Загадочный поручик Сухотин ч. 11

Загадочный поручик Сухотин.

(Продолжение. Предыдущая глава:http://www.proza.ru/2017/06/02/695)

Перед тем, как перейти к рассмотрению иностранных (прежде всего английского) следов в убийстве Распутина, надо бы поподробнее рассказать об остальных участниках шайки, о которых главные «рассказчики» этой истории говорят очень мало.

Десятки лет после убийства Распутина, версии Феликса Юсупова и Пуришкевича были основными у многочисленных исследователей, публицистов и историков, занимавшихся этим вопросом.
При всей противоречивости, приходилось верить им, ибо они многих устраивали, да других версий тогда почти и не было.
 
Отметим, что оба этих персонажа, уже после убийства, когда поняли, что их участие стало известно императрице и полиции,  имели достаточно много времени, чтобы согласовать более-менее правдоподобную версию событий и довольно твердо ей придерживались, игнорируя многочисленные несоответствия и противоречия в деталях своих рассказов. (В прошлой главе мы это довольно подробно обсудили).

(Интересно, что все эти «высокоблагородия и превосходительства» публично клялись в своей непричастности к убийству и даже написали «гневно – негодующее» (и заведомо лживое) письмо императрице, в котором категорически отрицали свою причастность к преступлению.
Выяснилось, что пресловутые: «дворянская и офицерская  честь» (которые, как говорится в  известной присказке -  «никому»), «верность слову», «императорское достоинство» и прочие «красивости»,  которые ныне так любят нам показывать во всяких  телесериалах и кинофильмах о жизни «благородий»,  вовсе не помешали этим князьям и дворянам нагло ВРАТЬ своим «обожаемым монархам» самым беспардонным образом).


Давайте попробуем остановить свое внимание на  других участниках этого убийства, остававшихся «в тени»,  поручике Сухотине и докторе Лазоверте.
Они оба, в мемуарах Юсупова и Пуришкевича, выглядят едва ли не статистами, неизвестно для чего приглашенными на это убийство.
(Личности великого князя Дмитрия Павловича, скорее всего игравшего роль «ширмы» для всех участников убийства, тоже придется посвятить отдельную главу).

Начнем с «загадочного» поручика Сухотина.
В связи с убийством Распутина, он впервые был упомянут как «поручик С.» в выдержках из дневника В. М. Пуришкевича «Смерть Распутина», изданных в Киеве в 1918 году. Полностью его фамилия была названа лишь в мемуарах князя Ф. Ф. Юсупова «Конец Распутина», изданных в Париже в 1927 году.
С «легкой руки» Пуришкевича, большинство нынешних публицистов и историков именуют его «поручиком Лейб-гвардии Преображенского полка».

В своем дневнике 21 ноября 1916 года Пуришкевич так и записал о своем знакомстве с убийцами:
« «Я приехал в 8 час., когда он был еще один.
Через полчаса вошел молодой офицер Преображенского полка поручик С., показавшийся мне человеком мало подвижным, но энергичным, а еще через 10 минут не вошел, а влетел в комнату высокий статный красавец, в котором я немедленно узнал Великого Князя Дмитрия Павловича».

И вот, видимо на основании этой записи,  уже почти 100 лет, очень многие публицисты  «зачисляют» поручика Сухотина в лейб-гвардии Преображенский полк. 
Еще в 30-е годы прошлого века, это вызывало у  офицеров – преображенцев, находившихся   в  эмиграции,  официальные  протесты и опровержения.
Так, зимой 1932 года, в популярном эмигрантском парижском журнале «Иллюстрированная Россия» была опубликована серия статей на тему убийства Г.Е. Распутина. После этого главный редактор этого издания, известный  писатель А.И. Куприн, получил письмо, которое он тут же напечатал:
 
«Милостивый государь господин редактор, в № 19 журнала “Иллюстрированная Россия” от 27 февраля с.г., в статье “Дело об убийстве Распутина”, в числе участников убийства поименован поручик Преображенского полка Сухотин.
В целях установления исторической точности, имею честь уведомить Вас, что в Л.-Гв. Преображенском полку офицера Сухотина не состояло, о чем прошу Вас поставить в известность читателей редактируемого Вами журнала.
Прошу принять уверения в совершенном уважении и таковой же преданности. А. Гулевич, председатель Союза Преображенцев».


