Выброшенный в другой мир Главы 25-26

                Глава 25


        Трактирщик приказал слуге принести обед и повёл Буше на второй этаж, в одну из комнат. С полчаса было тихо и они успели хорошо поесть, после чего послышались пьяные голоса и на дверь обрушились удары кулаков и ног.
        – Кому там нечего делать? – спокойно спросил отец, повысив голос, чтобы его услышали.
        – Отдай нам свою девку, старик, и можешь проваливать! – заорал кто-то за дверью, и остальные поддержали его нестройными пьяными воплями.
        – Отойди в сторону и на всякий случай приготовь лук, – сказал отец Альде и добавил для пьяниц: – Это не девка, а благородная девушка, и вам здесь ничего не обломится. Так что шли бы вы отсюда, пока просят добром.
        На минуту шум смолк, но потом тот же голос предложил:
        – Благородная, говоришь? Так это даже лучше. Надоели грязные крестьянки, а с благородной и мы поступим по-благородному. Точно тебе говорю, будет довольна. Тебе придётся забирать её силой!
        За дверью заржали несколько голосов.
        – Плохо! – сказал отец. – Эти добром не уймутся, а если убивать, потом нужно уезжать из герцогства. Сейчас я открою окно и спущу тебя вниз. Тут невысоко, одеяла хватит. А я надаю им плюх и прибегу к лошадям. – Он подошёл к окну и выругался: внизу, положив руки на рукояти мечей, стояли двое воинов из тех, которые были в зале.
        – Так они не только защищают этих оболтусов, но ещё и подрабатывают загонщиками! – разозлился отец. – Мне это надоело. Иди за мной и стреляй в любого, кто покажется опасным. По возможности постарайся не убивать.
        Он открыл засов и изо всех сил навалился на дверь. Та распахнулась, снеся с ног двух насильников. Остальные, громко крича, бросились на Буше. Он шагнул навстречу пьяницам и сильными ударами уложил их на пол.
        – Можем идти, – сказал отец из коридора. – Поспеши.
        Не убирая стрелы с тетивы, Альда вышла из комнаты и наступила на чью-то руку. Пострадавший вскрикнул, и она ускорила шаг, почти бежала. Дорогу к лестнице перегородили трое воинов с  мечами в руках.
        – Шли бы вы отсюда, ребята, – посоветовал бывший барон, доставая меч. – Пока обошлось без смертоубийства, но если вы вынудите меня драться всерьёз, я ведь буду вынужден вас здесь положить, а потом вернуться назад и прирезать молодняк. Думаете, граф будет вам благодарен, если кому-нибудь повезёт остаться в живых?
        – А кишка не тонка? – хриплым голосом спросил один из воинов, делая шаг вперёд.
        – Они тоже порядком набрались, – сказал дочери Буше. – Если мне будет трудно пробиться, стреляй! И надо действовать быстрее, пока не подошли ещё двое, или не очухались те наверху. А то ведь действительно придётся всех резать.
        Тяжело биться одному против троих, пусть и не очень трезвых противников, к тому же без доспехов, поэтому, когда отец начал с ними рубиться, Альда отбежала в сторону и всадила стрелу в шею одному из воинов. Отец усилил натиск и вскоре ранил одного из противников в бедро. Второй, отчаянно отбиваясь, отступал вниз по лестнице. В открытую дверь вбежали двое, один из которых сразу же упал со стрелой в глазу. Оставшиеся воины напали на Рона, стараясь держаться так, чтобы он прикрывал их от стрел. Альда сбежала вниз по лестнице к отцу мимо раненого, который тщетно попытался схватить её за ногу, и, присев, вогнала очередную стрелу под челюсть тому, кто был справа. С оставшимся противником Рон разделался несколькими ударами.
        – Ходу, дочка! – сказал он. – Нам надо уйти как можно дальше. Проклятье на этих молокососов! Граф, несомненно, объявит нас в розыск, так что по тракту нам ехать дня два, а потом только по объездным дорогам. До дождей теперь точно не успеем. И о трактирах надо забыть. Запомни, что если доберёшься без меня, то непременно проси правосудия у герцога. Это здесь граф правит самолично и может творить всё, что пожелает, а если приедут дознаватели герцога, ему многое припомнят! Иначе рано или поздно люди графа могут тебя достать. Сейчас надо быстрее добраться до ближайшего города и набрать еды. На охоту не будет времени. Жаль, что не взяли с собой офицера. В его присутствии такого не произошло бы.
        Закрепив на лошадях сумки, они галопом понеслись по тракту прочь от злосчастного трактира. В первом же городе набрали круп, лепёшек и вяленого мяса, а так же купили чугунный котелок и парусиновую палатку. В скотных рядах отец приобрёл крепкую лошадку, на которую и нагрузили покупки. Теперь ехали медленней, но дольше и при необходимости могли уйти с тракта. В небольшом городке, к которому подъехали уже в сумерках, в последний раз заночевали на постоялом дворе.
        – Всё, дочка, – сказал отец поутру, когда выехали из города, – больше не будем рисковать. Мы уже проделали больше половины пути, как-нибудь проедем остальное без удобств. Только бы подольше продержалась тёплая погода.
        Пока в дороге их застал только один сильный, но короткий и по-осеннему холодный дождь. К вечеру отец стал искать место для ночлега. Было тепло, поэтому не стали разбирать палатку и расположились под огромной елью, большие ветви которой образовали настоящий шалаш. Чтобы не рисковать лошадьми, их привязали тут же, а Альде пришлось несколько раз сбегать на ближайший луг, где она кинжалом резала траву и носила к дереву. После этого поели сами, завернулись в одеяла и заснули.
        Три следующих дня прошли без изменений. Буше старались двигаться параллельно тракту, выбирая просёлочные дороги, или лесом, если он был редким и не имел густого подлеска. К вечеру стали попадаться заболоченные озёра. Отец выглядел озабоченным, его не обрадовали даже подстреленные Альдой утки.
        – Может, мы зря боимся и нас никто не ищет? – спросила девушка.
        – Боюсь, что скоро мы сможем это проверить, – угрюмо ответил он. – Впереди большая река. Наверное, это Парана. У неё сильно заболоченные берега, и перебраться можно или по тракту через мост, или паромной переправой. Но до парома добираться два дня в сторону от нашей дороги, а потом столько же возвращаться. Нет у нас с тобой, дочка, этих дней, и я не уверен в том, что на переправе нас не ждут люди графа.
        – Так что же делать?
        – Ищут мужчину моего возраста вместе с молодой красивой девушкой. Если поедем порознь, проехать легче, но я не хочу разделяться. Можно, наоборот, попробовать затеряться среди людей. Давай выбираться к тракту и смотреть, к кому можно присоединиться. Ничего другого не приходит в голову.
