Выброшенный в другой мир Главы 23-24

                Глава 23


        Баронесса Лиара Буше не перенесла родов, но ребёнка удалось спасти. Барон принял у повитухи мокрый кричащий комок плоти, отдал его кормилице и ушёл. Его можно понять: замена красавице-жене была явно неравноценной. Но шло время, девочка росла и уже к двум годам превратилась в весёлую и очаровательную малышку, отличавшуюся редким здоровьем. Альду любили все, начиная от слуг и кончая бароном и её старшим братом Рамоном. Любили за красоту, за добрый весёлый нрав, за ум и сообразительность, более свойственные мальчишке. Девочке необыкновенно везло, словно Ньора* задалась целью подтвердить правильность данного ей имени.**
       (* Ньора – богиня судьбы,  ** альда – счастливая)
        Так в возрасте семи лет, играя зимой на реке со сверстниками, Альда провалилась под лёд, но сумела выбраться из воды и добежать до замка. Попавший в ледяную воду годом раньше старший сын кузнеца Гнор целый год сильно кашлял, похудел и к следующей зиме помер. Девочка же после такого купания даже не чихнула. Бойкая, склонная к проказам Альда постоянно попадала в передряги, но там, где другие калечились, теряли здоровье, а то и жизнь, маленькая баронесса выходила, что называется, сухой из воды. С девяти лет её начали учить этикету, письму и всему тому, что должна знать благородная леди. Для этих целей барон привёз из ближайшего города учительницу благородных манер госпожу Равиль. «Благородной леди» больше нравилось уйти на весь день на охоту с одним из деревенских мальчишек, чем зубрить заумные правила со старой грымзой, но барон проявил твёрдость, и Альда научилась манерам и письму, и даже языку империи, которому госпожа Равиль обучила за дополнительную плату. Баронство у них было не из богатых, поэтому период ученичества оказался коротким и через год учительницу отправили в город на радость молодой госпоже.
        Жизнь благородной девицы одиннадцати лет отроду в отцовском замке скучна и однообразна. Альда давно поняла, что если она сама о себе не позаботится, то судьба ей коротать время за вышиванием или в библиотеке, где все интересные книги были прочитаны не по одному разу. Самой большой страстью для неё стала охота. Зверья и птицы в окрестных лесах водилось немало, и всё это постоянно попадало на стол в жареном виде, внося приятное разнообразие в питание крестьян и обитателей замка. Поначалу барон позволял дочери охотиться только с братом, но тот был старше на восемь лет и не рвался бродить по камышам в поисках уток или искать на полянах куропаток. Парня привлекала настоящая дичь, поэтому он свёл сестру с двумя деревенскими мальчишками, которые любили бить птицу, и уговорил отца доверить им Альду. Ребята потратили много времени, обучая молодую баронессу охотничьим премудростям, и вскоре она уже охотилась сама, научившись бесшумно подкрадываться к дичи и бить птицу влёт, не тратя попусту стрел. Альда хотела учиться владеть мечом, но отец запретил. Девочка обиделась и тайком от него научилась метать ножи, кинжалы, двузубые вилки и вообще всё, что могло лететь и втыкаться, за исключением топоров и секиры, на которые не хватало сил. Старый конюх учил госпожу этой премудрости, не зная о запрете барона.
        Другой страстью Альды стали лошади. Этому отец не противился и даже сам съездил в город и купил для неё молодую кобылу. Альда влюбилась в Бри – так она назвала свою четвероногую подругу – и часто совершала конные прогулки в окрестностях замка, придерживаясь совета отца ездить только по дороге.
        – Пойми, дочь, – говорил он, – на дороге пыль, а в лугах цветы и свежесть, но вы обе не умеете медленно ездить, а вечно несётесь стремглав. На дороге это не страшно, а вот в поле или на лугу может привести к неприятностям. Достаточно твоей Бри попасть копытом в нору суслика, как вы обе кубарем покатитесь по земле. При этом кобыла сломает себе ногу, ну а ты – шею. И кому это нужно?
        В четырнадцать лет Альду начали интересовать парни. Она знала, в чём разница между мужчиной и женщиной, и то, что через год-два сама покинет замок отца с мужчиной, которого определят ей в мужья. Любовные романы были читаны не по одному разу, а молодые служанки расспрошены, но одно дело читать или слушать, и совсем другое, когда тебе самой снится такое, что просыпаешься с пылающими от стыда щеками.
        Известие о том, что граф Мартин убил брата и всю его семью и занял герцогский трон, дошло до них очень быстро благодаря знакомому купцу, который ехал из Ордага и остановился переночевать в замке барона.
        – Он сошёл с ума! – в гневе говорил барон, меряя шагами зал. – Король никогда его не признает! И что тогда? Идти на поклон к Мехалу?
        – Купец говорил, что король подослал к нему убийц, – возразил Рамон.
        – Говорить можно всё! А если и прислал, значит, было за что! В таких случаях нужно брать казну и бежать, а не поднимать мятеж и втравливать нас в войну с Сотхемом!
        – А я верю герцогу! – не соглашался Рамон. – Если он это затеял, то наверняка всё тщательно взвесил. Уж герцогу известно больше, чем вам, отец!
        – Тебе бы только помахать мечом, а думать не хочешь! Нам война с Сотхемом всегда обходилась большой кровью. Воевал я с ними в прошлый раз, знаю. У них вся власть у короля, а у нас каждый герцог сам себе голова. Потому нас всё время и били!
        Такие споры всё чаще приводили к ссоре отца с сыном, и Альда не удивилась, когда однажды брат облачился в выправленные доспехи и уехал в армию герцога Мартина.
        За спорами и ожиданиями неприятностей отец забыл о её дне рождения, и своё пятнадцатилетие Альда провела в одиночестве, впервые без праздничного стола и подарков. То ли отец на следующее утро сам вспомнил о празднике дочери, то ли ему об этом кто-то напомнил, но за завтраком он выглядел смущённым, а по его окончании пригласил Альду следовать за ним. Они пришли в комнату матери, которая не использовалась со дня её смерти.
