Проклятое сокровище

-- Пронька, вон поди... Да быстрее! Видеть тебя сил нет!

Пронька с грохотом поставила кувшин для умывания, расплескав почти половину. Бросила перевешенные через плечо полотенца, и гордо удалилась.  Не поспешив,
кстати, ни на минуту. Вот ещё. Барыня сыскалась.

Уже за дверью, подхватив юбки, рванула резвой рысцой вниз, по резным ступеням. Только бы подальше от этого голоса и беспрерывных команд.

--Чёй-то сердита нынче барыня с утра?- Сидор ловко разделывал тушку цыплёнка, - Али ты, егоза, насолила ей чем?

--Да ей всё не так, дядя Сидор, - Пронька шмыгнула носом, приготовилась заплакать, но передумала, - Строит из себя хозяйку.... А сама-то....

--Пронька!!!!

--Ну вот- то гонит прочь, то орёт что есть мочи.... Скаженная!

Сидор грустно усмехнулся в усы: "Наше дело холопское- знай исполняй , что прикажут"....
- Да беги шибче, девка, а то опять нагоняй получишь...

Пронька вздохнула горько и понурив плечи, побрела вверх по лестнице.

***

--Простите мне моё любопытство....

Глашенька подняла глаза от книги. Пожилая дама пристально разглядывала её. Боже, как неучтиво, подумала Глашенька, но вежливо улыбнулась.

--Простите, что?

Дама жеманно поджала маленькие губки, отчего её лицо стало похоже на печеное яблоко.

-- Моё любопытство, - настырно повторила она, продолжая разглядывать Глашеньку в монокль.  -Разве можно такой юной особе путешествовать одной? Как же Вас отпустили одну-то?

"А никак!"-  Глашенька мысленно показала даме язык и улыбнулась этой своей детскости.

И вовсе не путешествует она. А возвращается домой. И не надобно ей никакое сопровождение- ибо недалеко ей, Глашеньке, возвращаться-то. И вовсе она не юная особа, а уже почти совершеннолетняя барышня. Ну вот каких-нибудь десять дней.... И- совершеннолетняя.

Книга больше не занимала Глашенькино воображение, она отвернулась к окну, и стала думать об папеньке.... Слёзы застилали её глаза, она всхлипнула, и уже не стыдясь, заплакала.

Известие о безвременной кончине родителя запоздало, и Глашенька едва поспела к похоронам. Всё было устроено как-то наспех, и в круговерти похоронных приготовлений,  Глашенька как-то толком и не простилась с папенькой,  о чем потом горько раскаивалась и винила себя нещадно. 

Мачеха,  а ныне вдова, Катерина,  была немногим старше Глашеньки, но так старательно изображала горе, что ей искренне соболезновали и утешали. Тогда как Глашеньку только гладили по голове, как маленькую, а она не плакала, и изо всех сил старалась держаться, как взрослая.

Потом её как-то очень быстро вернули в институт благородных девиц , и вроде как забыли о её существовании.  Полное обучение и содержание в институте  папенька оформил ещё при жизни, и стеснения в средствах Глашенька не испытывала.

Что происходило в имении она узнавала из коротких записочек от горничной Проньки, которые ей передавали нарочным.

Последняя записка повергла Глашеньку в изумление и сподвигла на решительный шаг- оставить институт и вернуться в имение. Пронька писала о невозможном Катькином поведении и разорении хозяйства. Но самым неприятным было сообщение о проживании в папенькиных покоях некоего субъекта офицерской наружности.
** *


- Барышня..... -  Пронька, задохнувшись в восхищении, бросилась к Глашеньке,  забрала из рук дорожную сумку совсем неподобающим прислуге образом. - Слава-те, Господи-и.... Ну вот как славно-о....

Глашенька улыбалась,  и позволяла Проньке тащить себя за руку через огромный, светлый холл.

- А это что за явление такое?

Девушки,  словно споткнувшись,  схватились друг за друга, и одновременно повернули головы вверх, туда, где на вершине крутой мраморной лестницы стояла надменная Катерина.

- Глафира Сергеевна,  Вам подобает быть в институте,  милочка.  Каким образом Вы здесь, сейчас.  И одна,   без надлежащего сопровождения?!!


Голос мачехи дрожал от возмущения, и срывался на визг.  Глашенька спервоначала даже втянула голову в плечи от такого непотребства.  И приготовилась бежать,  но Пронька сильно сжала её руку.

Глашенька выпрямилась гордо, вскинула подбородок.

- Я у себя дома.  И как Вы смеете на меня кричать?

Катерина быстро, почти не путаясь в многочисленных юбках, сбежала по лестнице, пребольно   вцепилась  Глашеньке  в плечи, и приблизив почти вплотную лицо к глашенькиному,   прошипела:

-  Да я тебя......

И тут случиться бы конфузу,  ведь сдаваться Глашенька не собиралась, и прядь Катерининых волос была зажата в её ручке, а Катерина  мёртвой хваткой  сжимала её плечо, да на счастье  прокатился рокотом по холлу голос Глашенькиного опекуна:

-- А-ааа...вот кто приехал!!!!  Доченька....Глафирушка....поди, скорее,  обниму тебя,милая.....

