Сыны России, прославившие Отечество. Часть вторая

      В первой серии сборника «Сыны России, прославившие Отечество» рассказывается о 18 Владимирах, чьи земные деяния совершены во имя Родины, во имя доброй и светлой жизни соотечественников. Учёный, поэт, писатель, воин, дипломат, политик. Удивительные, выдающиеся люди! У каждого своё лицо, свой характер, своя судьба.

     «История с портретов смотрит на меня» - признаётся Тамара Мид, автор очерка о Владимире Лукиче  Боровиковском.  А затем следует зазывный вопрос: «Вы давно навещали Третьяковку?». Как она права! «Именно навещали, потому что со стен смотрят знакомые, любимые лики, лица, картины и их создатели». В этот раз мы пришли на встречу  с одним из великолепнейших портретистов России Владимиром Лукичом Боровиковским.

     Живописное искусство было наследственным в семье Боровиковских. Глава её Лука Боровик, четверо сыновей, брат и племянник были хорошо известны как иконописцы. Потому и закономерно, что вначале Владимир Лукич получил известность как искусный иконописец. В Троицкой церкви Миргорода, где родился художник, весь иконостас был его работы. К сожалению, время не подвластно не только людям, но и произведениям искусства. Этот памятник истории не сохранился.

     Зато москвичи и гости столицы могут ощущать на себе божественный свет  творений Боровиковского в церкви «Всех скорбящих радость» на Большой Ордынке. Его кисти принадлежат Архангелы на дверях и жертвенник, икона святителя Николая в главном иконостасе и икона архидиакона Лаврентьева.

     Возможно, размеренная, патриархальная жизнь так бы и продолжалась. Но произошла непредвиденная встреча с Императрицей Екатериной II. Императрица отметила две картины художника.

     Одна из них аллегорически изображала Екатерину II в виде богини Минервы.

     На другой – Пётр I, как пахарь и Екатерина II, как сеятельница.

     Императрица посоветовала Боровиковскому ехать в Петербург. В городе на Неве Владимир Лукич некоторое время продолжает писать милые сердцу иконы, «но кисть уже обрела свободу, вырвалась на простор и захотела предъявить миру, какой она может быть ещё. Оказалось, нежной, лёгкой, приметливой. На Боровиковского посыпались частные заказы».


      В конце 18 века строгий реализм стал уступать место новому направлению в искусстве – сентиментализму. Простота и естественность, способность к эмоциональному восприятию жизни и природы были характерны для него. Для Боровиковского тоже.

       Писал художник самозабвенно, с радостью. Поэтическое очарование, благородная утончённость исходит от женских портретов.  Мужские портреты – в основном императоров, губернаторов, представителей воинского звания и деятелей русской церкви – олицетворяют  уверенность, мудрость живость и энергичное настроение.

       Этот жанр в искусстве получил название  «парадных портретов». Г.Р. Державин, Н.А. Львов, Императоры ПавелI  и  АлександрI, князь А.Б.Куракин, Г.С Волконский, Д.П.Трощинский, Н.П.Шереметов, Ю.Ф.Лисянский, Михаил Десницкий, Амвросий Подобедов, Муртаза-Кули-хан…

     Но Владимир Лукич постоянно вырывается из сферы написания заказных портретов  и рисует лиц, интересующих его лично.  Старый крестьянин, страдающий  от  холода и невесёлых дум, аллегорически изображает Зиму на картине с аналогичным названием. Портрет  торжковской крестьянки Христины поражает  душевной красотой и покоем.

     Однако список блистательных работ художника можно перечислять долго. Он оставил после себя свыше трёхсот произведений, и является третьим по мастерству портретистом после Р.С.Рокотова и Д.Г.Левицкого.


       И всё же религиозная живопись для Боровиковского была приоритетной. С 1808 по 1811 год он написал шесть образов для Царских ворот главного иконостаса и четыре – для второго и третьего иконостасов для Казанского собора в Петербурге. По признанию современников эти иконы полностью соответствовали стилю собора, торжественного и в то же время строгого.

     «Вам никогда не приходилось протягивать ладони к старым иконам? – спрашивает автор.
               
    - Писанные с молитвой, вобравшие в себя надежды, веру, любовь тысяч людей, они с готовностью отдают тепло  и сильную, мягкую обнадёживающую энергию, накопленную поколениями молившихся, каждому, кто обращает к ним свои мысли. Попробуйте. Старые иконы с нами говорят».

      Кстати, Т. Мид обращает внимание на ещё одну немаловажную черту В.Л.Боровиковского – деньги, заработанные своими картинами, он отправлял родным и раздавал милостыней целой толпе бедных, собиравшихся каждую субботу на лестнице его квартиры.

      Герои книги нам хорошо известны: читали их или о них, слушали, видели. И тем не менее, новая встреча с этими талантливыми людьми завораживает и изумляет: насколько же щедра природа!

     Владимир Иванович Даль, датчанин по происхождению, был сугубо русским человеком не только по рождению, но и по духу. В его личности гармонично сочетались естествоиспытатель и военный, врач и  писатель, диалектолог и лексикограф. Он знал 11 языков и владел многими ремёслами, играл на различных музыкальных инструментах. Владимир Иванович известен как составитель Толкового словаря живого великорусского языка. Но это лишь частица его литературной деятельности.