        – Сядь, дочь, и послушай, что я тебе скажу. Я не всегда был бароном. Больше двадцати лет назад я покинул отчий кров, потому что мне, как младшему сыну, там ничего не светило. Неплохой конь, доспехи, которые увёз твой пустоголовый брат, и храбрость – вот всё, что было тогда у молодого шевалье Рона Буше. Я подружился с таким же молодым рубакой, и мы вместе шесть лет служили королю. То было смутное и тяжёлое время войны с Сотхемом и мятежей. Всё, что мы получали от короля, песком уходило сквозь пальцы. Однажды, уже в самом конце службы, нам повезло после штурма города попасть в нетронутый другими богатый дом, из которого хозяева по какой-то причине не успели вынести самое ценное. Мы нашли и по-братски поделили золотые и серебряные монеты, украшения и просто камни. После войны отец нынешнего короля даровал мне баронство, и вскоре я взял в жёны твою мать. Друг не получил ничего, кроме положенного жалования, и не скрывал обиду. Как я его ни уговаривал, он бросил службу и подался в наёмники. Больше я о нём ничего не слышал. Баронство мне досталось не из богатых, только с одной деревней. Мы выкрутились, потому что я пустил в оборот захваченное в бою золото и приданое твоей матери. Остальное серебро и украшения с камнями на всякий случай спрятал в замке. Шли годы, но при нашей жизни хватало доходов баронства, и я не трогал спрятанные ценности, решив добавить их к твоему приданому.
        – А что изменилось, отец?
        – Мне страшно, дочь, – признался барон. – Если его величество приведёт сюда войска... Я сам давил мятежи и знаю, чем они заканчиваются для их участников.
        – А что ты мог сделать? У Рамона своя голова на плечах!
        – Я мог отцовской волей запретить сыну в этом участвовать, но проявил малодушие. Рамон был настроен решительно, и я испугался, что если попробую задержать его силой, то лишусь сына. Если бы Рамон меня ослушался, пришлось бы от него отречься. А теперь для нашей семьи всё может окончиться очень плохо. Именно поэтому ты сейчас здесь. Я хочу отдать тебе то, что прятал все эти годы, чтобы в случае беды ты не осталась с пустыми руками. Считай это подарком ко дню рождения, который я так бессовестно пропустил.
        Барон достал из ножен кинжал, присел в стенной нише и стал подрезать раствор между двумя кирпичами. Ему пришлось работать минут десять, прежде чем один из кирпичей начал шататься. Расшатав ещё больше, отец вынул его и засунул руку в образовавшееся отверстие.
        – Крепкая ткань, – сказал он, извлекая увесистый мешочек. – Столько лет в сырости, а по-прежнему целый.
        Барон развязал завязки и высыпал на столик монеты, золотые украшения и голубые камни.
        – Здесь триста монет серебром, – сказал он, – и примерно на столько же украшений. Я не знаю, сколько стоят камни. Если придётся срочно уходить, это будет единственным, что сможем забрать с собой. Дома только два десятка монет, остальное забрал с собой Рамон. Есть драгоценности твоей матери, ты знаешь, где они лежат. Собери всё в этот мешочек, положи в тайник и прикрой отверстие кирпичом. Теперь ты знаешь, что надо делать в случае опасности.
        Прошло несколько дней, и к ним в гости приехал ближайший сосед и приятель отца барон Алекс Гарт в сопровождении двух воинов в броне.
        – Приходится ездить с охраной, – смущённо сказал он отцу. – На дорогах стало неспокойно. Ты тоже, Рон, не вздумай ездить один. Если что, я не оставлю одну твою девочку, но из меня по нынешним временам плохой защитник, сам не знаю, что со мной будет.
        – Давай выпьем по кувшинчику вина и поговорим, – предложил отец. – За твоими людьми присмотрят и накормят, можешь не сомневаться.
        Мужчины поднялись в трапезный зал, куда им принесли хлеб, жареное мясо и вино. За едой говорили мало, а после Рон увёл гостя к себе. Альда специально перебралась в соседнюю комнату, откуда можно было слышать их разговор, для вида занявшись рукоделием.
        – Твой направился к Мартину? – спросил Алекс.
        – Направился, – ответил отец. – До сих пор корю себя за то, что не проявил твёрдости и не заставил его остаться. И сам может погибнуть из-за чужой гордыни, и погубит семью.
        – Ты не веришь в успех герцога?
        – Не верю. Самовольный захват герцогского трона – это пощёчина королю, а ему только пятнадцать лет. Его отец мог признать нового герцога, чтобы потом как-то его убрать без риска ввязаться в войну с Мехалом. Я не сомневаюсь в том, что сейчас вмешательство короля приведёт к войне. Мехал давно к ней готов, а тут такой удобный момент!
        Они долго говорили, и когда барон Гарт покидал замок, вид у него был озадаченный и угрюмый.
        Отец как в воду глядел. Прошло несколько дней, и их проездом навестил один из дальних родственников матери Альды – шевалье Рошак, имение которого располагалось где-то в районе  Сакских гор.
        – Пусть Мартин и дальше бодается с королём, но уже без меня, – заявил он Рону после угощения. – Новый герцог захватил столицу и, по слухам, собрал большое войско. И это без поддержки короля, а она ещё будет. Кто бы сейчас ни победил, лучше держаться подальше от Ордага. Мехал наверняка воспользуется мятежом, а драться с сотхемцами, когда половина герцогов готова ударить королю в спину... А твоего сына я не видел.  Теперь заберусь к себе и буду тихо сидеть. Может и пронесёт: не такая уж я важная птица, чтобы попасть в коронные списки.*
        (* списки лиц, уличённых в преступлении против короля)
        Шевалье уехал, и потянулись дни, наполненные тягостным ожиданием. Ещё больше волнений принёс визит представителя магистрата города Паршин Ставра Кроне. Он приехал в сопровождении отряда стражи и зачитал обитателям замка указ нового герцога, в котором тот призывал всех, принимавших участие в мятеже, сложить оружие и отдаться на герцогское правосудие.
        – Мой вам совет, господин барон, как можно скорее заканчивать этот бунт. Право, ничего хорошего из этого не выйдет.
        – Я его и не начинал, – ответил Рон, – а сын... Если жив и до сих пор не вернулся, как я могу на него повлиять?
        – Это да, – с сочувствием сказал Кроне. – Тогда готовьтесь к неприятностям. Те, кто не изъявит покорности, не попадут под указ об амнистии. Раз вы лично не принимали участия в мятеже, вам грозит только лишение титула и имения.
        – А что можете сказать об имуществе?
        – Этот вопрос решит новый хозяин имения. Обычно оставляют личные вещи, оружие и лошадей. Казну вы должны оставить.
        На следующий день во двор замка въехала карета с гербом графа Севоржа в сопровождении десяти хорошо вооружённых всадников. Гостей встречал отец, а Альда увидела их уже в замке.