Кто-то может подумать, что «офицер Сухотин» был просто «человеком с улицы», случайно попавшим в компанию убийц.
Но это – далеко не так.
Поручик Сергей Михайлович Сухотин  (18.2.1887- 4.6.1926) был сыном Михаила Сергеевича Сухотина (1850- 1914) в первом его браке с Марией Николаевной, урожденной Боде-Колычевой (1856-1897). В 1899 г. отец будущего поручика женился вторично на Татьяне Львовне Толстой (1864-1950), родной дочери писателя Льва Толстого.

Видимо, под впечатлением от теологических бесед Льва Николаевича со своим приемным  внуком, юный Сергей Сухотин вдруг круто изменил свою судьбу. 
В 1904 году он решил оставить учебу в Морском кадетском корпусе и поступил в Лозаннский университет (!), славившийся многовековыми теологическими традициями. Там он и учился в 1906-1911 гг. на филологическом факультете.
Возвратившись после завершения учебы из Швейцарии, С.М. Сухотин в 1911 г., в качестве вольноопределяющегося, проходил военную подготовку в Лейб-Гвардии стрелковом Императорской Фамилии полку.

В 1912 г. ему присвоили звание прапорщика запаса.
Вот что пишет о своем пасынке Сергее Сухотине его мачеха,Татьяна Львовна Толстая (она ведь вышла замуж за вдовца Михаила Сухотина с шестью детьми, Сергей - третий его сын):
"24 июля 1914.
Миша очень беспокоится за Сережу, от которого уже месяц не было известий. Он отбывает сбор в стрелках в Царском Селе. В его теперешнем нравственно пониженном настроении он может очень опуститься - запить, закутить.
Все его действия за последнее время указывают на большую нравственную расшатанность и потерю власти над собой. Жалко. Много в нем было хорошего. И жалко Мишу, который очень страдает о нем".

С началом войны С.М. Сухотин поступил на службу в Лейб-Гвардии 4-й стрелковый полк.
В 1915 г. он командир седьмой роты Л.-Гв. 1-го стрелкового полка Гвардейской стрелковой бригады генерала П.А. Дельсаля, входившей в Гвардейский корпус генерала В.М. Безобразова. За боевые заслуги С.М. Сухотин был награжден орденами Св. Анны и Св. Владимира IV степени.

После тяжелого ранения он проходил лечение в Англо-русском  госпитале, находившемся  во дворце Великого Князя Димитрия Павловича в Петрограде. 
В связи с неспособностью в дальнейшем продолжать службу на фронте, его направили в Главное управление по заграничному снабжению (Главзагран) Военного министерства.
Вполне возможно, что этому счастливому назначению  поспособствовала его женитьба (4 мая 1916 года)  на своей давней знакомой – пианистке-виртуозке И.А. Горяиновой, более известной под сценическим псевдонимом «Ирина Энери».

(Надо сказать, что вокруг  поручика С.М. Сухотина вообще «крутилось» много знаменитостей, либо он сам очень умело «крутился» около них).
В доме графа Л.Н. Толстого, в Ясной Поляне, в августе 1909 года, произошла встреча С.М. Сухотина с его будущей женой, тогда еще 12-летней девочкой-пианисткой Ириной Горяиновой. 
Расскажем  о ней поподробнее, т.к.  именно она, во многом, и  определила участие своего мужа в заговоре и убийстве Распутина.

Ирина Горяинова уже в детстве прекрасно играла на пианино и считалась своего рода «вундеркиндом». Её  учителем был известнейший композитор, дирижер и профессор Петербургской консерватории А.К. Глазунов.
Она играла не только для Льва Толстого, но даже  несколько раз приглашалась в дом к фаворитке императрицы Александры Федоровны, Анны Вырубовой.
Там она, в 1908 году, еще будучи 11-ти летней  девочкой,  давала сольные концерты для самой императрицы, всех 4-х Великих княжон (ее дочерей) и других приближенных царицы.
После этого концерта, в доме Вырубовой, Ирина пила чай вместе с этими царствующими дамами и затем получила от них богатые подарки.
 
