Главный

По мотивам рассказа Михаила Зощенко "Монтёр"

Рассказ в рассказе или рассказ с обрамлением



Каждый год в нашем городе проводится смотр школьных драматических коллективов
Их так много, что жюри приходится смотреть два дня.

В этом году председатель жюри, режиссёр местного театра, решил сделать по-другому.
Сначала пройдёт смотр сценариев. То есть руководители кружков прочитают то, что
собираются ставить. Жюри выберет лучшее и порекомендует работать с детьми.
Причина, как объяснили, в том, что немало ,скажем прямо, неинтересных работ. А дети-то стараются и не их вина, что подучают низкие оценки.

Мне показалось это не лишённым логики. И вот я представляю со сцены своё творение.

Сценарий по мотивам рассказа Михаила Зощенко "Монтёр". Изучали на уроке литературы, поэтому моим артистам знаком.




Я, братцы мои, зря спорить не буду, кто важней в театре — актёр, режиссёр или, может быть, театральный плотник. Факты покажут. Факты всегда сами за себя говорят.

Дело это произошло в Саратове или Симбирске, одним словом, где-то недалеко от Туркестана. В городском театре. Кроме выдающейся игры артистов, был в этом театре, между прочим, монтёр — Василий Кузьмич Мякишев.

На общей группе, когда весь театр  снимали на карточку, монтёра этого пихнули куда-то сбоку — мол, технический персонал. А в центр, на стул со спинкой, посадили тенора.

Монтёр Василий Кузьмич Мякишев ничего на это не сказал, но в душе затаил некоторую грубость. Тем более, что на карточку сняли его вдобавок мутно, не в фокусе.
А тут такое подошло.

Отомстил он в некотором роде режиссёру, от которого ему, Василию Кузьмичу Мякишеву, все и неприятности.

Пока этот господин режиссёр бегал по сцене, что-то указывая да приказывая, Вася
слонялся почти без дела по залу.

-Эй, любезный, кто тут главный? -услышал он за спиной.
Перед ним стоял мужичонка в странной кофте и в брюках с сапогами.И в тёплой шапке.

Никак по-другому ответить Вася не мог, как только: -Я!
-Тогда возьми меня на службу.

-Кем же это?
-Дак артистом. Всё могу. Играл трупа, задние ноги коня (хотя могу и передние),
криком орал за сценой.Хорошо я там работал. Славно шли мои дела.
-Почему ж тогда ушёл?
-Дак амнистия была.

-Во как! Иди тогда к моему помощнику. Вишь, по сцени бегаит. Таракан Тараканыч звать. Его проси - устроит. Только кричи громче - слаб он на ухи.

Василий спрятался и стал наблюдать, что будет.
Про себя он всегда режиссёра так называл. По причине, что тот носил одежду только коричневого цвета да ещё имел торчащие в стороны усы.

Мужичок подошёл к режиссёру и закричал:
-Здрасьте, Таракан Тараканович.
-Что?!- не знал же об прозвище-то - удивился.
-Дак говорю, на службу возьмите, артистом-, ещё громче заорал мужик. Вон главный
послал.
Господину режиссёру недосуг было выяснять, что к чему, и он мужика прогнал.
Тот ушёл, пообещав вернуться.

Монтёр ликовал, что таким-то образом посрамил Тараканыча.


 Итак, режиссёр местного районного театра задумал, по его словам, грандиозный проект.
Нечто оригинальное. То есть из разных жанров и амплуа составить сценарий. По этой
причине назначил репетицию. Артисты должны ему показать свои номера, а он выберет лучшее и так далее.


Началась репетиция.  Поставили в широком проходе стол с настольной лампой. Освещались только сцена и это место. Рядом сел помреж.

Надо сказать, что недавно Вася познакомился с тремя барышнями. Не то чтобы лёгкого, но и не тяжёлого поведения.Он им представился главным человеком в театре
и пригласил на репетицию. Они и пришли. Усадил их ряда на три позади господина режиссёра и велел вести себя достойно.

Первыми вышли две артистки-девицы, размалёванные донельзя.
-У нас диалоги заклятых подруг,- объявили они дуэтом.

-Ты так хороша была днём в воскресенье-
Не сразу узнала тебя.
-Чего о тебе не скажу, к сожаленью.
-Могла бы соврать, как и я (апарт)

-Твой салат довольно вкусный
И украшен очень мило.
Мне признайся по секрету:
Ты сама его...купила?

Господин режиссёр махнул рукой: мол, хватит. И подруги удалились.

Теперь на сцену важно вышел актёр, держащий в руке бутафорскую бутылку шампанского:
-Я человек справедливый. Поэтому ставлю вопрос ребром.
Почему в первом действии курящим подают сигары настоящие, а мне в последнем
вот эту бутафорию?

