Тайга у дома. Капли для мужчины

   
                (Фрагменты из романа "Красная омега)


     Ирина следовала вдоль деревни явно в приподнятом настроении. Всех встречных она одаривала   широкой улыбкой. За ней следовал Пётр, её муж.  Он был задумчив и сосредоточен. Что-то его удручало.

     Супруги направлялись в баню, которая располагалась у речки. Это была  не их, а Александра Ивановича  баня. Свою они уже целый год строят. Да всё никак  не   могут  закончить.

         Баню построили недавно. Из елового бруса.  Дерево ещё не окислилось, п  этому сооружение выглядело светло и празднично.

     Празднично было и внутри бани. В просторном предбаннике стены сочились смолой.  Солнце через большое окно ярко освещало стол, уставленный  разнообразной снедью и бутылками с пивом.  Над столом вились пчёлы и порхала пара бабочек. Украшал стол букет колокольчиков, а предбанник украшала эротическая картинка в самодельной раме.

     Картинка была очень уместна. Ведь в деревне баня – это одно из немногих  место, где супруги могут сколько угодно и как угодно заниматься сексом, причем в комфортных условиях.

      Известно, что в парной совокупляться не стоит. Одновременность эмоциональной и термической нагрузки может очень не понравится сердцу.  Будучи об этом прекрасно осведомлены, супруги начали процесс в предбаннике,  едва раздевшись.

       Ирина оперлась руками о скамейку и аппетитно оттопырила попку. Пётр стал пытаться выполнить свой супружеский долг. Попытки успехом не завершались. Прибор был вяловат. И как ни старался Пётр ввести его туда, куда нужно было ввести, тот сгибался и вводится не желал.

     Обескураженного мужа Ирина пожалела:  «Ничего, Петя. Сейчас попаримся, я тебе массажик сделаю и всё устроится».

     В конце банного процесса Пётр всё-таки сподобился. Хоть один раз, но все-таки сделал своё дело.

      Из бани чета возвращалась в таком же душевном состоянии, что и при следовании в баню: Ирина улыбалась, а Пётр был задумчив.

     Ирина делилась с женщинами свой заботой, поэтому вся деревня была в курсе проблемы, которая мучала молодую пару и сочувствовала  и Петру и Ирине.

     Александр Иванович, деревенский философ, каждому, кто желал его слушать,  проповедовал:

   « Если в стране на сто женщин приходится менее 215 детей, то это означает, что страна начинает вымирать. И чем ниже данный показатель, тем интенсивнее идет вымирание.

  У нас в настоящее время значение указанного показателя равно 160, и по прогнозам специалистов будет еще меньше. Дело в том, что обнищавший в одночасье народ не желает обзаводиться детьми. Стабильная бедность населения, живущего в состоянии хронического стресса, не только косвенно, но и напрямую влияет на рождаемость, так как низкокалорийное питание в сочетании с психо-эмоциональным дискомфортом приводит к половой индифферентности мужчин…

   Помимо указанных причин, в сексуальной холодности мужчин повинны и женщины. – Некоторые дамочки, насмотревшись эротических фильмов, начинают на ложе изображать этаких львиц. Мужики, конечно, стараются.  Но они же не львы! Со временем у них появляется обеспокоенность, переходящая в потерю мужской уверенности. Если при этом женщиной будет сделано какое-либо  насмешливое замечание, то и все: импотент готов».

      Несмотря на то что выступление Александра Ивановича было занудно, его со вниманием выслушивали.

      А тот заливался дальше:

     «Я глубоко убежден в том, что импотенция – это не болезнь, а тревожное состояние души. И если чем-то шоковым, удастся отвлечь мужчину от тягостных мыслей о своей профнепригодности, то он вскоре снова обретет уверенность в себе. Для ускорения восстановительного процесса, желательно, в качестве катализатора, обильно использовать полновесные бифштексы, ростбифы и прочую мясную продукцию, щедро сдобренную острыми приправами. Ну, и кой-какие народные средства…»

        Утверждение Александра Ивановича о том, что импотенция -- это не болезнь, тут же образно проиллюстрировал новосёл деревни Женя Иркутский.