(Подробное описание этих встреч, концертов и подарков оставила ее мать Мария Ивановна Горяинова, в изданной,  в начале 1920-х годов в Берлине, в книге «Струны прошлого»).

Отметим, что мама этой  юной пианистки Марии Горяиновой умудрилась издать несколько сборников музыкальных произведений своей дочки-вундеркинда, опубликованные, когда той было всего-то  шесть и девять лет.
При этом в качестве автора музыкальных сборников матушка, видимо для пущего престижа, назвала свою дочь «княжна Ирина Чагодаева».
Разумеется, «княжной» маленькая Ирина никогда не была, а вот фамилия «Чагодаевых» имелась у родственников её матушки, и  поручик Сухотин (ставший к тому времени мужем Ирины) с князем  Чагодаевым еще познакомится и подружится,  незадолго до убийства Г.Е. Распутина…


9 марта 1912 года, после второго сольного концерта в доме Вырубовой, данного  для Императрицы и ее дочерей, мать Ирины делает запись в своем дневнике:
«Вчера Ира получила подарок от Императрицы: coolant с двумя жемчужинами и рубинами. Оказывается, Императрица Сама выбирала эту вещь».
Ирина выбрала себе сценический псевдоним «Ирина Энери» и стала очень популярна среди высокопоставленных  особ и царскосельской «богемы».
 
Сам Николай Гумилев в конце 1914 года посвятил ей несколько строк:

«То слышится в гармонии природы
Мне музыка Ирины Энери…»

Как уже говорилось, в мае 1916 г. Ирина Горяинова вышла замуж за знакомого ей еще с детства поручика С.М. Сухотина, которого свела со своими знакомыми и друзьми, настоящим «алмазом» среди которых было богатейшее семейство Юсуповых.
Ирина Энери, как  писал хорошо знавший Сухотиных петербуржец, «была большая приятельница княгини Ирины Юсуповой и целые почти дни проводила у нее во дворце. Поэтому Сухотин был в дружеских отношениях с князем Юсуповым и принимал деятельное участие в заговоре убийства Распутина».

Интересно, что дружба с семьей Юсуповых у Ирины Энери не прервалась и после убийства Распутина (и грандиозного скандала вокруг этого события и его участников).
В книге посещений княгини Ирины Юсуповой за 1917 год  неоднократно встречаются записи Сухотиных. 
Более того, Юсуповы стали  крестными родителями (!!!) появившейся в 1917 г. на свет дочери Сухотиных – Наталии.

Важно отметить, что поручик Сухотин отнюдь не скрывал своих необычно-радикальных взглядов. 
В 1916 году он жил в Петрограде и был  вхож в дом Лейб-медика Е.С. Боткина, в Царском Селе, где принимал участие в подготовке к экзамену на офицерский чин среднего сына доктора Боткина,  Юрия, которому Сухотин открыто заявлял: «…Вырубова и Распутин наемные немецкие шпионы». (!!!)

В своих воспоминаниях другой сын Евгения Сергеевича Боткина, Глеб приводит такой свой разговор с поручиком Сухотиным:

«Солдат сидит в своем окопе и думает, – сказал он, – и вот что он думает: зачем его взяли из родной деревни и послали на смерть? Всё, что он может – это умереть, потому что во многих случаях ему дали палку вместо винтовки; а немцев палками не побьешь. Он и думает дальше: почему же у него палка вместо винтовки? Вот он думает, а другие ему помогают думать, и куда ни повернись, он слышит: “Измена!” Ну а скоро он додумается, и тогда попробуй остановить его полицейскими пулеметами. Но вы забываете, что человека, который день и ночь, месяц за месяцем, год за годом сидит под огнем немецких орудий, полицейскими пулеметами не испугаешь. Пали в него из чего хочешь, теперь уже не остановишь!
Сухотин схватил портрет Императора со стола моего отца и, указывая на него, продолжал:
– Но хотел бы я знать, что Он об этом думает? Ну что ж, на Свою голову.
А во мне лично дворянин проснется только тогда, когда я увижу, как толпа вытащит Царя и казнит на рыночной площади!»
(The real Romanovs. — New York: Fleming H.Revell, 1931. — 336 с).

