Интуиция, или мастерство?

   Уважаемые читатели, я хочу вместе с Вами прочитать стихотворение петербургского поэта Екатерины Шантгай, проанализировать его, и заодно поговорить о поэтическом творчестве и обсудить особенности читательского восприятия поэтического текста.
      С творчеством Екатерины Шантгай я знаком давно, ещё тогда, когда поэзией, а тем более литературной критикой я не увлекался, а стихи её были известны только в узком круге. Но и тогда, написанное ею, и случайно прочитанное мною – совсем немного, несколько стихов, но запало, и запомнилось своим особым звучанием. Мне тогда и в голову не приходило как-то комментировать её стихи, для меня это была чистая поэзия.
   И вот теперь я опять встречаю её. Хочу указать не просто на философскую глубину этого стихотворения, а на очень точную передачу психологической динамики происходящего действия, иносказательного и несколько фантастического.

   Название стихотворения "Игры подсознания" как нельзя более коррелирует с заявленным названием статьи и ставит некую проблему - и в самом деле, чего в поэтическом творчестве больше - интуиции или мастерства, навыков или знаний, внутреннего движения духа или трезвого расчёта? Вопрос риторический, поскольку и я, и Вы, уважаемый читатель, отлично знаем, что в поэтическом творчестве важно и то, и другое, и интерес представляет не ответ, а то, как одно взаимодействует с другим.
   Взаимодействие интуиции и мастерства мы рассмотрим на примере этого конкретного текста. Текст написан ямбом, - четверостишиями, которые я пронумеровал, указав номер строфы и номер четверостишия в строфе. Надеюсь, нумерация не затруднит чтение и не испортит впечатление от него.


   Екатерина Шантгай "Игры подсознания"
   http://www.stihi.ru/2012/05/08/5850

Пора...                1-1
      Большак покрыт бетоном,
Блестит, как будто - из стекла.
Параболой согнутым кленом
Он осенен.
          Пора была
Осенняя.                1-2
        Протяжным стоном
Прощались журавли.
                Зеленым
Казался лес, но у земли
Мох почернел уже.
                Вдали
Холмы окрестные пылали            1-3
Осиновым пожаром.
                День
Склонялся к вечеру.
                Плетень
Заваленный - двумя крылами
Охватывал угрюмый дом,            1-4
А на пространство огорода
С небес усталая природа
Уныло сеяла дождем...

Мы пробирались по тропе,          2-1
Суглинок прилипал к подошвам...
Воспоминанием о прошлом,
Об "одиночестве в толпе"
Услужливая память нас              2-2
Не напрягала.
             Нас истома
Гнала к гостеприимству дома,
Страсть подгоняла в этот час
Двоих.                2-3
     Мы шли - в руке рука,
Скользя и оступаясь.
                Губы
Горели вожделеньем грубым.
Необъяснимая тоска
Вдруг затопила ближний лес,         2-4
Мысль вспыхнула:"Но кто же - этот?
Где я была прошедшим летом?
И вообще - зачем я здесь?"         
А провожатый без лица               2-5
Тянул меня своей дорогой,
Но я застыла у порога,
Верней, - у старого крыльца.

- Скажи, кто ты?                3-1
               С каких небес?
И как зовут тебя? -
               - Иуда! -
Так надо мной глумился бес,
Лукавый бес земного блуда.
- Оставь меня, ведь я стара!        3-2
Для страсти существует юность! -
Но двери черная дыра
Уже беззвучно распахнулась,
А там - реальный, как живой,        3-3
С порывом стонущего ветра
Восстал из мрака Ангел светлый
С глазами сына моего!
С крестом в руке,                3-4
                в другой - с мечом,
Сошел спокойно по ступеням...
И рухнул наземь темный гений,
Сраженный золотым лучом,
Прорвавшимся сквозь полог тучи,      3-5
Укрывшей уголёк зари,
Лишь снегири, как фонари,
Мерцали под звездой падучей...

Параболой сгибался клен,             4-1
Блестел большак ледком осенним.
Болели старые колени.
Качался литерный вагон...
И отлетел дорожный сон,              4-2
Приют желаний и видений,
Пространство тайных побуждений...
То - пробуждения закон...

____
  Стихотворение большое, оно разбито на 4 части (строфы) с числом катренов 4 5 5 2 - зачин, сдвоенная средняя часть и окончание.
Но прежде чем говорить о его структуре, сделаю ряд общих замечаний.