        – Это моя дочь Альда, – представил Рон девушку рослому молодому человеку и опиравшейся на его руку пожилой женщине. – Альда, это баронесса Алисия Лоран и сопровождающий её шевалье Крон.
        – У вас красивая дочь, барон, – благосклонно кивнула Алисия.
        Все прошли в трапезный зал, где слуги уже поспешно накрывали стол. Из завязавшейся беседы Альда узнала, что баронесса была матерью графини Севорж и гостила у дочери, когда в провинции разразился мятеж. Граф не поддержал нового герцога и остался верен королю, из-за чего его замок подвергся кратковременной осаде, а визит баронессы к родственникам затянулся. От неё узнали, что пять дней назад состоялось сражение, в котором войско Мартина было разбито, а он сам погиб. Сейчас Алисия возвращалась домой в сопровождении дружинников графа, а шевалье ими командовал и отвечал за её безопасность. Узнав, в какую переделку попали хозяева из-за выходки младшего Буше, баронесса искренне огорчилась.
        – Я сочувствую вам, барон, – сказала она, – и советую обратиться к мужу моей дочери. Новый герцог ценит верных дворян и прислушается к его словам.
        – Спасибо за добрые слова, баронесса, – отозвался Рон. – Я виноват в проявленном малодушии и готов понести наказание. Жаль, что вместе со мной пострадает и дочь, но тут уже ничего не поделаешь.
        – Если будет совсем плохо, можете найти приют в нашем замке или оставить у нас дочь, – сказала Алисия. – Вам нужно встретиться с герцогом. Это очень умный молодой человек, и он может войти в ваше положение. Имение не вернут, но он может что-нибудь придумать. Я очень недолго с ним общалась, но уверена а том, что это глубоко порядочный и по-настоящему благородный человек.
        Баронесса не стала у них задерживаться и уехала сразу же после разговора.
        – Собирайся, дочь, – сказал барон, когда проводили гостей. – Нужно съездить в одно место. И оденься потеплее: сегодня холодный ветер.
        Прогулка оказалась недолгой. Проехав две леры по дороге, они углубились в лес и через полчаса оказались у неказистого маленького домика. Здесь спешились и привязали лошадей.
        – Это охотничья избушка, – объяснил Рон, снимая с коня две перемётные сумки. – Раньше ею пользовался старый лесник. Дело идёт к развязке и скоро за нас возьмутся всерьёз, а мне не хочется полностью зависеть от тех, кто нас выгонит. Поэтому мы с тобой кое-что спрячем. – Он отворил скрипнувшую дверь и внёс сумки внутрь. – Здесь есть небольшой тайник. Вот под этой лавкой надо убрать пару плах и откроется яма. Сюда всё и положим. В сумках те деньги и драгоценности, которые я тебе показывал, два арбалета и много других вещей. Крыша пока не течёт, так что здесь сухо. Надеюсь, что мы уйдём вместе, но теперь ты и сама найдёшь сюда дорогу.
        Когда вернулись в замок, отец взялся собирать свои вещи в дорогу, приказав ей заняться тем же самым.
        – Лучше всё сделать заранее, – сказал он, – чем потом собираться в спешке. Возьми с собой всю одежду и обувь, из которых не выросла, шерстяное одеяло и плащ матери, он тебе ещё послужит. В дорогу наденешь костюм для верховой езды, в нём будет удобнее, чем в платье. Захвати одну из курток брата. Собери вещи, и пусть служанки увяжут. А ты проверь, чтобы сделали как надо и ничего не забыли.
        Альда долго перебирала свои вещи, изредка примеряя платье или туфли. Отобранное положила на свой столик, туда же отправился и свёрток со всякой необходимой в дороге мелочью. Когда служанки уложили всё это в две переметные сумки, Альда зашла в комнату матери, решая, что из находившихся здесь вещей может пригодиться в дороге и что можно взять как память о матери. В результате поисков к собранным сумкам присоединилась дейра, на которой, по рассказам отца, любила играть мама, и отличный кинжал, обнаруженный в ящике стола.
        – Уложите отдельно этот плащ и одеяло и можете идти, – приказала Альда служанкам.
        Вошедший в комнату отец одобрительно осмотрел аккуратно собранные вещи и взял в руки дейру.
        – Ты действительно хочешь забрать инструмент? – спросил он у дочери. – Я помню, что тебя учили игре, но ты никогда не играла на нём сама.
        – Хочу, – ответила Альда. – Он лёгкий и не занимает много места. Может, и мне когда сгодится, а если нет, то будет память о маме.
        Барон кивнул и положил дейру обратно.
        – Бран очень просил взять его с собой, – сказал он дочери, – но я, конечно, отказал.
        Бран был их старым слугой, который нянчил обоих детей барона.
        – Куда ему, – отозвалась она. – Он едва ходит и постоянно мёрзнет, а скоро похолодает. Только заболеет в дороге да помрёт. Я всё собрала, отец.
        – А как сама? – спросил Рон, обнимая дочь. – Выдержишь?
        – До сих пор не верится, что придётся отдавать всё чужим людям и куда-то бежать. – Она передёрнула плечами и крепче прижалась к отцу. – Но ты не бойся, я выдержу.
        А на следующий день к ним приехали уже не гости, а хозяева, и привычный мир рухнул, разлетевшись вдребезги. Приехавших было шестеро: уже знакомый им чиновник магистрата Ставр Кроне с тремя стражниками, жрец и молодой парень с простым грубым лицом. Кроне зачитал указ, согласно которому баронство Буше передаётся присутствующему здесь шевалье Роншару, а бывшему барону, а ныне шевалье Рону Буше надлежит вместе с дочерью немедленно покинуть замок.
        – Мы можем забрать с собой свои вещи и лошадей? – обратился Рон к новому барону.
        – Да, конечно, – ответил тот, отводя взгляд.
        Ему было совестно выставлять прежнего хозяина из замка, да ещё с молодой красивой девушкой.
        – Подождите, шевалье, – обратился к Рону Кроне. – Можно узнать, куда вы уедете? Я должен написать вам подорожную.
        – Я сейчас затрудняюсь ответить, – сказал ему отец. – Наверное, направимся в герцогство Лазони, где живёт мой старший брат.
       – Тогда я просто напишу подорожную, не указывая цели путешествия, – решил Кроне и вписал их имена в заранее подготовленный документ. Отец забрал бумагу и вместе с дочерью направился за вещами.