        К тракту выбрались уже к вечеру и на ночлег устроились в небольшой роще, в сотне шагов от дороги, у маленького чистого ручья. Отец разжёг небольшой костёр и долго подкладывал в него толстые сучья, пока не образовалось много пышущих жаром углей. Потом в них закопали потрошенные и смазанные глиной утиные тушки. Через полчаса Рон палкой вытолкал из костра затвердевшие обмазки и разбил запёкшуюся глину. По поляне начал распространяться одуряющий аромат печёной дичи. Перья вместе с кожей остались в глине, а запечённая птица была съедена в считанные минуты. Её судьбу повторила вторая тушка, а две остальные оставили на завтрак.
        – Мясо жестковато, – заметил отец, очищая зубы щепкой. – Когда мы пекли уток во времена моей молодости, в них заливали вино и выдерживали полдня. Мясо таяло во рту.
        – У меня оно и так тает, – отозвалась Альда, и живот урчанием подтвердил её правоту. Но девушка уже давно не обращала внимания на такие мелочи.
        – Небо ясное и к утру будет холодно, поэтому возьми оба одеяла и ложись ближе к костру.
        – А как же ты?
        – Я воспользуюсь лошадиными попонами. Мне всё равно рано вставать и идти к тракту дежурить, а для лошадей погода ещё тёплая.
        Несмотря на два одеяла, Альда к утру совсем замёрзла, но проснулась не от холода, а оттого, что рядом разговаривали. Она собиралась вскочить, но расслышала голос отца и успокоилась. Вымыв лицо холодной водой из ручья и ёжась от утренней сырости, пошла на голоса и вскоре вышла к небольшому табору циркачей, с которыми разговаривал отец.
        – Позволь представить тебе матушку Хильду и её цирк, – сказал он дочери. – А это моя единственная дочь, наречённая при рождении Альдой.
        Рядом с отцом стояли восемь циркачей, а за повозками слышались крики детей и голос женщины, которая что-то им выговаривала.
        – Я перехватил их пару свечей назад и убедил заглянуть к нам на огонёк. Правда, двигались они не в ту сторону, но я думаю, что удастся их убедить принять моё предложение.
        – Пока мы не слышали от вас, господин, никаких предложений, – сказала пожилая женщина с красивым властным лицом.
        – Вы собрались на север? – спросил отец. – Почему бы вам не повернуть на юг?
        – Мы уже были на юге, – ответила она. – Теперь нам нечего делать в тех местах. Кроме того, в Парнаде началась война с Сотхемом и мы слышали о поражении герцога. Говорят о беженцах и разбое на дорогах. Мирным циркачам лучше быть подальше от всего этого.
        – Ответьте мне, госпожа Хильда, сколько зарабатывает ваш цирк за три декады?
        – Когда как. В последнее время собирали двадцать золотых.
        – Мы можем сильно помочь друг другу. Дело в том, что мы с дочерью попали в затруднительное положение. Не повезло встретиться в придорожном трактире с сыном графа Рабека и компанией его друзей. Молодые люди были выпивши и занимались своей обычной забавой – ловлей девушек. Моя дочь им приглянулась. Граф знает о забавах сыночка и выделяет ему своих дружинников. Одним словом, уходить нам пришлось с шумом и я подозреваю, что нас с дочерью ищут. Попасться для нас – это верная смерть. Мы собираемся искать правосудия у герцога, но до него нужно добраться. Помогите перебраться через реку, и я заплачу пятьдесят золотых. Потом сможете продолжить путь на север, но я этого не советую. В труппе две очаровательные девушки, и они могут попасться на глаза сынку графа. Если уж так хочется на север, то лучше объехать этот участок тракта просёлочными дорогами. Представления можно давать и в деревнях. Убытки будут, зато доедете целыми.
        – Интересное предложение, – задумчиво сказала Хильда. – Пожалуй, мы его примем, если вы набросите двадцать монет. Мы сильно рискуем, беря вас с собой. Если граф на вас так зол, он может развесить нас всех на деревьях.
        – Ладно, согласен. Теперь подумаем, как это проделать.
        – Что умеет ваша дочь?
        – Она неплохо стреляет из лука и мечет ножи.
        – Уже хорошо. Мы поработаем с её внешностью и проверим мастерство. А что умеете вы?
        – Хорошо – только драться.
        – Мечом или вообще?
        – Мечом лучше, но могу и так приголубить.
        – Тогда вы будете борцом в кругу. Никогда не видели?
        – Не приходилось.
        – Человек становится в круг и предлагает его оттуда вытолкнуть. Тот, кому это удастся, получает вознаграждение. Но за право участия нужно платить. Я не знаю, сколько вы продержитесь, поэтому возможный проигрыш оплатите из своего кармана. Эта подготовка только на случай, если будем выступать. Если этого не понадобится, просто прогуляетесь в нашей компании. Теперь давайте решим с лошадьми. Двух можно запрячь в один из фургонов, но я не знаю, что делать с вашим жеребцом.
        – Есть одна мысль, – сказал Рон. – Приоденьте получше одного из ваших парней. Я дам пять монет, а он договорится с хозяином ближайшего трактира, что жеребца перегонят в соседний город. Денег на оплату хватит с лихвой. Обычно в таких случаях дают специальную бирку. А чтобы вашему человеку не тащиться обратно пешком, а нам его не ждать, пусть возьмёт заводного коня.
        – Так и сделаем. Давайте ваши деньги за коня и за остальное.
        Часа через три цирк матушки Хильды развернулся и покатил в обратном направлении к мосту через Парану.
        В обозе с циркачами Буше путешествовали три дня. При этом смогли убедиться, что стража ищет пожилого мужчину с девушкой. Все попадавшие под это определение тщательно проверялись. Циркачи никого не интересовали и беспрепятственно проезжали заставы и городские ворота. За это время было дано несколько представлений, в одном из которых довелось поучаствовать и Альде. Она ловко метала ножи, попадая в подбрасываемые яблоки.
        – Какой талант пропадает, – вздыхала матушка Хильда.
        Но пришла пора расставаться. Хильда решила остановиться на зиму в небольшом городе, так как уже не успевали до дождей добраться до нужного места. Отец с дочерью тепло простились с циркачами и углубились в лес.
        – Мы заметно приблизились к цели, – сказал Рон, – но уже не успеем до дождей. В этом году они задержались, но эта отсрочка ненадолго.
        Они не успели. На следующий день зарядил дождь, который вскоре превратился в ливень. Грязи в лесу не было, но холодная вода пропитала одежду и так намочила лес, что не было никакой возможности разжечь костёр.