  Эстетика восприятия стихов, вообще говоря, триедина - читатель проникает в содержание стиха, читатель любуется красотами поэтического языка и читатель восхищается работой автора и отмечает ту изворотливость, которую автор проявляет, обходя трудности изложения, стараясь сохранить при этом наивную непринуждённость.
  По части изворотливости и непринуждённости автору очень помогает подсознание - оттуда идут и рифмы, и неожиданные повороты сюжета, где-то там находится, и так называемая "душа", переливающаяся в ауру, окружающую стихи. Но на одном подсознании далеко не уедешь - вдруг оно подскажет автору что-нибудь не то?
  И у каждого автора имеется так называемый "внутренний читатель", критически оценивающий находки подсознания с позиций знания и разума. Я называю разумом знание организованное и направленное для достижения некой вполне практической цели, а именно: успешного сочинительства. И наша-то задача, пока я пишу, а Вы - читаете эту статью, как раз и состоит в том, чтобы получить некие знания, помогающие процессу стихосложения.
  Итак, говорим о структуре этого стихотворения.

  Для произведения поэтического искусства, предполагающего текст и его звуковое восприятие, важно также и изобразительное восприятие - те картины, которые всегда имеются, и которые воображаются нашим сознанием при чтении текста. И если звуковые феномены текста, организуемые рифмами, ритмикой и аллитерациями мелькают обычно с калейдоскопической быстротой, то воображаемые зрительные картины держатся в сознании достаточно долго, плавно составляясь по мере чтения, развиваясь, и переменяя одна другую.

  Так и в этом стихотворении мы видим смену четырёх картин - четырёх частей - четырёх актов действия.
  Хорошо, если действие сопровождает строки всюду. Хорошо также, когда стихотворение является не рассказом о случившимся с автором, а действом, происходящим прямо в его строках. Но скажи мне, уважаемый читатель, какое действие происходит в 1-й части этого стихотворения?
  Да, клён был предварительно согнут параболой, так и застыл. Да, журавли, но они вдалеке, они почти не двигаются. Да, "день склонялся к вечеру" - об этом так и говорится. Но это описания, а действо где?
  А вот оно - "Холмы окрестные пылали осиновым пожаром", следовательно ярко светило солнце. И "С небес усталая природа уныло сеяла дождем", следовательно, было пасмурно.
  Вот оно - действо непостоянной осенней погоды разворачивается прямо на наших глазах. Не правда ли, как интересно. А Вы могли подумать, что это автор ошибся. Да, он бы ошибся, если бы он бы давал бы статичное описание, и мы можем запомнить этот приём смены антуража, о чём читатель не предупреждается, но наблюдает, если он чётко, зрительно представляет создаваемую словами картину.

  Итак, общая структура - деление на части, каждая со своей зрительной картиной, и со своим действием - сцена, движение по сцене к порогу, действие у порога, взгляд из окна и пробуждение.
  Другой особенностью структуры стихотворения является слияние четверостиший между собой, и не просто слияние, а переносы (анжамбеман), поддерживаемые зрительно ещё и разрывом строк. Для чего это делается?
  Жанр стихотворения не столь уж редок - это притча в форме повествования об увиденном сне. Но обычно такая притча рассказывается прозой, которая неспешному повествованию более подходит. А размер, как уже было сказано - ямб, с хорошо слышной ритмикой, рифмами и чётким делением на катрены. И как это сочетается?
  Оказывается, что вполне сочетается, и, более того, такое сочетание даёт возможность организовать композиционную игру, которую мы с Вами сейчас разберём.

  Для того, чтобы поэтическая речь превратилась в повествование, её интонацию нужно склонить к прозе. От монотонии - к естественному произношению.
  Структурные изменения - слияние четверостиший вместе, и анжамбеман способствуют этому.
  Кроме того, пиррихии, возникающие на ямбе, тоже способствуют этому - длинносложные слова в короткостопном размере если не скандируются, то произносятся с интонацией естественной речи, и, следовательно, вполне могут иметь повествовательный оттенок. Заваленный, охватывал, усталая, воспоминанием, напрягала, гостеприимству и т.д.
  Вместе с тем, естественная интонация пиррихиев, выделяя их, создаёт на них семантический акцент, делая их потенциально более яркими.
  Пиррихий, произнесённый на пониженном голосе, придаёт словам повествовательный оттенок, а пиррихий, произнесённый на повышенном голосе, - акцентирует их. Пример акцентируемых пиррихиев - параболой 1-1, одиночества 2-2, услужливая 2-2, вожделеньем 2-4, необъяснимая 2-4 и т.д.
  В обоих случаях интонация отходит от монотонии. А что означает отход от монотонии?
  Отход от монотонии означает появление в речи естественной интонации, придание речи черт прозаического повествования, и, как результат, - большего понимания слов, её составляющих, не в каком-то метафорическом или иносказательном, а в самом прямом - номинативном ключе.

