ВЕРА 14

         Сивков добился своего. Нечаянная встреча. “Солдат ребенка не обидит...”
  “Хватит на меня орать!” “Гармонист, поиграй…”
      
          Разлука Павла с Верой длилась больше двух месяцев. За все это время они ни разу не встречались. После долгих душевных метаний, осознав их бесплодность, желая поскорее её забыть и вычеркнуть из сердца, парень начал встречаться с Лидкой Прохоровой, девушкой из соседнего поселка. С друзьями и гитарой отправлялся туда почти каждый вечер, водил ее в местный клуб, в кино и на танцы, провожал домой, целуя и обнимая. Ребята тоже были не прочь сделать "забег в ширину" - прошвырнуться налегке в поисках приключений, чего-то новенького. Возможность "оторваться" по полной, чувствуя абсолютную свободу, здесь была на порядок выше, чем в центре.
          В отдаленном поселке они даром времени не теряли, чувствовали себя раскованней и более раскрепощенно; не было падких на сплетни соглядатаев, да и девчата тут иные - гораздо бойчее, отнюдь не рафинированные благочестивые дочки строгих родителей. У себя дома, хотя и уединялись в потаенных местах рощи парочки, но не доставало того лихого завода, забубенного куража; вялость и преснота набили оскомину, сковывали по рукам и ногам. В этом и заключалась своеобразная месть парней за их неприступность и строгость нравов. Зато местным девчонкам приход ребят только на руку - сколько женихов привалило из центральной усадьбы на ферму - любой на выбор! 
       ...Малодушие и трусость сродни предательству и никогда не приводят к добру: дав слабину, будучи инициатором разрыва, несмотря на укоры совести, он на корню губил свою прежнюю любовь, с горечью сознавая, что сам теперь катится по наклонной. Дрогнув и выйдя из "полосы столкновений", оттолкнув от себя Веру, парень совершил непоправимую ошибку. Пашка был далек от понятия простой истины, что любовь никогда нельзя оставлять “про запас”, “на потом”, - ибо неминуемо улетучится, растворится, или ею воспользуется кто-то другой. Неустанно отстаивать право любить, сражаться изо дня в день за свою избранницу, ему, еще толком не обмятому жизнью, попросту не хватило духу. 
           Петр Ильич добился своего и мог теперь торжествовать. Вера неделями не приезжала домой, ночуя в интернате. Она лишь изредка навещала родителей, но перестала ходить в кино в местный клуб и на концерты художественной самодеятельности, обходя стороной шумные кампании, где мог ненароком повстречаться Павел. Вначале подобные отлучки родители Веры объяснили излишним рвением к учебе и, обсудив, немало порадовались и даже пожурили за редкие приезды. Пробуя ногтем рыжеватую щетину на подбородке, нутром догадываясь, что с Пашкой она прекратила встречи, Петр Ильич как-то раз с ухмылкой применил пришедшее на ум присловье: 
         - Правильно, Верка: с глаз долой, из сердца вон оторвяжника-хулигана! - и получил в ответ такой леденящий взгляд, что остолбенел. После той злополучной грозовой ночи и разрыва отношений для Веры будто померк белый свет - она наглухо замкнулась в себе, видя и слыша окружение, но воспринимая его будто не вблизи, а на расстоянии. Многие посчитали такое поведение странностью.
           Её уже не манило и не влекло, как раньше, родное село, где все напоминало о жестоко и безрассудно порушенной  любви. Обидно и горько смириться с разлукой, но они теперь порознь: старательно избегали друг друга, исключая любую вероятность столкнуться лицом к лицу. И все же неумолимо бросались в глаза, заново бередили девичье сердце те излюбленные укромные уголки села, где они встречались, прогуливались и зачастую коротали время почти до рассвета. 
           Но, даже чувствуя себя отвергнутой, что у самой вызывало удивление - зла на Пашку она не держала, молчаливо негодуя на повеселевшего и ставшего вдруг чересчур добреньким отца. Данное девушке природой прочное созидательное и материнское начало никак не могло смириться с мыслью, что Павел оказался настолько груб по отношению к ней и неисправим. Вера в глубине души тешила себя надеждой, что он все же образумится и непременно вернется. Она по чисто женской интуиции, (имела на то основание) представляла себе это примерно так: побегает, нагуляется на стороне её Пашенька, в итоге заявится однажды с повинной головушкой, скажет, пряча долу глаза: "прости меня, заблудшего, окаянного - если сможешь... Вот тогда придется повить из него веревочки - простит, конечно, но… не сразу.