Глашенька бросила Катькины локоны,  и  утонула в необъятном животе отставного статского советника Лопахина Алексея Понтифиевича.

--Дядя Лёша....

Слёзы предательски брызнули из Глашенькиных глаз горячими фонтанчиками. Опекун усадил её на кушетку, не выпуская из объятий, оглаживал отечески, и страдальчески причмокивал:

- Э-ээ....эх.... сиротина....сиротинушка.... Поплачь, милая.....

Махнул из-за Глашенькиного плеча на Катерину- мол,  иди,  иди отсюда. Та, поджав губы, гордо удалилась, не преминув при этом с силой задеть плечом Проньку, да так, что та чуть не свалилась, потеряв равновесие.  Покачал головой горько, досадливо. Да только что уж тут попишешь.... Одно слово - мачеха.


--Ты уж держись, дочка... Тяжело тебе придётся.  Непроста Катерина. Ох,непроста. Да на всякого управа-то найдётся.  Отдыхай пока. А потом мы с тобой о серьёзных вещах разговаривать будем. С глазу на глаз.

Глашенька подняла заплаканные глазки:  - О серьёзных?

- А как же.  Об очень серьёзных, о самых что ни на есть серьёзных.  О завещании папеньки твоего.




"Что я здесь делаю?  Похоже, всё напрасно...." -  Алекс зажал ладонями уши.
 Тонкие, аристократично-длинные пальцы его слегка дрожали.  Искать в доме, полном людьми, изначально было безумием.  Когда он ехал в имение,  плана у него , собственно,  никакого не было.  Просто надеялся на удачу,  и случайная встреча с Катериной,  стала  настоящим подарком. 

Глупенькая отставная актриска,  удачно выскочившая замуж за богатого старика....  Скоро ставшая вдовой, Катерина  была в активном поиске,  и красавец-попутчик Алекс привлёк её внимание,  чем он не преминул воспользоваться.  Безо всякого, впрочем,  удовольствия.  Алекс не любил глупых  женщин.   Но так сошлись звёзды:  Катерина была хозяйкой именно того имения,  в которое всеми правдами и неправдами стремился попасть Алекс, именно того, которое было вожделенной мечтой Алекса.

Собственно, не имение было мечтой,  а то, что могло находится в нем.  Определённой уверенности Алекс не испытывал,  но надежда.....  Он- там.
 
Где искать, и как забрать Алекс ещё не знал.  Главное - найти.



Алекс растёр до боли виски, и вдруг отчетливо вспомнил тот последний, роковой вечер, когда словно в горячечном бреду метался по комнате его брат Николенька. И выкрикивал. выкрикивал какие-то странные слова.  Звал кого-то по имени.  Потом плакал и просил Алекса отомстить за него.

Николенька всегда был вроде не от мира сего.  Болезненный и хилый,  он был обласкан в семье и пользовался этой слабостью к нему. 

 Алекс в делах своих и заботах как-то проглядел, когда это Николеньку одолела страсть к игре. И не то чтобы он осуждал пороки,  ему впрочем, не свойственные.  а только вот связать это со слабовольным, не имеющим выдержки и самообладания Николенькой,  Алекс никак не мог.

--Да пойми ты, -  спорил брат, - Всё решает Господин случай!   Разве это не замечательно? Он определяет судьбы:  возвысить человека.....или опустить его на самое дно... Риск! Он захватывает все мои чувства.....

--Да боже мой, - Алекс не знал, как вразумить обезумевшего.-- Слепо отдаваясь на волю случая,  можно проиграть не только деньги.  Остановись, братишка....

Николенька поднял на него красные то ли от бессонных ночей, то ли от слёз,  глаза:

--Поздно, Алекс.  Карточный долг....это приговор.  Стыдно, брат.  Меня, потомственного дворянина, и на чёрную доску....понимаешь? Какой позор..... Это оскорбление моей дворянской чести.....  Они не только исключили меня из клуба, понимаешь...?  Они меня записали на чёрную доску......


Позднее, когда Алекс беседовал с главой Английского клуба,  он узнал страшную правду:  Николенька проиграл всё: деревни, пожитки, крепостных девок, борзых собак и породистых лошадей. Все, имевшее ценность, становилось ставкой при игре в карты, а потом  и средством возврата долга. 

 Последним,  что заложил Николенька,  был золотой идол,  привезённый Алексом из путешествия в Индию.

Причем достался он имеющему дурную репутацию,  Сергею Аркадьевичу Воронкову,  человеку скандального характера,  но неприлично богатому. За что и бывшему вхожим во все приличные дома и клубы.

Но вот ведь загогулина какая:  никто тогда, во время игры не принял во внимание истинную ценность ставки, сделанной от отчаяния  и безысходности глупым юнцом.  А желание отиграться только усугубило ситуацию. 

Карточный долг Воронкову Николенька так и не погасил......,  а после  скоропостижной и необъяснимой смерти Воронкова, и был исключен с позором из клуба.