть напряглась, чувствуя чужака, но вдруг почувствовав хозяина положения, не стала воспрепятствовать, а слегка расслабившись, захотела его получше почувствовать и помочь его путешествию по своей вселенной. Я много лет не знала мужской ласки. Моя плоть отдыхала, нежилась, купалась, была обласкана ярким летним солнцем юга, легкими ветерками моря, окроплена нежными летними дождями. Моя кожа была мягкая и гладкая, как у ребенка. Я сама любовалась собой, грустя, что так бездарно пропадает красота моего прекрасного тела. И вдруг он, долгожданный пришелец, упругий, сильный, крепкий начал ласкать меня нежно и легко проходить по всем моим путям, пока не дошел до озера моих желаний. Оно было переполнено от долгого застоя, но, почувствовав долгожданного пришельца, рванулось волнами навстречу и вышло из своих застоявшихся берегов. Пришелец летел вверх и вниз, как буревестник, наслаждаясь сильными потоками воздуха. Моя плоть, чудом проснувшаяся от пришельца, волнуясь, радуясь, ликуя, приветствуя его мягкими волнами озера, чтобы точка отсчета была там. Плоть ждала этого мига, и он пришел, наконец, после долгих усилий. Пришло это ощущение восторга, легкости, радости, блаженства. Оно закружило и понесло куда – то, понесло в объятия радости, счастья. Афанасий был умелым и ненасытным. Мое тело пело в его объятиях и, казалось, танцевало в вальсе этой прекрасной плотской любви. И этот вальс плоти несло куда – то, как птицу на ветру и оно парило, парило и не могло остановиться. Еще, еще просила моя ненасытная плоть. Она кричала в экстазе, прося поднять его все выше и выше к солнцу, к облакам, дать счастье быть, чувствовать и упиваться блаженством. Когда Афанасий упал без сил рядом на подушки, я взглянула на часы. Шел седьмой час… Мне на работу к девяти утра. Я успею привести себя в порядок, но надо будить Афанасия, и выпроводить так, чтоб никто не увидел…Я легко, я легчайше, я бабочкой вылетела в ванную. Мне было весело и приятно стоять под теплыми мягкими струями душа, мыть себя ароматным шампунем нежной губкой. Но где – то в голове стучало: «Что же будет дальше?» Вдруг дверь в ванную открылась и сквозь шум воды я услышала: «Ну, я пошел». Аннет Владимировна встала, налила воды и быстро выпила, явно торопясь до рассказать свою необычную историю. Придя на работу, я все слышала, разговаривала, отвечала на вопросы, делала свои процедуры с клиентами, а сама видела свое ночное «кино» во всех подробностях и заново переживала его. Меня - то кидало в дрожь, то в жар, то в холод. Я проходила снова весь ночной праздник плоти. Я ощущала целый день на себе рыжую волосатую грудь, сильные руки с шершавыми мозолистыми ладонями и такой упругий, смелый и наглый ход пришельца в свою обитель. Он поселился там как хозяин и властвовал всю ночь.
Вечером я с ужасом и восторгом не хотела, но ждала Афанасия. В десять вечера раздался стук в дверь. Сердце бьется прямо в горле. Открываю, на пороге – он. В рабочей одежде и опять с бутылкой водки. Заходит, как к себе домой. Снял, сапоги, портянки, бросил на табурет и подошел к печке. Поднял крышку кастрюли, сковородки. Все чисто и пусто.
- А чё, пожрать-то есть у тебя?
- Видите ли, Афанасий Петрович,- вежливо заметила я.- Я после шести вечера не ем. Утром я пью кофе. Обедаю я в столовой. А вечером только яблоко. Извините, я вас не ждала.
- Как не ждала? Чё, ночью я плохо тебя драл? Ты пищала, визжала, кричала, стонала, охала, ахала. Я уж думал, что тебе плохо, а ты, смотрю, светишься от удовольствия, такая, черт, сделалась красивая, глаз не отвести. Аж дух у меня захватило от такой красоты. Повезло твоему мужику, такую бабу отхватил. Что в постели, что в миру – царевна.
- Афанасий Петрович, вас никто не видел в подъезде?
-А что тут такого,- ухмыльнулся он. (Фу).- Подумаешь, мужик к бабе холостой пришел.
Да пусть смотрят и завидуют. Вона вас сколько ходит охочих до мужичьей любви. Вы же голодные, ждете не дождетесь, чтобы вас кто-нибудь приголубил, а сами нос воротите на людях, когда к вам подкатывать начинаешь. Дуры вы все! Он жадно  схватил меня на руки и понес, как ребенка, на кровать. И все повторилось. На этот раз были перерывы в любви. И он, покурив в форточку, опять входил в мое пространство любви, доходил до той точки, где было ощущение конца света. Казалось, что жизнь сейчас должна остановиться. Наступало бесконечное блаженство, казалось, больше ничего не надо, только бы звучала эта точка отсчета, только бы орган любви играл фантастические, прекрасные, незабываемые мелодии.
- И вот, представляете, этот прекрасный, восхитительный ужас длится уже неделю. Я не знаю, что мне делать? Он дикий, грозный, грубый, недалекий. Я не могу принять его как мужа, как друга, но и скрывать свою связь со слесарем я долго не смогу. Я люблю Надсона, Шопена, обожаю Левитана…Я плачу над умирающим лебедем, а вечером я вижу водку, портянки, дышу дымом дешевых папирос. За что мне это? Аннета Владимировна поправила свою хорошенькую стрижку, облизнула свои хорошенькие алые губки и слегка задумалась. Моя маска давно высохла и я пошла мыть лицо к раковине. Вдруг дверь отворилась и на пороге показалась кассир Наташа.
- Аннета Владимировна, к вам пришли!
Она отошла в сторону и пропустила мужчину небольшого роста с буйной рыжей шевелюрой. Аннета Владимировна увидела Афанасия Петровича. Это была сцена из «Ревизор» …Она вдруг побледнела, потом покраснела и почему – то начала заикаться:
- Ч-что вы х-хотите?
Мужчина был явно пьян. Быстро осмотрев помещение, инструменты, баночки с мазями, он вдруг стал просить денег.
- Пожрать надо, да и на вечер купить бутылку. Сама знаешь, без бутылки хрен стоять не будет. А тебя ведь надо всю ночь драть,- и он мерзко хохотнул. Дверь в кабинет так и осталась открытой, и весь этот разговор слышали клиенты в коридоре и кассир Наташа. И вдруг Аннета Владимировна представила, как они сейчас все слышат этот ужас, ухмыляются, хихикают, криво улыбаются: Ничего себе, Аннета Владимировна!
- Ах, девочки, не ставьте эту вазу сюда, она не зазвучит…Пожалуйста, девочки, не старайтесь говорить громко – это так не идет женщине. Эти духи так тяжелы, как пыльный бархат… Ха – ха – ха. Аннета Владимировна встала и быстро вышла на улицу, не сказав ни слова. Я расплатилась с кассиром – Наташей и, не дождавшись Аннеты Владимировны, ушла домой. Через неделю я позвонила в косметический салон узнать, как работает Аннета Владимировна. Мне сообщили, что Аннета Владимировна еще неделю назад внезапно уволилась и уехала в Петербург.

Кочевой 13.05.2017г.