        – Ходу, дочь! – торопил Альду отец. – Эти дожди будут лить две декады, поэтому нужно найти пристанище. Города отпадают, да и не доберёмся мы до города, раньше околеем. Нужно срочно найти деревню и переждать.
        Часа через четыре выехали на уже раскисшую просёлочную дорогу и по ней к вечеру добрались до небольшой деревни в три десятка дворов. Остановились в избе старосты, которая была больше других, заняв одну комнату на двоих. Вся одежда, в том числе и сменная, промокла, поэтому пришлось срочно переодеваться в то, что нашлось у старосты. Альду одели легко, а вот на отца, который был крупнее хозяина и его старшего сына, не нашлось ничего подходящего. Он закутался в одеяло и в таком виде сел за стол есть ужин, которым их накормила хозяйка. Только поев горячий мясной суп, они начали понемногу отогреваться.
        Деревня, в которой они остановились, стояла на свободной земле.
        – Кому мы нужны! – говорил отцу староста. – Неужто кто из благородных полезет в нашу глухомань? Сами отвозим герцогу налог два раза за год, нас никто и не трогает. А вы, ваша милость, живите, сколько надобно. Неужто мы не люди? Вам только рады!
        Эта радость была понятна, потому что Буше не скупились и за две декады, которые пришлось провести в доме старосты, отдали ему всё серебро. Это время было самым скучным в жизни Альды. Отец хоть беседовал со старостой и мужиками, приходившими посмотреть на необычных гостей, а ей и поговорить было не с кем. Дочерей у старосты не было, а о чём болтать с его женой? Девушка даже начала ограничивать себя в еде, чтобы не растолстеть от долгого лежания на лавке.
        – Ничего, – утешал отец, – отъедайся и отсыпайся впрок, нам несколько дней добираться до столицы, а какой отдых в промокшем лесу!
        Наконец ливни закончились, и отец решил ехать. Выехали поутру и весь день провели в седле, на ходу перекусив тем, что захватили с собой из деревни. Ночевать остановились в лесу, подобного которому Альда ещё не видела. Огромные ели уходили высоко в небо, полностью закрывая его своими кронами. Стволы деревьев поросли мхом и были опутаны многочисленными лианами, которые взметнулись вверх на десятки метров в тщетной попытке достичь солнца. Подлеска в этом вечном полумраке не было, не было и травы: всё вокруг поросло мхом. Было холодно, сыро и немножко страшно. По преданиям и сказкам, именно в таких лесах жили колдуны. Лошадям пришлось скормить последний овёс, который берегли на крайний случай. Отец с дочерью прорвали мох и очистили большую площадку для костра.
        – Выдирай до земли, – говорил Рон. – Если загорится мох, мы с тобой здесь и останемся. Вернее, останутся наши обгорелые кости.
        – Может, тогда обойдёмся без костра? – предложила Альда. – Поставим палатку...
        – Нет, – не согласился отец. – Ночью уже холодно, и к утру без костра околеем. Так что рви мох и не разговаривай.
        Когда очистили площадку, долго собирали сучья, а потом зажгли костёр.
        – Дров хватит надолго, – сказал Рон. – Положи немного мха, а сверху постелем палатку, получится хорошая перина. На лошадей можно набросить попоны, тем более что они у нас не кормлены.
        Альда лежала на мягкой подстилке из мха, укрывшись одеялом. От костра несло жаром, и ей было тепло. Рядом переминались и вздыхали голодные кони. Девушка смотрела на пляшущие языки огня и думала о том, как сильно изменилась жизнь.
        – Ты не спишь? – тихо спросил отец, устроившийся в стороне от костра.
        – Пока не сплю. Ты зачем лёг так далеко, холодно же.
        – Пока тепло, а когда похолодает, лягу ближе. Дрова к этому времени прогорят, а жара от углей хватит надолго. Вот ты сейчас смотришь на огонь. Это красиво и всё такое, но если из леса придёт опасность, то после огня долго не сможешь ничего различить в полумраке. Поэтому часовые всегда сидят спиной к костру, а те, кто дорожит жизнью, вообще в стороне, как я.
        – Папа, а какая была мама?
        Отец не ожидал такого вопроса и замолчал. У них дома эта тема была запретной. Альда знала, что отец сильно любил мать и они вместе прожили душа в душу, пока её появление не зачеркнуло отцовское счастье.
        – Внешне вы очень похожи, – сказал он, – а в остальном... Твоя мать была очень добрым и доверчивым человеком и, несмотря на то что часто страдала от доверчивости, до смерти не утратила веру в людей. Я ушёл из армии не из-за баронства, а из-за неё. В тех годах, которые мы провели вместе, вся моя жизнь. Я ведь тебя ненавидел. Глупо, конечно, в чём может быть виноват маленький ребёнок? Так было, пока я не увидел тебя через два года после рождения. Это время ты провела в семье кормилицы, а встреча была случайной, я её не искал. Стоит двухлетняя малышка с лицом моей жены, смеётся, показывает на меня пальцем и говорит: «Мама, а кто этот смешной дядя?» У меня тогда всё в душе перевернулось. Стою я, смотрю на тебя и думаю, какой же я эгоистичный мерзавец. Помню, мелькнула мысль о том, как бы она восприняла то, что я бросил нашего ребёнка. – Голос отца дрогнул, и он замолчал.
        – Спасибо, – сказала Альда. –  Давай спать, отец.
        Когда она проснулась, было непонятно, пора вставать или нет. Дрова исчезли, а на месте костра высилась куча тлеющих углей. На них быстро сварили кашу, которой и позавтракали. Кони принюхивались к запаху каши и тянули морды к котелку.
        – Надо быстрее найти траву и их накормить, – сказал отец. – Пока не выберемся из этого леса, придётся идти пешком. Подо мхом могут оказаться яма или гнилая валежина.
        Шли долго и трудно. Тяжело идти, когда ноги глубоко проваливаются в мягкий мох. Измучились и люди, и лошади. Когда вышли в нормальный лес с заросшими травой полянами, лошади из-за усталости даже не стали есть. Пришлось сделать большой привал и хорошо отдохнуть. После отдыха продолжили путь верхом, но недолго. Услышав крики людей, Буше спешились, стреножили лошадей и осторожно пошли на голоса. Вскоре лес расступился, и их глазам открылась большая поляна, на другой стороне которой виднелись неказистые домишки. Возле них стояли люди.
        – Похожи на разбойников, – прошептал отец.