        Чиновник собрал во дворе семерых солдат баронства Буше, и жрец принял у них клятву верности новому господину.
        Конюх вывел уже осёдланных лошадей Рона и Альды и оказал последнюю услугу бывшему хозяину, закрепив на них принесённые вещи.
        – Послушайте, барон! – окликнул отец парня, который с непривычки не сразу отозвался на новое для него обращение. – В кабинете, на столе, лежат восемнадцать монет серебром. Это вся на сегодняшний день казна баронства. Я помню правила. Владейте этим имением и будьте счастливы. Прощайте.
        – Прощайте и вы, – отозвался новый барон, – и не держите на меня зла.
        – На вас не за что злиться. Баронство отобрано приказом герцога за нарушение чести семейством Буше. Нам безразлично, кто станет новым хозяином, вы или кто-то другой.
        Отец с дочерью сели на лошадей, в последний раз окинули взглядом уже чужой дом и выехали в услужливо распахнутые стражником ворота.
        – Давай поспешим, – сказал Рон, с тревогой глядя на собирающиеся тучи. – Надо до дождя добраться до сторожки и устроить лошадей. Переночуем там, заодно решим, что будем делать дальше.
        Они успели доехать до домика, перенести в него вещи и укрыть лошадей попонами, которые в скатанном виде крепились позади сёдел. Лошадей привязали напротив небольшого оконца, чтобы за ними присматривать, не выходя из дома. Вскоре после того, как закончили дела, начался моросящий дождь.
        – Нам повезло, что до настоящих холодов больше месяца, – сказал отец. – Завтра должна быть хорошая погода. А дождь мы переждём здесь, здесь же и заночуем. До утра много времени, и его надо потратить с толком. Нужно так уложить вещи, чтобы необходимое было под руками, в первую очередь оружие. Ты умеешь метать кинжалы, поэтому повесишь на пояс ещё два, но так, чтобы их прикрывала куртка. Жаль, что я запретил тебе заниматься с мечом, но ты всё равно не будешь с ним соперницей взрослому мужчине. К умению нужно приложить силу. Возьми кошелёк и тоже закрепи на поясе. Там медь и немного серебра. Плохо, что ты совершенно не знаешь жизнь. Сколько стоит ночлег на постоялом дворе, обед, вещи, которые продают в лавках. Кому можно доверять, а от кого лучше держаться подальше. Старайся всё подмечать, а если что-то непонятно, то спрашивай, когда мы одни. Возьми этот мешочек и пришей где-нибудь к одежде с внутренней стороны, чтобы не бросалось в глаза. Там с десяток алмазов, которые я отложил в запас. Остальные обратим в золото в первом же крупном городе.
        – А зачем нам его столько, отец? Не проще ли продать камни тогда, когда потребуются деньги?
        – Если мы будем вдвоём, то проще. Но в пути может случиться всё, а идти с этими камнями к ювелирам самой... Разденут и разуют, если вообще отпустят живой. С золотом тебе будет не в пример легче. Да и не всегда можно найти ювелира, который даст за камни хорошую цену.
        Некоторое время они молча укладывали вещи.
        – Смотри, – сказал отец, когда закончили, – это армейский арбалет. Из своего лука ты сможешь завалить разбойника, если на нём нет брони, но даже кольчуга для него уже непосильная преграда, особенно в руках слабой девушки, поэтому если придётся стрелять, то целься в голову или в ноги. А вот этот красавец с небольшого расстояния прошибёт даже кованый панцирь. Правда, для тебя он тяжеловат, да и взводится долго, но если будем держать на взводе, то легко сможем избавиться от двух противников. Тетива со временем ослабнет, но нам нужно, чтобы они продержались декаду. Взводятся вот этим рычагом. Потом потренируешься. Вот так в канавку ложится болт и крепится скобой. Теперь можно стрелять.
        Разобравшись с оружием, барон застелил на лавки сложенные в несколько раз одеяла.
        – Сейчас тепло, чтобы накрываться, а так мягче, – объяснил он. – Ложись и отдыхай впрок, в пути не всегда выпадает такая возможность. Заодно поговорим о том, что будем делать дальше.
        Альда послушно легла, положив под голову сумку с платьями, и задала вопрос, который уже давно вертелся на языке:
        – Ты серьёзно говорил тому чиновнику, что собираешься искать брата?
        – Нет, конечно. Мы никогда не были близки, да и не виделись больше двадцати лет. Даже если он жив, нам нечего там делать. Я не искал встречи с родственниками во время благополучия, искать её сейчас будет жестом отчаяния. Уж лучше тогда принять приглашение баронессы Лоран. Но у меня есть мысли получше. Отсюда надо уходить в любом случае. Друзей у меня здесь нет, а те, кого я могу назвать приятелями, участвовали в мятеже и тоже потеряют свои имения. А вот враги останутся. Многие люди по отношению друг к другу не отличаются от волков. Они безропотно готовы терпеть тиранию сильного, но если волею судьбы человек падёт до их собственного положения или ниже, будут рвать его зубами в клочья. Одним словом, нам надо уйти подальше от тех мест, где хорошо знают семью Буше.
        – И куда же ты думаешь идти?
        – Думаю, что нам с тобой лучше двинуться в Ордаг.
        Ответ отца удивил Альду, и она некоторое время обдумывала услышанное.
        – Я вижу, что тебе непонятны мои слова, – сказал он. – Как ты думаешь, за счёт чего нам теперь жить? Единственное, что у нас есть, – это благородство рода и немного ценностей. Я буду давать уроки фехтования и начну потихоньку обрастать связями среди состоятельных горожан и офицеров. Для этого нужно устроиться в большом городе, где я смогу набрать учеников. Мы можем поехать на север, в один из городов на побережье, или в Ордаг. Я не хочу жить возле моря. Там хорошо летом, но в остальное время слишком ветрено и сыро, а такая погода уже не для меня. Я думаю, что столица провинции во многом лучше, а если разразится война с Сотхемом, переедем в столицу к королю. Поэтому не будем сразу покупать дом, а снимем где-нибудь жильё и осмотримся. Мы с тобой, дочь, ещё поборемся за место под солнцем. А теперь, пока светло, мне надо поспать. Ночью буду спать вполглаза из-за лошадей. Хотя волки не оголодали, но всякое может случиться, а лишиться коней – это последнее, что нам сейчас нужно.