        Иркутский – это была не фамилия Жени , а прозвище. Он все свои рассказы начинал фразой: «Вот, когда я служил в Иркутске…». Очевидно иркутский период был самым ярким в Жениной жизни, хотя он был всего лишь заправщиком горючего и окислителя в баки ракет.

         Поддерживая Александра Ивановича, он  рассказал очередную историю из серии: «Когда я служил в Иркутске…». Суть этой истории  такова:

      «После военного конфликта на советско-китайской границе работы заправщикам заметно прибавилось. Все новые и новые ракеты устанавливались на дежурство. Компоненты топлива, заправляемые в ракеты, обладали отравляющими свойствами. И если окислитель был еще терпим, то горючее  являлось полной поганкой.

     По инструкции, работать с ядовитыми компонентами надлежало в спецкостюмах и противогазах. В условиях жаркого сибирского лета, людям,  затянутым в резину, работать было невмоготу. Поэтому вскоре операторы-заправщики стали снимать противогазы. И хотя уплотнительные устройства на заправочных шлангах отличались высоким качеством и надежностью, да и работать народ стремился на наветренной стороне, все-таки гадкий запашок компонентов обязательно витал над стартовой площадкой.

       Руководил заправкой унылый майор. Он очень боялся отравиться и поэтому давал указания, находясь на приличном удалении от рабочей группы. Рядовым заправщикам это, конечно, не очень нравилось, и многие соображали, как бы заставить майора приблизится к месту заправки.

При своей унылой внешности майор пытался казаться бодрячком. Так, например, по утрам он жизнерадостно приветствовал своих молодых подчиненных возгласом:

-- Здорово, самцы! Как наша жизнь?

      Последней фразой майор, как бы подчеркивал, что он тоже самец. На самом же деле, как всем в городке было известно, он таковым не являлся. Его жена в разговорах с подругами называла майора не иначе как «моё оно». А ранними утрами, когда майора не было дома (командировка, дежурство), из окна комнаты, которую они с женой занимали в офицерском общежитии, вылезал то один, то другой солдат.

      На этом недостатке майора и решили сыграть. При очередном перекуре один из лейтенантов завел речь о том, что после вдыхания паров компонентов у него резко повышается половая активность. Другой его поддержал. Третий стал красочно расписывать сексуальные подвиги, которые он совершает после работы с ракетным топливом. Через некоторое время все заметили, что майор начал все ближе и ближе подходить к месту заправки. А затем и вовсе стал работать вместе со всеми. При этом его унылость, как ветром сдуло. А из окна майорши солдаты больше не вылезали».

        «Конечно, побрехушка очень мила, но Петру от этого не легче», -- решили женщины.  Решили и посоветовали Ире  обратиться за помощью к Гане Ящихе, что жила на краю деревни. Ящиха бвла староверка и, по мнению деревенских, немного подколдовывала, а кроме того она была известная знахарка.

       Ганя выслушала  Иру, задала несколько  вопросов и отправилась в кладовку. Оттуда она принесла бутыль с темной жидкостью. Взяв с полки баночку из под майонеза, она отлила в неё своего снадобья.

     «Будешь давать мужику по двадцать капель в день. С чем угодно. С водой, супом , чаем.  Когда он все выпьет, хер у него станет как шкворень»

     Вскоре вся деревня заметила, что настроение Петра резко изменилось. Он стал весёлым, разговорчивым, общительным. А Ира-то, Ира расцыела как маков цвет.

     В вы говорите: виагра. Не виагра, а как вызнал Пётр у Гани, размельченные клубеньки любки и ятрышника (Ганя называла его кукушником), настоянные на водке.

     А ещё Ганя сообщила Пктру,  что  эта настойка полезна и для женщин: «Если, перед тем, как лечь под мужика, баба помажет в манде настойкой любки и кукушника, то не забеременеет. Только настой нужно делать не на водке, а на воде».

.