        Они насчитали двенадцать вооружённых мечами мужчин, которые тычками гнали перед собой трёх взрослых и ребёнка. Первым, спотыкаясь, шёл старик, за ним, помогая друг другу, следовали молодые мужчина и женщина. За женщиной, держась за юбку, бежал мальчик лет семи. Старик споткнулся и упал. Послышался взрыв хохота. Он попытался подняться на ноги, но не дали: удар меча разрубил ему шею. Было слышно, как испуганно вскрикнула женщина. Один из мужчин шагнул к ней и со смехом запустил руку в вырез платья. Поддерживавший женщину мужчина рванулся к обидчику, но получил удар эфесом меча в голову и упал. Крик женщины, звук пощёчины, которая сбила её на землю, и плач ребёнка – всё слились воедино.
        – Отец, им надо помочь!
        – Ты в уме, дочь? – с изумлением уставился на неё старый воин. – Их двенадцать человек, а может, и больше, если кто-то сейчас в домах. Наверное, это солдаты из разбитой армии Мартина или герцога Парнады. Я, конечно, хороший рубака, но их там слишком много. Ты для меня важнее этих несчастных.
        – Ты видишь кого-нибудь в броне?
        – Вроде нет. Сейчас бегать по лесу в броне холодно, да и неудобно.
        – Вот и я не вижу, а так же не вижу ни луков, ни арбалетов. Ты привык полагаться только на себя и не принимаешь в расчёт меня. Что сделают эти люди, если ты сейчас появишься на краю поляны и привлечёшь их внимание криком?
        – Наверняка побегут сюда со мной разделаться и посмотреть, один я такой глупый или есть другие.
        – Вот и отлично. Заряди арбалеты и положи их так, чтобы не было видно, а я сейчас скрытно подберусь к ним с луком. Потом ты шумишь, а я начинаю по одному отстреливать в спину бегущих. Если не успею положить всех, то ты воспользуешься арбалетами. Наверное, до меча не дойдёт. А в домах никого нет. Кто из них пропустит такое развлечение?
        «Может получиться», – подумал Рон, провожая взглядом дочь.
        Когда она исчезла в зарослях, он вышел на поляну, положил к ногам заряженные арбалеты и, обнажив меч, заорал какую-то похабщину. Результат не заставил себя ждать. Посовещавшись, разбойники оставили одного для охраны женщины и ребёнка, а остальные нестройной толпой побежали в его сторону. Оставшийся схватил женщину и потащил к ближайшему дому. Она сопротивлялась и рвалась к лежавшему на земле мужчине, за что заработала ещё одну пощёчину. Пройти успели несколько шагов. В спине насильника выросла стрела, и он упал. Через два удара сердца подобная же участь постигла и бежавшего последним разбойника. Альда стреляла без промаха, выбивая бегущих одного за другим. Пока везло, и ни один из подбитых не успел закричать. До Буше добежали четверо, когда она промахнулась. Стрела срезала ухо одному из разбойников, который громко заорал и схватился за рану. Буше нагнулся, схватил арбалет и разрядил его во врагов, которые повернулись в сторону лучницы. Потом он застрелил второго из них и с мечом шагнул к оставшимся. Разбойники, забыв об Альде, набросились на него, подбадривая себя громкими криками.
        – Я тоже могу громко кричать, – бормотал Буше, отражая сыплющиеся на него удары. – Ну что же, один из вас хоть что-то умеет.
        Разобравшись с противниками, Рон начал их теснить, уже придумав, как закончит схватку. Но он опять не принял во внимание дочь. Внезапно самый сильный из разбойников выронил меч и упал на землю. Второй попытался убежать, но получил стрелу от Альды, которая с десяти шагов вогнала её прямо в глаз.
        – Ты не перестаёшь меня удивлять, – сказал отец, вкладывая меч в ножны. – Во время службы не любил лучников. Есть что-то неправильное в том, что какой-то мальчишка убивает сильного и хорошо подготовленного воина. Но твои таланты я одобряю, так что не надо обижаться. Развязывай свою Бри, надо посмотреть, не осталось ли ещё кого, и помочь пленникам.
        Женщина сидела на земле, обняв лежавшего неподвижно мужчину, а мальчик, сжавшись, держался около матери, со страхом глядя на всадников. Вначале осмотрели дома, а когда в них никого не обнаружили, подошли к пленникам.
        – Мы не могли помочь раньше, леди, – обратился Рон к женщине, – Разрешите, я его посмотрю.
        – Он мёртв, – безжизненным голосом ответила она. – Это мой муж, барон Ленар Ксавье, а это сын Алекс.
        Отец присел рядом и осмотрел барона.
        – К сожалению, вы правы, – сказал он. – Очень сильный удар в висок. Но вы должны это пережить. У вас есть сын, надо позаботиться о нём. А о вашем муже сейчас позабочусь я, как и о втором вашем спутнике. Кто он вам?
        – Это наш сосед и друг отца моего мужа, шевалье Ренар. Мы ехали в карете под охраной солдат, когда на нас напали.
        – Скажите, баронесса, здесь все разбойники? – спросил Рон.
        – Кажется, их было больше, – равнодушно ответила она.
        Отец и дочь встревожено переглянулись.
        – Возьмите себя в руки, баронесса, и займитесь ребёнком. Мы не можем везти тела, самим бы выбраться, поэтому сейчас похороним вашего мужа и шевалье и как можно быстрее уедем. Нам повезло справиться с этими разбойниками, не будем испытывать терпение Ньеры. Да, извините за то, что не представился. Шевалье Рон Буше и моя дочь Альда.
        – Алисия Ксавье, – представилась баронесса и обняла прижавшегося к ней сына.
        – Возьми арбалеты и следи за лесом, – сказал отец Альде, – а я найду чем копать могилы.
        Искал он недолго и вскоре вернулся с деревянной лопатой. Тела отнесли к краю поляны и там похоронили, установив сверху по две перекрещенные палки.*
        (* священный знак на могилах, отгоняющий зло)
        –  Если ваша семья, или семья шевалье Ренара захотят забрать тела, это нетрудно сделать, а нам пора ехать, – сказал Рон, – Давайте я помогу сесть на лошадь, сами вы не управитесь в платье. – Он посадил женщину в седло и передал ей сына.
       – Вы знаете, в какой стороне тракт? – спросила Альда.
        – Кажется, там, – показала направление баронесса.
        – Далеко отсюда до Ордага?
        – Полдня езды в карете. Верхом можно добраться быстрее.
        – На дороге есть заставы? – спросил Рон.
        – Нет, шевалье, только в новом городе. Герцог создаёт отряды для борьбы с разбойниками. Может, потихоньку выведут эту мразь, только моему Ленару это уже не поможет.
        Она замолчала, и дальше ехали без разговоров, стараясь соблюдать тишину. Начал накрапывать холодный дождь. Поначалу ветви елей и остатки листвы от него прикрывали, но вскоре всё промокло, и на голову полилась вода. Они закутались в плащи, но это мало помогло. Лес стал редеть, появились вырубки. Проехав ещё немного, они выбрались на тракт. Буше хотел спросить у Алисии, в каком направлении находится баронство Ксавье, но не успел: из леса на дорогу выбежало пятеро вооружённых мечами мужчин.