      «Далеко не полное собрание его сочинений состоит из десяти      
томов, - делится с нами автор очерка  «Принц Датский русского слова» С. Коппел-Ковтун. -

      Им написаны более сотни повестей и рассказов, «очерки русской жизни», сказки, стихи, пьесы, статьи. Три его сборника были написаны специально для  малограмотных из народа. Ещё тысячу  собственноручно написанных сказок  он безвозмездно отдал составителю сборника «Народные русские сказки» А.Н.Афанасьеву».

       Сегодня мало кто знает, что первая сказка нашего детства  «Курочка Ряба»  принадлежит перу сказочника Казака Луганского. Это псевдоним Даля.

      Общительность и разносторонность интересов привлекала к Далю творческих людей. Он хорошо знал Гоголя, Некрасова, Тургенева, Жуковского, Одоевского, Лажечникова, Шевченко. Но особенно значимым представляется знакомство, а затем и дружба с А.С. Пушкиным. Предполагают, что именно он подал идею Владимиру Ивановичу к составлению словаря.

     Владимир Иванович верил, что в слове не меньше жизни, чем в самом человеке. «Язык народа, бесспорно, главнейший и неисчерпаемый родник наш, - утверждал Даль. – Где только человек с человеком столкнётся, там и толки, и разговор; там один другому, поздоровавшись, сказывает, что видел, слышал, думал и делал; говорит про нынешнее, про былое, про будущее, сказывает смех и горе, дело и безделье, на то он человек».

     Работу Владимира Ивановича Даля оценили сразу. В 1861 году за первые выпуски словаря он получил золотую Константиновскую медаль от Императорского географического общества, а после выхода в свет всего словаря удостоен престижной по тому времени Ломоносовской премии.

     С годами плоды труда Даля приобретают всё большую значимость. Современный литературовед  В.Крупник отмечает: «Всегда  нам в укор будет то, что одиночка Даль совершил труд, равный труду многих десятилетий иного гуманитарного института с его могучим коллективом и современными средствами науки и техники».

     К сожалению, нынешний век с внедрением электронных способов коммуникаций, ускоривший темпы общения людей, в то же время обеднил это общение, заменив слова знаками, тестами, сокращениями.  Даль как будто предвидел это: «Русской речи предстоит одно из двух: либо испошлеть донельзя, либо,  образумясь,  своротить на иной путь, захватив притом все покинутые второпях запасы». Так давайте же, пока не поздно, образумимся! Ведь с утратой слова возникает угроза снижения интеллекта, утраты духовности и великой общности России.
 
     «…Православие – великое благо для России, несмотря на множество суеверий  русского народа, - признался как-то в беседе с Мельниковым-Печерским В.И.Даль. – Но ведь все эти суеверия не что иное, как простодушный лепет младенца, ещё неразумного, но имеющего в себе ангельскую душу. Сколько я ни знаю, нет добрее нашего русского народа и нет его правдивее, если обращаться с ним правдиво…».

     «Люблю Москву… И готов преклоняться перед ней…», - предваряет  словами В.А.Гиляровского очерк о нём «Я – москвич!»  О.Колабская.

     Мощь богатыря Владимира Алексеевича Гиляровского поражает. И думается – что общего между лихим казаком, представшим перед нами на картине И.Е.Репина «Запорожские казаки пишут письмо турецкому султану», и журналистом. Оказывается, есть! И в своём творчестве Гиляровский  в любую минуту был готов схватиться за перо (саблю!)  - и в бой: «За Родину, за Свободу и Честь!» Не случайно его называли не просто мастером, а королём репортажа.

      Гиляровский стал первым журналистом-расследователем: он не просто описывает событие, а изучает причинно-следственные связи и судьбы простых людей. С его подачи репортаж в отечественной прессе, помимо информационного, приобрёл характер аналитического.

     Благодаря Гиляровскому, мы точно знаем, что произошло в 1896 году на Ходынском поле и кто в этом виноват. Журналиста можно было видеть при пожарах, наводнениях, обрушениях. Оперативность, честность, прямота, бескомпромиссность и доброта  сделали своё дело – для многих жителей столицы он стал «дядей Гиляем».

     Энциклопедией жизни старой Москвы и поныне называют книгу Гиляровского «Москва и москвичи». В ней живописные и захватывающие картинки московской жизни 1880-1890-х годов: и дворянства, и купечества, и городовых, и торговцев, и студентов,  и дворников и даже обитателей ночлежек Хитровки.

       Журналиста трогает судьба людей, оказавшихся на «дне человеческом» волею судеб, от них не зависящих, или несправедливостью власть имущих, или обмана мошенников. Сюда привёл Владимир Алексеевич режиссёров  К.С.Станиславского и В.И.Немировича-Данченко, задумавших создать спектакль по пьесе «На дне» А.М.Горького.

     А известен ли Вам экспромт Гиляровского, написанный после первого представления пьесы  «Власть тьмы» Л.Н.Толстого?:

     - В России две напасти:
       Внизу – власть тьмы,
       А наверху – тьма власти.

     Далеко видел репортёр «дядя Гиляй»!
 
             (продолжение следует)