           И все же, следуя закону случайных чисел, встреча с ним однажды произошла. Как обычно, в клубе, в последнем ряду, Пашка в толпе парней играл на гитаре. Далее в программе намечались танцы, и молодежь толпами устремилась в двери. Павел сразу же заметил Веру, она была в новом черном пальто с пышным воротником из чернобурки и выглядела старше своих лет, став намного привлекательней, вызывая пристальные взгляды находящейся в зале публики. Черный цвет обновки подчеркивал осанку, красоту и белизну её лица, а воротник словно поддерживал гордо посаженную голову статной девушки. Мельком встретившись глазами, они поспешно отвернулись, нарочито показывая занятость в разговоре, словно остерегаясь еще раз напомнить взглядом о своей любви. Пашка, помрачнев, оборвал на полуслове песню и направился в фойе под предлогом перекурить. 
           Друзья, догадываясь о мотивах разрыва, с сочувствием смотрели ему вслед, - “что же я, дурачина и обалдуй, натворил!” - клял он себя последними словами, жадно затягиваясь табачным дымом и с тоской поглядывая на двери, за которыми находилась Вера, его любимая, теперь уже недосягаемая Вера. Ему ужасно хотелось подойти к ней, протянуть руку и сказать: “Давай, забудем нашу ссору как нелепую, глупую, легко поправимую ошибку”. Только бы снова слышать её голос, видеть рядом характерный поворот головы, ловить каждый вздох и движение! Она же поймет и простит. Но… глубоко засевшая в добром молодце гордынюшка так и не позволила в этот вечер осуществить ему это благое намерение. Именно она, являющаяся одним из смертных грехов, гордыня, укоренилась и утвердила его в мысли, что нет пути назад, иначе ты можешь потерять лицо.
           По осени, на время уборки зерновых, в деревню своим ходом забросили солдат срочной службы с целью оказания помощи труженикам села. Разместили их на окраине деревни в наспех оборудованном общежитии, временно выделив для этой цели совхозную баню. Одним из атрибутов неприхотливого быта неподалеку от входа, на паре столбиков с прибитой к ним поперечной доской, местные жители могли приметить рукомойники на десяток сосков.
           С утра и до позднего вечера на машинах ЗИЛ-157 с надшитыми бортами шофера, загрузившись, отвозили зерно от комбайнов на местный ток, а также зеленую кукурузную массу на бурт под силос. Затем чуть ли не до снегов эстафету принимала сахарная свекла, которую везли в город, на сахарный завод. Однажды в центре села, обдав облаком пыли, перед Верой резко затормозила машина. Из открытого окна выглянул молодой симпатичный солдатик и, лихо сбив набекрень пилотку на голове, окликнул её:
         - Садись, красивая, подвезу в любую сторону, не бойся - солдат ребенка не обидит.
           Девушка от неожиданности сначала отшатнулась, затем, чуть подумав, прыгнула на подножку. Она уже знала, что Пашка не теряет времени даром и по вечерам ходит под ручку с другой. “Подумаешь, ну что ж такого, - назло ему покатаюсь в машине с солдатом”, - решила Вера, устраиваясь поудобнее на сиденье. Они познакомились, служивого звали Сашей, и он оказался довольно порядочным и простодушным парнем, к тому же веселым - без устали сыпал шутками и анекдотами на грани приличия. С ветерком, прибавив скорость, укатили в поле, где работали комбайны, и Вера впервые увидела, как убирают зерно. Ей нравилась быстрая езда, она с интересом смотрела, как вдоль обочины стремительно убегает лента лесополосы, как ловко, с нарочитой небрежностью, управляет машиной водитель. В пути парень поправил зеркало над лобовым стеклом кабины, наведя его на девушку.
           Он откровенно залюбовался её красотой и свежестью светящегося радостью лица. Она, перехватив его взгляд, в смущении потупила глаза. Подогнав машину под бункер комбайна, Сашка ждал, пока кузов наполнится, затем, закрыв его палаткой, они поехали разгружаться на зерновой ток. Грустный осенний запах потерянных, привядших ошметков измельченной кукурузы у обочин, оброненной свеклы, гниющей в придорожной луже и пузырящейся от брожения и сладости, подтверждали истину, что главные события села вершатся сейчас на полях.