                Глава 26


        – Это что же такое твориться? – удивился один из них. – Госпожа баронесса, как же вам удалось удрать? Увижу Ласа, шкуру спущу. Только хотел узнать, чем благородные отличаются от обычных девок, а она в бега. Ха! Тут ещё одна цыпочка, да какая славная!
         Больше он не успел ничего сказать. Альда метнула с лошади кинжал и взялась за лук. Через несколько мгновений всё было кончено.
        – С каждым разом это получается у тебя всё лучше, – похвалил отец. – Я...
        Он застонал, и Альда с ужасом увидела торчавшую в спине стрелу. Вскрикнула баронесса, получившая в спину такой же подарок. Она не смогла удержаться в седле и упала на дорогу. Сын сам соскользнул с лошади и припал к матери. Затрещали ветви, и с дерева спрыгнул прятавшийся там лучник.
        – Не трогай лук, красавица, – с ухмылкой обратился он к Альде, взяв её на прицел. – Бросай его на дорогу. Вот так, умница. Жаль, не пришлось позабавиться с баронессой, но ты будешь не хуже. С двумя трудно управиться, а ты ещё и моложе.
        Разбойник не опасался лишившуюся лука девушку, за что и поплатился. Видимо, с дерева просмотрел её бросок кинжалом. Сейчас он увидел кинжал, но не успел от него уклониться. Альда соскочила с лошади и бросилась к отцу.
        – Папа! Держись, дорогой, я сейчас помогу!
        – Привяжи меня к коню, – с трудом сказал отец. – Если упаду, у тебя не хватит сил затащишь обратно. А стрелу не выдёргивай, просто обломи, чтобы была покороче. Надо ехать к герцогу. И возьми мальчика.
        Альда достала ремни, быстро связала отцу руки на шее коня и обвязала распластанное тело, прикрепив концы к седлу. Напоследок обломала стрелу и привязала длинный кусок ремня к поводу отцова коня. Подхватила брыкающегося Алекса и забросила на Бри, вскочила в седло и погнала коней на юг, сжимая зубы при каждом стоне отца. Вскоре мальчик перестал дёргаться и затих. Дождь усилился, и задул холодный ветер. Она неслась сквозь пелену дождя, сжимая поводья уже ничего не чувствующими руками. Один раз их пытались схватить какие-то люди, но не успели, лишь впустую выпустили вслед стрелы. Лошадей у них не было, так что Альду никто не преследовал.
        «Что за жизнь! – в отчаяние думала девушка. – Закончится это когда-нибудь или нет?»
        Если не удастся спасти отца, у неё не останется ни одного близкого человека. Она не думала о брате, ставшем источником их бед, уже смирившись с тем, что его нет в живых. Теперь вся надежда была на то, что выдержат кони. Отец сильный, он просто не имеет права оставлять её одну! И как ещё встретят замаранную в мятеже семью Буше? Захотят ли помочь? Слёзы смешивались с каплями дождя и срывались со щёк ветром.

        Сегодня непогода разыгралась не на шутку. Дождь лил как из ведра, сильный ветер гнул водяные струи и заставлял нагибаться при ходьбе. Спасибо герцогу, который приказал на время дождей установить во дворе дворца навесы. Некрасиво, зато теперь можно даже в такой ливень пройти от дворца до гвардейских казарм, а от них до самых конюшен, замочив только ноги. Поскольку в такой дождь обычно не ездили, гвардейцы укрылись в караулке и не видели, как к воротам подъехали всадники. Громкий стук в ворота и крепкая ругань разбудили задремавшего десятника. Ругаясь, он надел плащ и, прикрываясь щитом, как зонтиком, побежал к воротам.
        – Кого это носит в такую погоду? – прорычал он, чувствуя, что полностью промок. – Кто и по какой надобности?
        – Открывай, Брен, или я вынесу ворота! – услышал он хриплый мужской голос. – Это Альберт. Задержали семью благородных, едущих к герцогу. Есть раненый, который без помощи вот-вот отдаст концы!
        – Сейчас открою, не ори! Ты не хуже меня знаешь порядок. Потерпите маленько.
        Десятник вернулся в караулку и растолкал своих подчинённых.
        – Ты и ты, – ткнул он пальцем. –  Живо предупредите Дорна о гостях и нашего врача о раненом. Остальные берут оружие и за мной.
        Матерясь, гвардейцы надели плащи и вышли под дождь. Вскоре в приоткрытую створку ворот въехали всадники. Сопровождавший их офицер патруля поскакал к конюшням, показывая дорогу остальным. Из дворца туда же уже спешили несколько закутанных в плащи мужчин.
        Один из приехавших соскочил с коня и помог спуститься девушке.
        – Да отпустите вы повод, госпожа, – сказал он ей.
        – Не могу, – ответила она. – Рука не разжимается.
        – Она окоченела, – пояснил офицер Дорну и пришедшему вместе с ним молодому человеку, разжимая сведённые судорогой пальцы девушки. – Шутка ли – пускаться в дальний путь по такой погоде! Не всякий мужик выдюжит.
        Следом за девушкой с лошади ссадили такого же замёрзшего мальчишку лет семи. К большому жеребцу был привязан крупный пожилой мужчина, остальные всадники принадлежали одному из патрулей, которые охраняли подходы к городу.
        – Может, девушка представиться? – спросил молодой человек, с интересом её разглядывая.
        От дворца, укрываясь под навесами, подошли ещё трое мужчин. Один из них спросил недовольным тоном:
        – Что у вас тут, Джолин?
        – Гости, господин барон, – ответил молодой человек.
        – Тогда почему они здесь и в таком виде? И что с господином?
        – Я Альда Буше, – справившись с дрожью, ответила девушка, – а это мой отец шевалье Рон Буше. На нас напали разбойники, отец ранен стрелой. Я прошу у герцога помощи, приюта и справедливости!
        – А мальчик? – спросил тот, кого назвали бароном.
        – Разбойники напали на семейство баронов Ксавье. Отец с матерью погибли, нам удалось спасти только сына.
        – Постойте, – сказал Джолин. – Не те ли вы Буше, которые объявлены в розыск? По приметам вроде сходится.
        – Те, – ответила девушка, вздёрнув подбородок. – Но всё, что нам приписывают, – это ложь!
        – И вы не участвовали в мятеже?
        – Мой отец ни в чём не участвовал, ушёл старший брат. Но нас уже наказали за его поступок.
        – Где раненый? – спросил подбежавший мужчина, видимо, врач.