-Хорошо, решено,- тут же ответил режиссёр.- Вам подадут яд тоже настоящий.

Из-за кулис появилась тощая, еле двигающаяся балерина.
-Что это с ней? -спросил режиссёр у помрежа.
-Она с концерта. Дала деньги на большой букет - ей лишь цветок из зала бросили.
Переживает.

Балерина хотела изобразить почему-то па-де-да, хоть партнёра на сцене и не было.
Но зацепилась за гвоздь, торчащий из пола, и получилось па-де-де-ние.

-Я неделю назад приказал убрать этот гвоздь!- донесся вопль от стола.

Моментально выбежал из-за кулис работник сцены  и одним махом забил.

Настала очередь выйти герою-любовнику.
-Я представляю себе такую мизансцену.
Откуда-то сверху, видимо с пятого примерно этажа, я спускаюсь по канату, увитому
цветами. От своей пассии...
- А я представляю эту мизансцену так, что Вы, не доспускаясь до пола метра
полтора, падаете в объятья её мужа, потому что канат обрывается,- перебил его
господин режиссёр.-Идите и разрабатывайте эту сцену.

И тут кульминационный момент.
Широкими шагами, то есть походкой, по его мнению, вполне оперной, напомаженный, набриолиненный и в зелёном фраке ( считая, что этот цвет ему особенно к лицу)
вышел тенор.
Встав опять же в оперную позу, он, без предварительного вступления, а-капелла начал:
-Куд-а, куд-а, куд-а вы удалилиС,
Весны моей златые дни?

-Ага, закудахтал,- про себя засмеялся Вася-монтёр.

И допел бы до конца, наверно, тенор арию. Но девицы, сидевшие до сих пор относи-
тельно тихо , если прыская, то в кулак только, вскочили, заулюлюкали, застучали
ногами, захлопали. Это им уж очень понравилось пение.

Тенор поперхнулся от неожиданности. А господин режиссёр от неё же, как мячик, подскочил в кресле.

-Кто! Что! Вон из зала посторонних!

На авансцене появился Вася:
-А они вовсе и не посторонние. Они вовсе мои подруги. И имеют право здесь при-
сутствовать.А ежели им не разрешено, то я тогда выключу свет на сцене, и пущай
ваш тенор поёт в темноте.

С этими словами он, и правда, отключил свет на сцене. Теперь горела только настольная лампа, которую режиссёр и направил на сцену.

Тенор обиделся:
- Я не намерен петь в темноте-с.
Пущай монтёр одной рукой поёт, а другой свет включает.
С этими словами он таким же образом гордо ушёл за кулисы, каким и появился.

- Во! и не надобно-, вроде даже обрадовался Вася. Могём и сами.
Он махнул рукой подругам, и они мигом - на сцене. Живо заплясали что-то подобное
кан-кану, особенно стараясь поднимать юбки.

А Василий запел (ну, вроде того):
-Шумел, как мышь. Дере(х)вья гнулись.
А ночка тёмна-(ха)я  была...

Господину режиссёру стало дурно. Он упал в кресло и покрылся испариной.
Помреж стал вытирать ему пот. Подскочила молоденькая статистка с веером:
-Я помахаю, помахаю.

-Прочь,- заорал он.

Со сцены скатилась растрёпанная дама с криками: -УкрАдут! УкрАдут!Темно же.
-Что укрАдут?- вяло поинтересовался режиссёр.

-Деньги!
-Какие деньги? Сегодня нет зарплаты.
-Мои сбережения.
-Идите, Изольда Проковна, стерегите Ваши деньги.

Вся эта ситуация, видимо, господину режиссёру надоела. Он взял себя в руки:
-Ладно, чёрт с ними. Пускай остаются.

Девицы помчались на место. Репетицию предполагалось продолжить. Но...
Всё пошло вяло, и её прекратили. Доволен был лишь Василий-монтёр:
-Видал-миндал! Знай наших!

Всё это время в зале находился и корреспондент. Наблюдал. Теперь предложил снова
сделать фотографию. Теперь уже в центр посадили монтёра. И дня через два тот, счастливый, показывал знакомым газету (хоть и с расплывчатым снимком, где даже Васю и не узнать вроде было)...

Таков сценарий у меня получился. И я замиранием сердца ждала вердикт комиссии.
Главный жюрист позвал меня к столу. Я бочком-бочком. Присела на стул.
А он схватил мою руку. Пожал, потом поцеловал со словами:
-Вот какая молодец! Что соорудила!
Вы знаете, коллеги, что этот рассказ писателя один из опальных?
Считаю, что с таким обрамлением он не проиграл. Это можно назвать и компиляцией, и реминисценцией. Ставьте! Помогу с мизансценами. И покажем в День смеха на большой сцене...