Не правда ли, очень оригинальные взгляды были у этого гвардейского поручика, который «по определению» должен был быть монархистом?! А ведь он два года воевал и неплохо знал реальные настроения солдат в окопах…

Удивительно, но на судьбе (и службе) поручика Сухотина (как, впрочем, и доктора Лазоверта) никак не сказалось их участие в убийстве Распутина. (Думаю, что царская  полиция прекрасно знала «персональный состав» участников   этого преступления).

И если к в.к. Дмитрию Павловичу и князю Ф. Юсупову были применены хоть какие-то символические меры воздействия в виде высылки одного в Действующую армию (в отряд генерала Баратова в Персии, хотя – какое же это наказание для офицера, во время огромной войны?!), а другого – в его имение, где «наказанный» Феликс жил роскошно и празднично; то остальные «официальные» участники шайки убийц, вообще не понесли никаких, даже символических наказаний!

Вот и поручик  С.М. Сухотин, после убийства «старца»,  продолжил свою службу в Главзагране, разумеется сопровождавшуюся тесными контактами с союзниками. Известно, также, что он участвовал в работе Петроградской союзнической конференции, проходившей с 19 января по 8 февраля 1917 года.

Надо сказать несколько слов и еще об одном родственнике поручика Сухотина, двоюродном брате его жены, тесно связанном с англичанами князе Александре Сергеевиче Чагодаеве.
Он с юных лет увлекался игрой на балалайке и стал настоящим виртуозом в этом деле. Затем   поступил в Оркестр русских народных инструментов В.В. Андреева и в 1908 году выехал с оркестром на гастроли в Лондон, где князь-балалаечник и остался на весьма продолжительное время.
Оставили князя А.С. Чагодаева в Лондоне по личной просьбе (!) короля Эдуарда VII.
Там князь  «преподавал при Дворе, в гвардейском полку и давал частные уроки игры на балалайке».
Характерно, что когда началась Первая мировая война, князь Чагодаев и не подумал вернуться на свою «историческую родину», чтобы защищать ее от «нашествия тевтонов», а спокойно продолжал обучать английских гвардейцев  премудростям игры на балалайке.
 
(Таких «патриотичных» князей, предоставлявших право повоевать (и умереть)  «за веру, царя и отечество» вместо себя, любимого, простой «серой скотинке», у царя – батюшки, увы, было великое множество…
Напомню, что, к примеру, в Англии, в годы ПМВ, добровольцами записались в армию  около 3 миллионов человек, а в Канаде – 600 тысяч.)

Так  вот в 1916 году князь Чагодаев, почему-то, все-таки решил вернуться на родину, оказавшись там, как говорится, «в нужном месте и в нужное время».
По приезде, Чагодаева не направили куда- нибудь, в окопы, на фронт под Ковель, а  оставили в тыловом Петрограде и зачислили вольноопределяющимся в запасной батальон Лейб-Гвардии Гренадерского полка, вернее в созданный при нем из столичных музыкантов симфонический оркестр.

В это же время произошло и знакомство князя А.С. Чагодоева с поручиком С.М. Сухотиным.
Именно С.М. Сухотиным  был информирован князь А.С. Чагодаев о предстоявшем убийстве Распутина. Знакомый Чагодаева князь П.П. Ишеев писал: «Об этом я знал от Чагодаева, а в день убийства и все подробности».
 
При этом князь П.П. Ишеев именно С.М. Сухотина называл настоящим убийцей: «Но, чтобы его не подвести, об этом решили скрыть и держать в секрете, а его выстрелы принял на себя Пуришкевич, – иначе ему бы не поздоровилось. Если Великий Князь Димитрий Павлович был сослан в Персию, то что бы сделали с простым поручиком?»


После Октября 1917 года  С.М. Сухотин  попал на службу в организацию, занимавшуюся тем же делом, что Главзагран: в Отдел металлов ВСНХ. С конца апреля 1918 г. он заведовал Отделом заграничных металлов в Главном управлении по распределению металлов (РАСМЕКО). А бывший князь А.С. Чагодаев состоял в том же отделе секретарем (!!!).