        – Стоит ли, уважаемый Расмус, лечить преступника? – пренебрежительно заметил Джолин.
        – Не вам нас судить! – крикнула девушка и схватилась за рукоять кинжала. – Мне поможет кто-нибудь или нет? – Она покачнулась, но смогла устоять на ногах.
        – Быстро развязывайте ремни, и раненого ко мне, – приказал врач, не обращая внимания на недовольство молодого человека. – Вы, девушка, тоже идёте с нами. Если вами сейчас не заняться, обязательно заболеете. И мальчика забирайте. Разбираться будем потом.
        Двое гвардейцев, достав кинжалы, перерезали ремни и сняли застонавшего мужчину с коня. При этом из его плохо завязанного кошелька высыпались золотые монеты. Девушка пошла следом за несущими отца стражниками, ведя мальчика за руку. Сил хватило на несколько шагов.
        Шедший сзади Расмус успел подхватить её на руки, а один из гвардейцев взял плачущего мальчика.
        – Золото собрать, – приказал барон. – Заберите и вещи наших гостей. Пока всё под замок, потом им отдадим. А вас, уважаемый Джолин, прошу пройти со мной для приватного разговора.
        Слово «уважаемый» было произнесено с нескрываемой издёвкой. Двое пришедших с бароном молодых людей поспешили выполнить приказ. Золото было собрано, а вещи сняты с лошадей.
        – Надеюсь, что о наших гостях позаботятся должным образом, – сказал барон Дорну. – Узнайте у Расмуса, что им нужно и обеспечьте. Вы идёте, Джолин?
        – Сейчас подойду, только переоденусь и сменю обувь, эта промокла.
        – Сделаете это позже, я долго не задержу.
        Они дошли под навесами до дворца и вскоре были в рабочей комнате барона.
        – Садитесь, Джолин, – сказал Джок. – Как говорит наш герцог, в ногах правды нет. Понравилась девушка?
        – А при чём здесь это, барон? – занервничал Джолин. – Ну славная, но вы же видели, что я...
        – Скажите, Джолин, вы хотите жить?
        – Вы это к чему? – испугался молодой. – Глупые у вас шутки.
        – Я имел в виду жизнь во дворце герцога, – уточнил Джок. – Я не придаю большого значения тому, что вас прислала принцесса, герцог, кстати, тоже.
        – Так и я...
        – Вы давно так оцениваете людей? Не скажете, почему набросились на эту девочку, которая, по моему мнению, гораздо лучше вас? Присваиваете себе право судить людей, которые по положению не ниже вас, не затрудняя себя вникнуть в суть дела?
        – А вы вникли?
        – Вник, – согласно кивнул Джок. – Этот бывший барон заинтересовал меня, когда я просматривал списки дворян на лишение имений. Он старый солдат, прослуживший прежнему королю больше двадцати лет. Он и баронство заработал верностью и преданностью. Отец Андре не разбрасывался имениями, и такое награждение говорит о многом. Он и мятеж Мартина не одобрял и не скрывал мнения от соседей.
        – Но имения всё равно лишился?
        – Лишился, – согласился Джок, – и будь моя воля, я вернул бы ему баронство. Он пытался удержать сына, но не смог, и не оказывал Мартину помощи деньгами или солдатами. Его вина в том, что не хватило духа отречься от сына.
        – Ну хорошо, а обвинения графа?
        – Вот тут самое интересное. Старый солдат теряет баронство и с единственной дочерью оказывается выброшенным на улицу. К счастью, у него были драгоценности покойной жены, причём на приличную сумму.
        – А откуда вы это знаете?
        – Работа у меня такая – всё знать, – прищурился Джок и, видя, что собеседник обиделся, снизошёл до объяснения: – В городе, где Буше продавал свои камни, случайно оказался один из наших лейтенантов, и они остановились на одном постоялом дворе. Буше где-то прокололся, и ночью к нему наведались гости на предмет поделиться. Видимо, старый вояка что-то почувствовал или от природы такой недоверчивый, но он подготовился к их приходу. В результате стража забрала из их комнаты девять бездыханных тел, а наш лейтенант умудрился поймать одного из нападавших живым. Интересно, что сам Буше завалил только троих, а шестерых упокоила его дочка пятнадцати лет. Она прекрасно стреляет из лука и мечет ножи. Не правда ли, славная девушка? Когда она в ответ на ваши слова схватилась за кинжал, я уже начал сочинять текст письма для принцессы со своими соболезнованиями. Идём дальше. На следующий день наш лейтенант знакомится  с дочерью и её отцом. Они произвели на него впечатление, особенно девушка, и парень постарался разузнать об этой семье, а по приезде встретился с герцогом и всё ему выложил. Герцог заинтересовался и передал это дело мне. А теперь скажите, станет такой человек избивать и грабить в придорожном трактире компанию великовозрастных балбесов, да ещё при этом вступать в бой с солдатами и убивать? А его дочь очень похожа на преступницу?
        – Выходит граф лжёт?
        – Выходит так. На этого графа, точнее на его сынка, вообще много жалоб. Дебоши, изнасилования и даже убийства. Если бы мы тронули графа, от которого страдали лишь низшие сословия, это не прибавило бы спокойствия в провинции, но они заигрались. Нападение на семейство Буше и попытка насилия над благородной девушкой – это готовая плаха, и благородным придраться не к чему: они же, получается, и пострадали. Так что для нас этот бывший барон – подарок судьбы. Если послать дознавателей в графство Рабек разбираться с шалостями графского сына, они многое накопают и на самого графа. Я не знаю, какие планы на будущее у самого Буше, но герцог заинтересовался им всерьёз. Так что, может быть, для него потеря баронства ещё пойдёт на благо. А его дочь... Вы знаете, что я расчётливый и циничный человек, но сегодня смотрел на неё и любовался. Сколько силы духа в этой малышке, сколько благородства! Кроме этого, красива и умна, а это редкое сочетание. Было бы интересно послушать, как Буше удалось добраться до Ордага, когда их ловили на всех караулах. И с грабителями не всё так просто. Жаль, что эта девушка сейчас в таком состоянии, что с ней не поговоришь. Надеюсь, что Расмус поднимет её отца, и что сегодняшняя скачка под дождём пройдёт без последствий. А вам очень советую на будущее высказываться более осмотрительно.

        На операцию Альду не пустили. Молодая помощница врача Амели помогла ей раздеться, растёрла какой-то пахучей мазью и выдала сухую одежду. То же самое она сделала с Алексом. Потом их заставили выпить горячий и очень горький отвар и уложили в постель, укутав тёплым одеялом.
        – Мне надо быть с отцом, – попробовала воспротивиться Альда.
