Из дневника коменданта

  Я перелистывал страницы дневника человека, осуждённого Нюрнбергским трибуналом к смертной казни через повешение:
"... У нас с Кларой появились свои секреты. Это когда страшным шёпотом сообщаешь что-нибудь друг другу на ушко. Вчера я её по секрету спросил: "Кого папа больше всех любит?" И Кларочка мне так же по секрету, на ушко, ответила: "Маму и меня". С Марисом у неё сейчас конкуренция, поэтому мой золотоголовый юноша часто в опале. Но моего Мариса я тоже очень люблю и ещё мне его очень жалко. Потому что он перестаёт быть ребёнком. Реально он начнёт переставать ещё только через три года, но признаки уже заметны. Ох, как мне, его папе они заметны - когда, например, мы с Марисом входим в лифт и едем несколько этажей, серьёзные такие, сосредоточенные. И хочется целовать его в макушку и дышать, дышать этой макушкой... Пока не поздно, пока дотягиваюсь!"

Дети у коменданта появились после сорока. До этого всё недосуг было обзавестись - более важными делами был занят. Правда, и с их рождением, важных дел любящий папа не бросил. Вот, например, один из его будничных, служебных дней.

"Что же они так кричат!?" - комендант задал неизвестно кому мысленный дурацкий вопрос.
За его окном, в отдалении, ближе к жилым баракам раздавались истошные вопли и рычание овчарок. "Надо сказать этому Гюнтеру, чтобы он ... Ну, как то со своими овчарками... Не так громко, что ли!?" Комедант мысленно пытался разрешить в принципе неразрешимый вопрос - спускать на провинившихся заключенных концлагеря собак он в своё время лично разрешил Гюнтеру. Скольких они с тех порвали!? Человек 20, наверное... Или 50? Комендант понял, что этой цифры он не знает даже приблизительно. Зато он очень хорошо знал другие цифры и сейчас усиленно размышлял что с ними делать. Перед ним лежали точные данные от заведующего крематорием, сколько за последнюю неделю на складские помещения поступило женских волос, детских горшков и золотых коронок. "Зачем волосы с остриженных баб собирать да ещё подсчитывать чуть ли не по каждому волоску ? - продолжал размышлять комендант над нелепостью некоторых служебных инструкций, - Чуть ли не взвешивать их. Ну, часть на женские парики для наших модниц и театров, а остальное? Матрасы ими набивать? Чушь. " Далее были горшки детские - над ними комендант мозговал недолго , сделал пару заметок для своего хозяйственного зама. А вот золотые коронки это не бабские волосы и не грязные горшки. Это реальное золото. Это пополнение государственной казны. Это уже имперские сокровища. Поэтому этот вопрос комендант будет контролировать лично - ни грамма, ни полграмма никуда не исчезнут.
  Среди заключённых концлагеря бытовала то ли шутка, то ли присказка, разумеется не шибко весёлая, но точная - покинуть наш лагерь можно только одним способом. Через трубу крематория, в виде дыма. Именно так покинули недавно лагерь обладательницы женских волос для париков, детских горшков и золотых коронок. За всё время, пока комендант находился на своей должности, из лагеря не было не только ни одного побега, но даже попыток. Что было отмечено на самом верху, у рейхсминистра.

Про дым потом, уже после войны, после Нюрнбергского процесса часто писали. Не в качестве шутки, конечно же.
  Я перелистал выдержки из дневника, и перешёл к чтению последней страницы. Комендань концентрационного лагеря - с фотографии смотрел толстенький дяденька, на комедийного артиста похожий. Хоть и толстенький, но тут отмечено, что спортсмен, чемпион, правда не указано по какому виду. Женат единожды, пятеро детей - два сына, три дочери. Очень добрый человек по воспоминаниям близких. Виновен в уничтожении ( точнее сказать в ИСТРЕБЛЕНИИ ) не менее 2 МИЛЛИОНОВ ЧЕЛОВЕК РАЗЛИЧНЫХ НАЦИОНАЛЬНОСТЕЙ. Казнён по решению суда в 1947 году.
 И тут я вспомнил, что Клара это ясная, яркая. А Матис, немного-немало, подарок Бога.