(А нам-то сейчас рассказывают, что большевики чуть ли не всех князей и дворян поголовно в заложники взяли и красным террором истребили!
А тут – сразу два бывших князя (и офицера), во время Гражданской войны, спокойно трудятся на руководящих должностях во вполне почтенном (и престижном) советском учреждении, занимающемся валютными операциями и связями с заграницей!)

Но в тюрьму они таки попали, но вовсе не за участие в «Белом деле», или других видах  «борьбы с большевиками».

Бывшие князья  попались на вымогательствах, взятках и прочих аферах. Их судил Ревтрибунал при ВЦИК.
В ноябре 1918 г. «за подрыв экономики государства» они были приговорены к расстрелу, замененному бессрочным тюремным заключением.
Отбывали наказание  они в Москве, в Таганской тюрьме, где, с разрешения начальства, создали из заключенных «Великорусский оркестр народных инструментов» (!!!).
 
Вместе с этим оркестром князья  и вышли на свободу 16 февраля 1921 года. Все их «бессрочное заключение» продолжилось менее трех лет!
На свободе бывший князь А.С. Чагодаев продолжил дело, начатое им тюрьме: руководил струнными оркестрами в трудовых коммунах НКВД в Болшеве и Люберцах! Он мирно скончался в Москве 27 августа 1939 года. Никакие «сталинские репрессии», отчего-то, так и не затронули бывшего князя-балалаечника и любимца английского короля…

Совсем по-другому сложилась жизнь поручика Сухотина.
Пока он сидел в тюрьме, его жена, пианистка Ирина Энери уехала во Францию, бросив  их шестимесячную дочь Наталию на произвол судьбы в России!!!

Пожалуй, ни одна нищая и неграмотная русская крестьянка той поры не смогла бы так поступить: бросить на произвол судьбы родную дочь (!) в голодной, охваченной Гражданской войной стране и укатить за границу, устраивать там личную жизнь!
Совесть бы замучила.
 
А вот для «благородной» дворянки, богатой пианистки  и любимицы семейства князей Юсуповых, такое оказалось очень даже «по плечу». (Про брошенного ею же сидевшего в тюрьме законного мужа и говорить нечего).

Во Франции Ирина Сухотина  вторично вышла замуж за нашего эмигранта, работавшего в Париже таксистом. У них родился сын.
Она умерла в 1980 году в доме для престарелых русских эмигрантов в Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. Мучила ли ее совесть о брошенной на Родине дочери – неизвестно…

Освободившись из таганской тюрьмы,  С.М. Сухотин поехал в Ясную Поляну, где одно время он был даже комендантом музея, передав затем всё управление Александре Львовне Толстой, которую знал еще с детства.
Там же в  октябре 1921 года  Сергей Михайлович Сухотин женился на … внучке знаменитого писателя Софье Андреевне Толстой (1900-1957).

«…Вскоре после свадьбы, – пишет в своих воспоминаниях Т.А. Аксакова-Сиверс, – Сухотина разбил паралич.
В состоянии полного рамолисмента он теперь жил на квартире матери Софьи Андреевны в одном из Пречистенских переулков и требовал немалого ухода…
 
Когда теткам Анны Ильиничны (старшей внучки писателя Льва Толстого) — Татьяне Львовне и Ольге Константиновне стало совсем невмоготу, они написали в Париж Ф.Ф. Юсупову, прося забрать своего приятеля и “сотрудника”.
Юсупов ответил: “Давайте его сюда”, и Толстые попросили одного из дипкурьеров (кажется, чехословацкого) довезти больного до Парижа.
В Варшаве дипкурьер на час отлучился из вагона. Когда он вернулся, Сухотина в купе не оказалось. Поезд не ждал, и курьер поехал дальше. Сухотин тем временем отправился бродить по Варшаве и, в конце концов, упал на улице. Его подобрали, приняв за пьяного, потом разобрались, направили в больницу, полечили некоторое время и в состоянии улучшения доставили в Париж…» (Аксакова-Сиверс Т. А. Семейная хроника — М.: Индрик, 2006. — 742 с.)