        – Глупости! – отрезала Амели. – Врач не окончил операцию. Думаю, что с вашим отцом всё будет хорошо. У него пробито лёгкое, но стрела прошла далеко от сердца. Кровь из лёгкого уже убрали, и сейчас врач занимается раной. Если ваш отец до сих пор не умер от скачки, значит, выкарабкается, а после операции вы не сможете ему помочь. С ним посидит служанка, которая знает, что делать с больным. А вам надо обязательно выспаться, если не хотите завтра заболеть.
        Сил сопротивляться не было, и глаза закрылись сами собой. Рядом спал маленький барон. Когда к ним пришёл Дорн, Амели его выпроводила.
        – Завтра поговорите. Посмотрите в их вещах одежду и, если найдёте, прикажите служанкам высушить. Наверняка под таким дождём всё промокло. Я дала ей своё платье, но оно велико, а мальчика одели в одну рубашку. И пусть кто-нибудь заберёт и приведёт в порядок снятую одежду, она вся мокрая и грязная.
        Дорн ушёл, пообещав прислать служанку. Через полчаса из операционной вышел уставший, но довольный Расмус. Помыв руки и сняв халат, он с удовольствием выпил чай на травах, который для него заваривала Амели, и рассказал ей об операции и состоянии раненого.
        За ужином Джок сообщил, что к герцогу прибыла в гости семья шевалье Буше, но в результате стычки с разбойниками старший Буше ранен, а его дочь весь день провела под дождём и теперь находится на попечении врача. Расмус оторвался от еды и добавил, что операция прошла успешно и жизни гостя ничего не угрожает. О мальчике не было сказано ни слова.
        – А сколько лет дочери? – спросила любопытная Лани.
        – Ей лет пятнадцать, – усмехнулся Джок. – Очень боевая девушка. Когда на них с отцом напали бандиты, она убила шестерых.
        – Наверное, рослая девица? – предположил Сатарди.
        – Внешне похожа на госпожу баронессу, – кивнул на Леору Джок, – только немного ниже. Я плохо успел рассмотреть. Если интересно, можете расспросить Джолина, он не сводил с неё глаз.
        В зале послышались смешки, а Джолин обиженно взглянул на Лишнея и уткнулся в свои тарелки. Больше за едой о гостях не говорили.
        Сообщение Джока о девушке, которая убивает разбойников налево и направо, разожгло воображение Лани, и она после ужина решила расспросить о приезжих служанок. Те наверняка знают что-нибудь интересное. Оказалось, что приезжих видела одна Ларша, а она была занята стиркой. Вторичный визит в комнаты служанок был удачнее. Освободившаяся Ларша рассказала, что приезжая необычайно хороша собой и имеет маленького сына. А господин, которого утыкали стрелами, вообще мечта женщины: седой и широкий, как шкаф.
        – А сколько ребёночку? – спросила Лани. – Небось, ещё грудничок?
        – С чего вы это взяли, госпожа? – удивилась служанка. – Хорошенький мальчишка лет шести или семи.
        Хорошо знакомая с арифметикой герцогиня провела в уме нехитрые расчёты и в тихом обалдении удалилась на господскую половину.

        То ли в отвар было подмешано сонное зелье, то ли Альда выложилась полностью, но она проспала до утра следующего дня. Пробуждение сопровождалось болью и ломотой во всём теле, которые наверняка были последствиями вчерашней скачки. Рядом спал Алекс с мокрой повязкой на лбу. Во сне мальчик тихо постанывал. Несмотря на компресс, лоб у него был горячим. Когда она попробовала подняться, ребёнок, не открывая глаз, отыскал её руку и схватил горячей ладошкой. В комнату быстрым шагом вошёл врач, заставив покрасневшую от смущения девушку натянуть одеяло до подбородка.
        – Как вы себя чувствуете? – задал он вопрос.
        – Хорошо я себя чувствую. Тело побаливает, но это нормально после такой скачки. Что с моим отцом?
        – Состояние удовлетворительное. Небольшой жар, но так и должно быть. В сознание не пришёл, но это следствие того отвара, который в него влили. А мальчик заболел. Ладно, будем лечить. Покажите свой язык.
        – Зачем вам мой язык? – удивилась девушка.
        – Разве вы никогда не болели?
        – Нет. А зачем?
        – Действительно... – смешался врач. – Ну если не болеете, язык можно не смотреть. Сейчас принесут одежду, и служанка поможет привести себя в порядок. Скоро завтрак. Потом вам покажут комнату и принесут вещи. Вчера ваши платья промокли, их сушили и гладили. А мальчик пока останется здесь.
        – Он меня не пускает, – сказала Альда.
        – Бедный ребёнок, – посочувствовал врач. – У него остались родственники?
        – Я сама толком не знаю. Вроде есть дед.
        – Ладно, я найду из служанок девушку помоложе. Думаю, что ему сейчас безразлично, за чью руку держаться. После завтрака я им займусь. Всё должно быть хорошо. Как зовут ребёнка?
        – Алекс его зовут. Пока он в забытьи, обойдётся служанкой, но если очнётся и станет плакать, зовите меня.
        У маленького барона забрали одну руку и дали другую, за которую он тут же ухватился. Альда с помощью служанки надела одно из своих платьев и расчесала волосы. Как только они закончили, её пригласили на завтрак.
        Гости во дворце герцога бывали не часто, тем более такие молодые и красивые, поэтому появление Альды вызвало оживление и среди мужской, и среди женской части собравшихся. Дорн представил её, а потом перечислил гостье присутствующих. При виде Джолина девушка напряглась и помрачнела. Сегодня за едой не было обычных разговоров. Альда присматривалась к хозяевам, те с любопытством изучали её. Когда завтрак шёл к концу, Альда сочла возможным спросить сидящего рядом Джока:
        – Не скажите, где сейчас милорд герцог и когда его можно увидеть?
        – Он в поездке в одном из городов провинции, – любезно ответил тот. – Уже должен был вернуться. Наверное, помешала непогода.
        Лани сочла момент подходящим и на правах хозяйки задала вопрос:
        – Как себя чувствует ваш ребёнок, госпожа Альда? Почему вы не взяли его с собой на завтрак?
        Если бы во рту у девушки в этот момент была пища, она наверняка подавилась бы.
        – Он не мой, – покраснев, ответила Альда. – Мальчик – единственный из семьи баронов Ксавье, кого нам с отцом удалось спасти от разбойников. Я закрыла его от ветра, но не смогла уберечь от дождя. Сейчас у него жар.
        – Да, кстати, – обратился к ней Джок. – Вчера с вами не смогли поговорить. Я прошу рассказать, где вам встретились разбойники. Мы хотим окружить это место, чтобы они не смогли уйти.