        Альда долго лежала, прислушиваясь к мерному дыханию отца, и незаметно для себя заснула. Ночью она просыпалась от ржания лошадей и от того, что отец выходил прогонять какого-то зверя. Окончательно проснулась, когда стало светать. Вчера она была придавлена свалившимся на них несчастьем. Сейчас в тишине заброшенной сторожки Альда отчётливо поняла, что прежней жизни больше не будет, а что будет – зависит от её отца и благосклонности Ньоры. К своему удивлению, девушка осознала, что ничуть не боится и готова вместе с отцом драться за будущее. Нужно многое узнать и многому научиться? Что же, значит, она узнает и научится! Она не считала себя слабой или глупой. Придётся терпеть лишения и подвергаться опасностям? Ну и пусть! Ради счастья стоило терпеть и бороться! А счастье в её понимании – это большой богатый дом и сильный любящий муж рядом. Поэтому новый день она встретила совершенно спокойно.


                Глава 24


        Утром первым делом скатали влажные попоны и вытерли насухо коней. Им дали поесть овса, скормив половину взятого в замке запаса. Дождь давно закончился, и теперь солнце быстро сушило землю.
        – Надо их напоить, – сказал отец, – но это сделаем позже. Все видели, что мы отправились в сторону Паршина, вот пусть и дальше так думают. Нам же нужно в противоположную сторону. Сейчас проедем несколько лер лесом, чтобы объехать замок, а потом возле моста выедем на дорогу. Там есть вода для лошадей, а мы с тобой позавтракаем позднее.
        Так и сделали. Солнце уже хорошо пригрело, и от ночной сырости не осталось и следа. Ехать на Бри по редкому сосновому лесу было бы очень приятно, если бы не начавший донимать голод. Альда не привыкла к длительному воздержанию в пище, а в последний раз нормально поела прошлым утром. В сторожке девушка нехотя сжевала чёрствую лепёшку и теперь пыталась вспомнить, есть ли в сумке что-нибудь съедобное, что можно съесть без готовки.
        – О чём задумалась? – спросил отец.
        Ответом ему было громкое урчание в животе дочери.
        – Это не я, – Альда припала к шее лошади, чтобы скрыть смущение. – Это оно само.
        – Ну извини, – расхохотался отец. – Я думал вчера поохотиться, но не принял в расчёт дождь. К тому же нас слишком рано вытурили из замка. У меня ещё остались лепёшки, но лучше потерпеть до трактира.
        – Я съела свою вчера, – призналась Альда, – а в седельных сумках только крупа, соль и специи.
        – Давай прибавим ходу, – предложил отец. – Вон уже видна дорога.
        Когда оказались на дороге, поехали заметно быстрее. Через полчаса дорога вывела на тракт, который отличался от неё только большей шириной.  Здесь уже начали попадаться экипажи, крестьянские повозки и всадники. Живот Альды распелся не на шутку, и она с красными от стыда щеками украдкой посматривала на ехавших верхом дворян.
        – Выше нос, девочка! – сказал отец, поняв причину смущения. – В дороге это обычное дело, да и не слышит тебя никто за шумом.
        Вскоре подъехали к двухэтажному зданию трактира, спешились у коновязи и оставили лошадей слуге. В трапезном зале по утреннему времени почти не было посетителей. Сели за один из столов, к которому сразу же подбежал слуга.
        – Еду мне и дочери, – сказал отец. – Вина не надо. У вас есть молоко?
        – Есть, – ответил удивлённый таким заказом слуга.
        – Тогда принеси. И быстрее, не видишь, что юная госпожа умирает от голода? Одна нога здесь, другая там.
        Вскоре они с удовольствием пили парное молоко, наливая его из кувшина в глиняные кружки. Не успели справиться с молоком, как слуга принёс два блюда с жареным мясом и тушёными овощами. Отдельно горкой лежал нарезанный свежеиспечённый хлеб.
        – Хороший трактир, – одобрил Рон, переключаясь с молока на мясо.
        Как ни старалась Альда есть понемногу, но всё равно объелась. Живот утихомирился, но стало трудно дышать.
        «Как же я заберусь на Бри?» – в панике подумала девушка.
        Заметив её состояние, отец подозвал слугу.
        – Нам нужно отдохнуть. У вас есть комната с двумя кроватями?
        – Вам на весь день, ваша милость? Кровати широкие, может, хватит одной?
        – Сказано же, что с двумя! Комната нужна только до обеда. Отобедаем у вас и двинемся дальше.
        Слуга получил серебряную монету и принёс на сдачу жменю меди, которую Альда ссыпала в свой кошелёк, после чего повёл господ на второй этаж, в небольшую, но чистую комнату с двумя кроватями.
         – Отдохнём, дочь, – сказал Рон, снимая сапоги. – После обеда будем ехать без остановок до самого города.
        Обед ничем не отличался от завтрака, но такого аппетита уже не было, так что ели умеренно. Расплачивалась на этот раз Альда. Она отсчитала указанное количество монет и по совету отца добавила одну рассыпавшемуся в благодарностях слуге.
        Дорога до Колина ничем не запомнилась. К городу подъехали к вечеру, когда солнце уже начало прятаться за горизонт.
        – Скажи, служивый, – спросил отец стражника на воротах, – как нам найти постоялый двор поприличнее?
        – Езжайте прямо по улице до площади, – ответил тот, – а там сразу два постоялых двора, и оба неплохие.
        Довольный стражник получил монету, а Буше, торопя лошадей, поспешили дотемна добраться до места и устроиться на постой.
        Утром Альда проснулась от боли. Болели ноги, ягодицы и поясница. Она ездила на лошади часто, но недолго, и вчера перебрала привычную норму раз в пять. Девушка с трудом встала с кровати, оделась и спустилась к завтраку, ругаясь про себя так, что заслушался бы их бывший конюх. Отец встал раньше и ждал дочь за столом, заставленным блюдами и напитками.
        – Что это за развалина? – насмешливо спросил он ковылявшую дочь. – И как ты в таком состоянии думаешь продолжать путь? Придётся на денёк задержаться.
        Рон начал есть раньше и закончил завтрак, когда дочь ещё вовсю работала челюстями.
        – Не переедай, – сказал он, заметив, с какой скоростью исчезает содержимое блюд. – Сейчас я найду экипаж и съездим к ювелирам.
        Сиденья в экипаже оказались мягкими, но при толчках было больно, а трясло немилосердно. Но всё когда-нибудь заканчивается, кончилась и эта пытка, когда они доехали до квартала ювелиров.