Отъезд Сухотина с дипкурьерами  в Париж состоялся 13 марта 1925 года.
Судя по тому, что в Варшаве он умудрился выйти из поезда и начал там бродить по улицам, физически он «оклемался» от инсульта. А вот с головой у него все еще было неважно.

Тем временем вторая жена бывшего поручика С.М. Сухотина-Толстая, не дожидаясь ни развода, ни смерти своего мужа…снова вышла замуж, на этот раз - за популярного и крепко пьющего поэта Сергея Есенина!!!
Роман  внучки знаменитого проповедника «непротивления злу насилием» со скандальным  поэтом развивались стремительно: 5 марта  1925 года они познакомились, 18 сентября - зарегистрировались, а уже 28 декабря жизнь Есенина  трагически оборвалась.

Между тем, бывший муж этой  внучки Л. Толстого, С.М. Сухотин был всё еще жив и с немалым удивлением узнал о браке его жены с Сергеем Есениным … из парижских газет.
Скончался Сергей Михайлович 4 июня 1926 г. в пригороде Парижа Орли…

Софья Андреевна Толстая-Сухотина- Есенина узнала о том, что дважды овдовела, в Крыму, куда поехала отдыхать.
«Недавно получила известье, что умер отец Наташки, – писала она подруге. – От нескольких ударов. Странно, дорогая, узнать, что ушел отсюда и так и где-то человек, который ведь был когда-то моим мужем, всем в жизни и которому очень много отдала я и для которого была на всем свете я одна».

«Наташка» – это дочь поручика С.М. Сухотина от первого брака, крестница князей Юсуповых.
Брошенная во второй раз, теперь уже родным отцом, она находилась на попечении мачехи вплоть до 1936 года, когда вышла замуж...

 
Итак, кратко резюмируем то, что нам известно о поручике Сухотине.

Он закончил   филологический факультет университета в Лозанне (Швейцария) в 1911 году, а затем вернулся в Россию, где стал «вольнопёром» в Лейб-Гвардии стрелковом Императорской Фамилии полку и получил звание прапорщика.
После начала мировой войны он воюет в составе 1-го стрелкового полка Гвардейской стрелковой бригады, где и становится командиром роты.
Получив тяжелое ранение, проходит лечение в англо-русском  госпитале, находившемся  во дворце Великого Князя Димитрия Павловича в Петрограде.  Во время этого лечения Сухотин  находит время жениться на знаменитой пианистке Ирине  Энери, которая была вхожа во дворец Юсуповых и дружила с женой Феликса Юсупова, Ириной.
 
После выздоровления, поручика-филолога назначают вовсе не на какую-нибудь нестроевую должность в родную гвардейскую стрелковую бригаду, а находят для него тихое и «хлебное» место в Петрограде, в Главное управление по заграничному снабжению Военного министерства.
 
Так что к моменту убийства Распутина он формально числился поручиком. А на деле был военным чиновником в престижном тыловом  учреждении.
Подчеркнем, что Сухотин открыто демонстрировал свою ненависть к царю и мечтал о том, чтобы Николая Второго толпа «казнила на площади»!!!
(Неплохие убеждения для того, кто, якобы, убивал Распутина, чтобы «сохранить монархию» и «уберечь Николая Второго от тлетворного влияния» «грязного старца» (как это преподносится в «официальной» версии Юсупова-Пуришкевича), не правда ли?)
Нет полной ясности с тем, кем он был привлечен к участию в убийстве Распутина: Великим Князем Димитрием Павловичем или князем Ф.Ф. Юсуповым. Мог быть и тот и другой князь.
 
Очевидно, что поручик имел какие-то связи с англичанами: лечился в англо-русском госпитале, быстро сдружился с, только что прибывшего с берегов туманного Альбиона, князем Чагодаевым, вместе с которым потом работал в одном комитете при царе, и при Керенском,  и при большевиках.
И даже вместе сидели в Таганской тюрьме, где, с разрешения начальства организовали   «Великорусский оркестр народных инструментов»!  (Кстати: неслабое название для оркестра тюремной самодеятельности!)

В следующей главе постараемся  повнимательнее рассмотреть биографию доктора Лазоверта.

Продолжение:http://www.proza.ru/2017/06/13/410