        – Они уже не смогут уйти, – ответила Альда. – Мы с отцом перебили всех. Только нужно похоронить баронессу Ксавье. Её убили тогда же, когда ранили отца. У меня не было сил и времени на похороны. А найти это место легко. Баронесса и разбойники так и лежат на дороге.
        Присутствующие взволнованно зашумели, обмениваясь впечатлениями от рассказа.
        – Сколько было разбойников? – спросил Джок.
        – Двенадцать в их лагере и шестеро на дороге. В лагере мы похоронили убитого ими барона и его спутника. Имя, извините, забыла. Могилы на краю поляны хорошо видны, если родственники захотят, то найдут.
        – Подробности! – потребовал Джок. – Если вы прямо сейчас нам не расскажите, вас отсюда не выпустят.
        Альда рассказала, как они после ночёвки в очень старом лесу выбирались к тракту и услышали чьи-то голоса. Рассказ шёл в полной тишине и закончился описанием боя на дороге.
        – А потом я только гнала лошадей, чтобы успеть довезти отца. Дорога уже сильно размокла, и лошади стали поскальзываться. Отцов жеребец вообще чуть не упал, так что пришлось ехать медленнее.
        Завтрак закончился, но многие хотели пообщаться с необычной гостьей. Со своего места встала Лани и решительно направилась к Альде, но Джок оказался быстрее.
        – Господа, дамы, – сказал он, обращаясь ко всем. – Я понимаю ваше желание пообщаться с госпожой Буше, но давайте это отложим. Девушка ещё не устроилась и хочет навестить отца. Наши гости долго будут пользоваться гостеприимством милорда герцога, так что успеете наговориться. А сейчас я её похищаю.
        Джок встал и предложил Альде руку, на которую она опёрлась. Девушка была смущена всеобщим вниманием и таким почтительным отношением барона Лишнея.
        – Мне надо с вами поговорить, – сказал Джок. – Не бойтесь, надолго я вас не задержу. Сделать это лучше в моём кабинете, где нам никто не помешает. А после управляющий пришлёт служанку, которая покажет ваши комнаты. Когда со всем разберётесь, можно сходить в лазарет проведать отца и мальчика.
        Они подошли к двери кабинета, и Джок открыл её своим ключом.
        – Этой комнатой пользуется и Джолин, но сейчас он нам не помешает. Не держите на него зла. У каждого человека есть свои недостатки. Он со своими борется... иногда. А когда  забывает, мы об этом тактично напоминаем. К примеру, как вчера.
        – Я вчера испугалась, не за себя, а за отца. Подумала, что всё зря, что вот сейчас его сбросят с лошади и жизнь для меня закончится. А вы и в самом деле тот самый Джок Лишней?
        – А разве есть другие? Присаживайтесь, Альда. Мне можно называть вас по имени, когда мы наедине? Вот и прекрасно. У вас будет возможность убедиться в том, что герцог и его окружение не слишком жалуют этикет и не очень строго придерживаются его правил, если это не наносит урона чести. Судя по вашему тону, вы обо мне кое-что слышали, но не склонны этому верить. Можно узнать почему?
        – Я больше верю тому, что вижу, нежели сплетням. О нас с отцом тоже чего только не говорили, вот ваш Джолин и поверил. Так что я не буду от вас шарахаться.
        – Вы удивительная девушка, – Джок подарил ей такую улыбку, увидев которую любой из тех, кто его хорошо знал, впал бы в ступор. – Был бы я лет на двадцать моложе, всерьёз стал бы добиваться вашей благосклонности. И не надо так мило краснеть. Поверьте, это не комплимент, я действительно так думаю.
        – По-моему, сплетни о вас – это одна ложь, – сказала Альда, чтобы уйти от смущавшей её темы. – Говорят, что вы любите лично убивать врагов герцога. Ведь это не так? Или это секрет?
        – Никакого секрета в этом нет. Я крепко битый жизнью человек, который повидал много всего, но вы правы: убивать не люблю, хотя и приходится.
        – Мой отец тоже убивал на службе у короля. Он часто говорил, что жизнь устроена так, что женщины дарят жизнь, а мужчины её отбирают. Он и мне не позволил обучаться с мечом из-за того, что я женщина, хотя потом жалел.
        – В чём-то он прав, но вы всё же развили в себе таланты, позволяющие отнимать жизнь. И ведь пригодилось? Несмотря на достоинства вашего отца, без вашей помощи ему пришлось бы плохо. Ладно, оставим эту тему. Я хочу узнать о ваших дальнейших планах на жизнь. К сожалению, я не могу поговорить с вашим отцом, но ведь он с вами этим делился?
        – Да, конечно. Отец решил уйти из тех мест, где у него остались враги. Изменение нашего положения могло подвигнуть некоторых к сведению счётов.
        – Разумно.
        – Отец решил перебраться на юг и купить дом в столице. Он полагал, что новый герцог в силу молодости и решительности характера станет обустраивать провинцию и начнёт с места своего пребывания. Отец очень хороший боец и хотел давать уроки фехтования. Деньги у нас были, но если их не зарабатывать, хватило бы на год или два.
        – Кстати, по поводу ваших денег. Здесь они вам пока не нужны, но всё равно возьмите.
        – Что это?
        – Ключ от денежного ящика в вашей комнате. Туда положили ваше серебро и ценности. Золото я распорядился отнести казначею на хранение. Там семьсот восемнадцать монет. Получите по первому требованию. И возьмите этот пакетик. Служанка обнаружила, когда стирала ваше платье. Я понимаю ваше вчерашнее состояние, но не стоит так разбрасываться алмазами. Хорошо, что у нас честная прачка, да и нашла она их в присутствии других слуг, а то кто её знает... Можете положить в денежный ящик или отдать на хранение нашему казначею. Я советую второе, хотя за всё время моего пребывания во дворце не было ни одной кражи.
        – Вы можете это сделать сами? Спасибо.
        – Вы мне рассказали о том, что собирается делать ваш отец. А вы сами?
        – Что я сама? – растерялась Альда.
        – Чем вы сами собирались заняться?
        – Я об этом пока не думала. Мысли были о том, как добраться. Я до ухода из замка отца не знала жизни.
        – Зато сейчас вы узнали её со всех сторон.
        – Да уж, – невесело усмехнулась девушка. – Отец как-то сказал, что знает, чем меня занять, но больше мы об этом не говорили.
        – А что ещё вы умеете, кроме того, о чём уже рассказали?
        – Умею бренчать на дейре, – пошутила Альда, – и знаю язык империи. Как я ругалась, когда меня учили ему в дополнение к хорошим манерам, а теперь может пригодиться.
        – Вы отчасти удовлетворили моё любопытство, – сказал Джок. – Давайте я сведу вас со служанкой.

     Главы 27-28   http://www.proza.ru/2017/07/03/769