        – Подожди нас, – приказал отец кучеру и подал дочери руку, в которую та сразу вцепилась. – Альда, ну нельзя же так! Надо учиться терпеть боль. Это полезное умение, и в жизни не раз пригодится.
        Девушка собралась с силами, опёрлась на руку отца, и они вошли в ближайшую ювелирную лавку.
        – Чем могу быть полезен господам? – спросил пожилой ювелир, поднявшийся со стоявшего за прилавком стула.
        – Мне нужно продать этот камень, – надменно сказал Буше и положил на прилавок один из алмазов.
        Ювелир взял камень, внимательно посмотрел его на свет лампы и назвал свою цену:
        – Тридцать золотых.
        – Я по ошибке попал не в ту ювелирную лавку. Верните камень!
        – Сорок.
        – Пятьдесят и ни монетой меньше!
        – Сорок пять.
        – Всё, мы уходим.
        – Ладно, будь по-вашему, – недовольно согласился ювелир, но Альда заметила в его глазах радость.
        – Он хорошо на нас нажился, – сказала она, когда вышли из лавки.
        – Я уже понял, – ответил отец. – Кто же знал, что эти камни столько стоят! Не мог я отказаться от своих слов. Впредь будем умнее.
        Они зашли в две лавки и продали десять камней, получив за них семьсот золотых.
        – На эти деньги можно купить хороший дом, – сказал довольный отец, когда отправились обратно, – и, скорее всего, не всё потратим. А серебро теперь можно не трогать. – Он увидел, что извозчик прислушивается к разговору, и добавил специально для него: – Сегодня же и рассчитаемся за дом.
        И в ответ на недоумевающий взгляд дочери показал ей глазами на извозчика. Когда вернулись на постоялый двор и поднялись в свою комнату, Рон в сердцах выругался.
        – Что-то я распустил язык, – сказал он. – Теперь надо отсюда съезжать и побыстрее покинуть город, но ты не сможешь забраться на лошадь, да и не успеем мы до закрытия ворот. Придётся принять меры предосторожности и спать эту ночь вполглаза.
        Они наскоро поужинали и укрылись в своей комнате. Осмотрев окна, отец довольно хмыкнул, затем проверил дверь и подвёл итог:
        – На окнах надёжные решётки, нужно только задёрнуть занавески, чтобы не выстрелили со двора. Щеколда такая, что замучишься ломать, но дверь хлипкая, и если будет нападение, то только оттуда. Нам главное – не остаться в темноте. Станем беззащитными, а грабители, наоборот, привычны к такому бою. Старый я дурак! Если это те, о ком я думаю, они уже знают и что мы с тобой продавали, и сумму выручки. Ладно, давай готовиться. Мою кровать поставим к двери. Если её откроют, замешкаются перед кроватью и позволят завалить хотя бы двоих. Стол перевернём и за ним на пол поставим лампу. Для нас будет полумрак, так что можно стрелять  и метать кинжалы. Если не повезёт и нападение состоится, перевернём и твою кровать. Укроешься за ней, а я встану сбоку от косяка и буду рубить всех, кого не удастся завалить тебе. Главное – не подстрели меня.
        Объяснив дочери диспозицию, отец взялся за дело. Стянул со своей кровати тюфяк с одеялом и подтащил её к уже закрытой и на щеколду двери, перевернул стол и укрыл за ним лампу. Под конец он зарядил оба арбалета и положил их у кровати Альды.
        – Приготовь кинжалы и свой лук, – сказал он дочери. – Если злоумышленники без доспехов, от твоих стрел будет больше пользы, чем от арбалетов.
        Рон постелил тюфяк на пол, лёг и положил рядом меч. Удивительно, но Альда не чувствовала страха, только возбуждение, но вскоре прошло и оно. Она даже задремала и пропустила момент, когда всё началось.
        – Альда! – голос отца вырвал из сна. – Они пришли! Скорее убирай свой тюфяк!
        Она быстро убрала постель, и они вдвоём перевернули кровать, стараясь производить как можно меньше шума. Девушка положила поверх кровати оба арбалета, а три кинжала воткнула в пол. С правого боку находился колчан со стрелами, чтобы их можно было выхватывать не глядя. Отец так встал у двери, чтобы не мешать ей стрелять и самому не попасть под удар. За дверью слышался какой-то шум. Альда догадалась, что это прорезают щель в мягкой древесине двери, чтобы кинжалом поднять щеколду. Когда в их комнату просунулся конец длинного кинжала, отец изо всех сил ударил по нему мечом, и раздавшийся вопль показал, что один из злоумышленников серьёзно ранен. Пока Рон извлекал застрявший в полу клинок, кинжалом сбросили щеколду. Это послужило сигналом к нападению. Кто-то рывком распахнул дверь и бросился вперёд. Не увидев кровати, он споткнулся и попал под меч бывшего барона. Сунувшийся следом детина завалился назад, поймав грудью арбалетный болт. Отпихнув его в сторону, на кровать вскочили сразу двое. Одному отец подрубил ноги, и тот с воем упал в комнату, а другого уложила Альда, разрядив в него второй арбалет. В дверь  вломились сразу несколько человек, оттеснив отчаянно отбивавшегося отца. Альда метнула кинжалы, и трое грабителей упали на пол, а отец смог достать мечом четвёртого. В следующее мгновение что-то лязгнуло, и Буше с руганью отбежал от двери.
        – Альда, у них арбалетчик! – крикнул он дочери.
        Она была готова, и когда во мраке дверного проёма показалось усатое, перекошенное злобной гримасой лицо, вогнала стрелу прямо в оскалившийся рот.  Тело стрелка упало в коридор, грохнулся на пол выроненный им арбалет, и наступила тишина.
        Лет пять назад Альда подслушала разговор двух воинов отца. Молодой спросил ветерана, легко ли убить в первый раз, и тот ответил, что это легко сделать в горячке боя, вот потом, когда утихнет боевая ярость, человека часто начинает трясти от содеянного. Сегодня она убила шестерых, но не трясло и не было никаких угрызений совести. Эти люди пришли сюда убивать и грабить, а она только защищалась. Так из-за чего переживать?
        В коридоре стало светло и раздались испуганные крики. Отец подошёл к ней и забрал из рук лук и стрелу.
        – Всё кончилось, дочка, – устало сказал он. – Отбились. А ты у меня молодец, вся в отца.