           Поездка понравилась Вере, дорога разгоняла все негативные мысли, и на душе становилось теплее. Солдатику удалось уговорить понравившуюся ему девушку покататься и на последующие дни - Вера сначала отнекивалась, но потом согласилась. Еще пару-тройку раз она прокатилась с Сашкой, но и этого оказалось достаточно - по селу поползли нехорошие слухи. Кто-то якобы заметил, что машина, в которой видели Веру, не подъехала к стоящему с полным бункером зерна комбайну, а свернула в один из многочисленных околков с вполне понятной целью… Досужие кумушки быстро распустили гнусные сплетни, что она, потеряв над собой контроль, пошла по рукам - не вылезала из кабин других шоферов. Эту вопиющую новость одним из первых узнал отец и сразу закатил дома дикий скандал, многие соседи услышали его рев и всяческие оскорбления в адрес дочери:
         - Ты что, негодница, ополоумела! - орал, побагровев, он, - вконец распустилась!? С кем там связалась!? Хочешь матери и мне в подоле принести дитя безродное? Не нагуляла еще?! Кусты в роще трещат ночами от солдатни с шалавками разгульными!.. Ты хоть знаешь, что в деревне про тебя говорят? Осрамила! Нам с матерью теперь каково моргать!? Что, язык проглотила?.. Не желая больше слышать крики отца, Вера прервала его:
         - Да замолчи ты, наконец! Успокойся!.. Хватит на меня орать, больше не будет никаких поездок!
           Про катание Веры с солдатом узнал вскоре и Пашка. Кто-то шепнул ему об этом на ухо, когда он по обыкновению играл возле танцплощадки на гитаре. Небо и земля покачнулись: Вербин так ударил по струнам, что жалобно взвыв, две из них лопнули, и едва не разбил любимый инструмент об скамейку. Ему до слез стало обидно, что Вера теперь не с ним, и виноват в этом только он, и никто другой. Воспаленное дикой вспышкой ревности воображение вмиг нарисовало Павлу низменные, эротические картины грехопадения любимой девушки, парализуя волю и не оставляя ни малейшей надежды заново обрести себя в этом мире.
          “Ну, все - хана тебе служивый... До дембеля будешь в больнице валяться - остаток жизни на таблетки тратиться! Надо Толику, пожалуй, сказать и как следует проучить его и других; будут знать, как завлекать наших местных девчонок”, - подумал он и саданул кулаком по стволу березы. Боль от сорванной кожи на суставах пальцев вмиг остудила его горячую голову: “парень тут ни причем. А-а, да гори оно все синим огнем, скоро на службу в армию идти, а там все забудется”. Но долго еще непреходящее чувство ревности жгло и жалило ему душу и сердце, саднило оскомной горечью.
           Как-то под вечер, прихватив по обыкновению гитару, на которую только что поставил новенький комплект купленных в городе посеребренных струн - предмет особой гордости, он направился в рощу. На знакомой скамейке уже сидели ребята, поджидая его. Появление  Вербина они встретили шутками и веселыми возгласами. Спев несколько коронных песен, в том числе - “Я лечу по огненной земле”, он ненадолго прервал пение и полез в карман за папиросой. Им навстречу из боковой аллеи высыпала веселая гурьба парней и девчат. Одна из них под переборы гармони на манер “Подгорной”, притопывая каблучками, тонко заголосила, глядя в его сторону:
               
                За твои красивы глазки
                Дома держат на привязке.
                Только ходу молодой
                На колонку за водой.
       
Рассмеявшись, её тотчас подхватила другая:
               
                Тронет ветер лапой ветку,
                Поколышет и замрет.
                Я давно люблю соседку,
                А её солдат везет…               
         
Компания, вместе с гармонистом дружно расхохоталась. Павел, словно оплеванный, чернее тучи поднялся со скамьи, закинул гитару через плечо и ни слова не говоря,  поспешил удалиться…
               
   

Продолжение: [link]http://www.proza.ru/2017/06/04/710[/link]