        Суета в их комнате нарастала. Вслед за слугами и постояльцами прибежал хозяин постоялого двора. Увидев тела, он распорядился ничего не трогать, а отцу предложил переселиться в соседнюю комнату.
        – Я вызвал стражу, – сказал он. – Они будут разбираться с убитыми, а вы дадите показания. Хорошо, что одного из злоумышленников удалось задержать офицеру герцога. Это поможет узнать остальных.
        Буше благодарно кивнул и стал собирать вещи.
        – Оставьте арбалеты, – посоветовал хозяин. – Вы же их использовали? Значит, стража вернёт после осмотра. Кинжалы тоже лучше не трогать.
        – Как скажете, – согласился отец, – но свой меч я забираю.
        – Это ваше право, – ответил хозяин. – Пойдёмте, я вас проведу.
        В коридоре было тесно от любопытных, и хозяину пришлось прикрикнуть на слуг и постояльцев, чтобы освободили проход. Альду всё-таки накрыл откат. Девушку не трясло, на неё навалились усталость и безразличие. Через силу подняв лук и колчан, она поплелась за отцом, который нёс всё остальное. В середине коридора, возле лестницы на первый этаж, увидели оставшегося в живых грабителя. Он стоял у стены, вытаращив глаза и боясь шевельнуться. Крепко сложенный молодой человек лет двадцати держал у его шеи обнажённый меч. Видимо, это был тот самый офицер герцога, о котором говорил хозяин. Внизу послышались шум и звуки приближающихся шагов.
        – Какая встреча! – радостно воскликнул поднимавшийся по лестнице мужчина с бляхой стражника на надетой впопыхах одежде. – Ник-везунчик! Теперь тебе не отвертеться от встречи с весёлой тетушкой.*
        (* весёлая тетушка –  виселица)
        – Приветствую начальника нашей доблестной стражи! – помахал ему сверху рукой хозяин заведения. – Закончите с этим парнем и идите сюда. Здесь их много лежит, правда, не все такие шустрые, как этот. А я сейчас отведу постояльцев и вернусь.
        Начальник стражи дал команду, и трое его подчинённых ринулись вверх по лестнице, обгоняя начальство, завалили грабителя на ступени и связали ему заломленные назад руки. Офицер лихо бросил меч в ножны и представился начальнику стражи:
        – Арден Грехт, лейтенант арбалетчиков его светлости герцога Аликсана. Услышал шум и успел задержать одного из двух грабителей. Второй, к сожалению, успел удрать. Маленький и прыткий, как блоха. По виду чистый мальчишка. Хотел метнуть в него кинжал, но не поднялась рука.
        – Внешний вид часто бывает обманчивым, – нравоучительно сказал начальник стражи. – Говорите, мелкий, как блоха? Так это, наверное, Тит, его Блохой и кличут. И виселицу он заслужил не меньше этого красавчика. На его совести не одна загубленная жизнь. Впрочем, откуда вам знать. От имени магистрата приношу вам благодарность за содействие правосудию. Не знаете, где остальные?
        – Направо в конце коридора. Если вы не против, я тоже взгляну.
        Начальник стражи неопределённо мотнул головой и направился к месту происшествия. Офицер решил считать это разрешением и устремился следом.
        – Однако... – растеряно пробормотал стражник, осматривая заваленную телами комнату. – Да здесь полегла вся банда Ника! Кто же это их так?
        – Мой постоялец с дочерью, – с гордостью сказал хозяин постоялого двора, протискиваясь в комнату. – Я перекинулся с ним несколькими словами. Старый рубака и бывший барон. На днях лишился имение из-за глупости сына. Сам-то он не одобрял мятеж, но не хватило духа отречься от сына, из-за того и пострадал. Вечером с дочерью продал в квартале ювелиров украшения покойной жены, а извозчик услышал их разговор. Папаша – тёртый калач и неприятности чувствует печёнкой, вот на всякий случай и подготовился. Как оказалось, не зря.
        – А как же он смог всех завалить? Пусть он отменный рубака, но их здесь девять, а эта публика ловко работает кинжалами.
        – На нём только трое, остальных убила его дочь. Двух из этих арбалетов, трёх – метнув кинжалы и ещё одного застрелила из лука.
        – Лихая девица, – заметил стражник. – Сколько ей?
        – Недавно исполнилось пятнадцать. У неё сейчас отходняк, так что лучше не беспокоить.
        – Мы пока не будем их трогать. Ты, Сторм, и так провёл дознание не хуже нас. Сейчас соберём улики, а чуть позже подъедет подвода и мои ребята заберут тела. Потом можешь здесь чистить и ремонтировать. А твои постояльцы пусть завтра зайдут ко мне в магистрат. Там и получат своё имущество. Бывай, а я пойду досыпать.
        Остаток ночи прошёл спокойно, и семейство Буше никто не потревожил. Утром Альда с удивлением обнаружила, что исчезли вчерашние боли. Не было никаких неприятных ощущений, кроме сильного голода.
        – Ты что так рано вскочила? – позевывая, спросил отец. – Я не выспался и с удовольствием поспал бы, тем более что вряд сможем сегодня уехать. Нам с тобой ещё идти в магистрат за своим оружием.
        – Я так хочу есть, что не смогу заснуть, – призналась девушка.
        – Тогда спустись в зал, деньги у тебя есть. Только пока не заберём в магистрате твой кинжал, возьми мой.
        Альда поспешно нацепила на пояс отцовский кинжал и вышла из комнаты, не забыв запереть дверь снаружи одним из выданных им ключей. Свободных столов в зале не было, и она в нерешительности остановилась на последних ступеньках лестницы.
        – Не желает ли госпожа откушать в моей компании? – предложил ей вчерашний офицер, поднимаясь из-за стола, за которым он сидел один.
        Отказываться было неловко, да и есть хотелось страшно, поэтому девушка с благодарностью приняла приглашение. Молодой человек выдвинул ей табурет и помог сесть. За Альдой ещё никто не ухаживал, и ей это понравилось.
        – Разрешите представиться, – сказал он, – лейтенант арбалетчиков его сиятельства Арден Грехт, к вашим услугам.
        – У герцога все офицеры галантные, или вы такой один? – спросила Альда, взглядом ища подавальщика. – Не найдёте слугу? Умираю от голода, и некому сделать заказ.
        Офицер встал и ушёл в сторону кухни, откуда вскоре вернулся в сопровождении слуги.
        – Что желает госпожа? – спросил тот, опасливо косясь на девушку.
        – Как обычно, мясо с овощами, и принесите молоко.
        Вскоре она получила заказ и с жадностью набросилась на еду, стараясь тише жевать.
        – Видно, что вы проголодались, – улыбнулся Арден, когда Альда утолила первый голод и уже без прежнего аппетита доедала овощи. – Может, теперь, когда вы не так голодны, всё же назовётесь? Хочется, знаете ли, познакомиться с такой храброй и решительной девушкой.
        – Альда Буше, – представилась она, решив, что от знакомства не будет вреда.
        – Вы надолго в этом городе?
        – Такие вопросы решает отец.
        – Если у вас нет здесь дел, советую скорее уехать. У тех, кто к вам приходил, могли остаться сообщники.
        – Благодарю, наверное, мы скоро уедем. А что делаете вы вдали от армии?
        – Боевые действия закончены, и многим офицерам дали время на улаживание личных дел.
        – А что стало с захваченными в плен?
        – А почему вас это интересует?
        – Там мог быть мой старший брат, – со вздохом призналась Альда.
        – Не могу сказать ничего обнадёживающего. У мятежников очень большие потери, а многих павших дворян не смогли опознать. Те, кто попал в плен в последнем бою, не попадают под амнистию, и их судьбу решит герцог.
        – Я уже смирилась со смертью брата. Жаль, что он не стал слушать отца. И дело не только в потерянном баронстве, просто мы его любим.
        – Ты уже поела? – спросил незаметно для неё спустившийся отец. – Тогда сейчас поем я, и сразу же съездим в магистрат. Если не будет проволочек, сможем сегодня уехать. Представишь своего кавалера?
        – Это офицер герцога, – смутилась дочь.
        – Арден Грехт, лейтенант арбалетчиков, – представился юноша.
        – Вот как! – сказал отец и, отдав слуге заказ, спросил: – А что означает слово «лейтенант»?
        – Это одна из низших офицерских должностей в армии, примерно соответствует сотнику.
        – У вас всё впереди, если раньше не убьют, – сказал Буше, принял заказ и, перед тем как приступить к завтраку, добавил: – Я шевалье Рон Буше, а мою дочь вы уже знаете.
        Он принялся за еду, а Альда, чтобы скоротать время, повторила свой вопрос лейтенанту.
        – Вы так и не ответили, что делаете в городе.
        – Я приехал по делам наследства. Три декады назад умер дядя, у которого не осталось других наследников, кроме меня. Я уже закончил почти все дела. Сегодня должен решить вопрос с продажей дома, и можно возвращаться.
        – А куда вы поедете после того, как закончите с домом?
        – В армию, куда же ещё? – удивился вопросу Арден. – Герцог затеял строительство небольшого города, где у офицеров будут дома, а пока приходится жить в лагере.
        Отец закончил есть, и они распрощались. В магистрате, куда приехали в экипаже, вопреки опасениям отца, всё решилось очень быстро. У них попросили подорожную, на которой сделали отметку о содействии обладателя этой бумаги магистрату города Колина, и вернули оружие.
        – Мы больше вас не задерживаем, шевалье, – сказал отцу начальник стражи. – Вы сильно нам помогли, но должен предупредить, что у убитых вами грабителей остались дружки. Так что если вас ничего не держит в городе, то мой вам совет – уехать как можно быстрей, тем более что у вас с собой дочь и не факт, что в следующий раз повезёт так же, как вчера.
        На обратном пути купили в дорогу недостающие мелочи, забрали с собой с кухни хлеб и копчёный окорок и съехали с постоялого двора, направив коней к южным воротам.
        – Пока нам везёт с погодой, этим надо пользоваться, – сказал отец, когда они покинули город. – Скоро зачастят дожди, и езда превратится в мучение. Дорога раскиснет, и уже не поскачешь. Да и путешествие под дождём – удовольствие ещё то, а нам с тобой ещё ехать и ехать. Попа не болит?
        – Всё прошло. Не беспокойся, отец, я выдержу.
        – Вот в кого надо было вкладывать душу, – пробормотал Рон, – а не в спесивого болвана Рамона.
        Два следующих дня прошли в почти непрерывной скачке с небольшим отдыхом на обед и ночёвках на придорожных постоялых дворах. Близился сезон дождей, и по тракту уже мало ездили. А на третий день они вляпались в неприятности по самые уши. Погода начала портиться: тучи затянули солнце, подул ветер и заметно похолодало, поэтому отец решил не ограничиться перекусом на обочине, а остановиться на обед в трактире. Они оставили лошадей конюху, взяли с собой самое ценное и вошли в трапезный зал. Он был почти пуст, лишь за одним столом веселилась компания молодых, богато одетых дворян и поодаль от них сидели несколько воинов в лёгкой броне, которые не спеша пили вино из больших глиняных кружек.
        – Смотрите, какая цыпочка! – радостно воскликнул один из парней, показывая пальцем на Альду. – И с таким старым кавалером! Иди к нам, мы подойдём тебе гораздо больше!
        – Не обращай на них внимания, – сквозь зубы процедил отец. – Иди рядом со мной и не отставай.
        – Она нами пренебрегает, – огорчённо заметил второй, и по голосу Альда поняла, что он так же пьян, как и первый.
        – Это ничего, – успокоил его другой гуляка. – В первый раз, что ли, обламывать несговорчивых девиц? Сама потом будет благодарна!
        – Кто эти щенки? – негромко спросил отец у трактирщика, опасливо слушавшего разговор молодёжи.
        – Будьте осторожнее с ними, господин, – ответил тот. – Это сынок графа Рабека. Его отцу принадлежит город, который вы, должно быть, недавно проехали. А остальные – это сыновья окрестных шевалье и молодой барон Роден. Они пьют уже пару свечей и изрядно набрались. А воинов к ним приставил господин граф, чтобы не случилось беды.
        – Предусмотрительный отец. Лучше бы он сам выпорол своё чадо. Часто буянят?
        – И не говорите. Учиняют безобразия, а граф потом за это платит.
        – Ну от меня он не отделается деньгами. У вас есть комната, где можно было бы пообедать и отдохнуть? Боюсь, что если мы будем делать это в зале, то у графа станет на одного сына меньше.
        – Всё это есть, только уезжали бы вы, господин, от греха подальше, честное слово!
        – Поздно, – ответил отец, бросив взгляд через плечо.
        Шестеро молодых выпивох уже выбрались из-за стола и загородили выход.

     Главы 25-26   http://www.proza.ru/2017/07/02/1888