  Теперь, давайте, посмотрим на рисунок, предваряющий статью.
  Текст стихотворения представлен на рисунке в форме отдельных законченных предложений (или реплик - там, где прямая речь идет укороченными фразами). Такая форма записи позволяет проследить, как усложняется речь (удлиняются фразы) по мере развития текста.
  Огибающая строк имеет форму, характерную для развитого, сложного, но единого высказывания поэтической речи. Огибающая имеет форму бугра, или волны, с максимумом, смещённым к окончанию текста, совпадающим с семантическим центром стихотворения, и соответствующим "золотому сечению".
  Вы можете проделать подобный эксперимент и с другими поэтическими текстами, например со стихотворениями Блока, или с сонетами, перелагая их отдельными предложениями или верлибром, и всегда найдёте подобную волнообразную структуру. Эта структура отражает развитие семантики стихотворения. Иногда таких волн бывает несколько. Прошу прощения за отступление. Вернёмся к рисунку.
 
  Крупными красными точками на рисунке отмечены окончания четверостиший. Видно, что анжамбеман характерен для первых частей стихотворения. Но в конце 2-й части, и вплоть до ключевого четверостишия 3-3, отмеченного кружочком, патетика нарастает, интонация утрачивает повествовательный характер, а окончания предложений переносятся на окончания четверостиший. Ключ восприятия поворачивается от номинативного положения к иносказательному.
  И сразу же после ключевой фразы наступает разрядка - "Сошел спокойно по ступеням", и вновь появляется анжамбеман.
  Тут же игры с анжамбеманом заканчиваются, и 4-я часть предстаёт в виде двух обычных катренов. Четвёртая часть любопытна - фразы укорачиваются до строк, имитируя покачивания вагона поезда. Слова "Параболой сгибался клен, /Блестел большак ледком осенним." создают кольцо началу текста, но картина, рисуемая ими, наблюдается уже не на натуре, а из окна железнодорожного состава.

  Поговорим теперь о рифмах. Рифмы не очень заметны, поскольку они сбиты описанным выше приёмом слияния строк и анжамбеманом. Более того, после того, как рифмы сбиты, в тексте с большой очевидностью проступают аллитерации, и фонетические повторы, которые можно рассматривать как внутренние рифмы, наполняющие текст настолько густо, что содержание ими вновь несколько затмевается.
  А мы-то надеялись! Нет, это притча, и содержание её запрятано глубоко.
  Но, давайте, посмотрим на схему рифм в четверостишиях.
АБАБ ББВВ ГЕЕГ ... и далее тоже охватывающая рифмовка.
  Такое начало, и ямб - что напоминает? Ну да, почти этим начинается онегинская строфа - "И снится чудный сон Татьяне". Но есть и разница - перенос рифмы Б из 1-1 в 1-2 в совокупности с фонетическими повторами слов: "Параболой - пора была", "осенняя - осенён", слогов: "про...", "зе..." и с аллитерацией на "бт" создаёт дополнительную звуковую сцепку поэтической ткани. То есть, мы наблюдаем осовременивание рифменной классической основы на пути повышения фонетической когерентности текста.
  Параллели между "Играми подсознания" и "сном Татьяны Лариной" можно обнаружить и в приёмах использования анжамбеманта, и в звучании пиррихиев - это общие приёмы. Давайте, обратим на них внимание, и будем использовать в своём творчестве не интуитивно, а со знанием дела.

  Но мы отвлеклись. К чему приводит разнообразие рифмовки четверостиший? Кстати, не только в онегинской строке, но и в классическом сонете - то же самое.
Ведёт это к уклонению от поэтической монотонии в сторону повествовательной интонации. Становится понятным, что не только анжамбемант, но и рифмы работают в ту же сторону.
  Забавно, что аллитерации и фонетические повторы работают в сторону противоположную - они создают собственную дополнительную интонацию, не приближающую, а отдаляющую семантику.
  А вот визуальные разрывы строк, хорошо видимые читателем, наоборот, организуют дополнительные паузы, склоняя речь к большей естественности, и, следовательно, способствуя её пониманию.

  Итак, приближая семантику одними структурными изменениями, мы набрасываем на неё покров таинственности, используя другие структуры текста. Да простит меня автор за то, что я отождествил его с собой, и, заодно, с читателем. Но чем более читатель будет понимать тонкости построения поэтического текста, тем более он будет его ценить, и тем большее наслаждение он получит от его прочтения.
  Тут самое время сказать, что подобные манипуляции с текстом сильно увеличивают его многозначность. Не потому, что автор нарочно запутывает читателя, и видит в этом свою цель, напротив, автор старается выразиться как можно точнее для СЕБЯ, и достигает этой цели. Но читатель-то - не автор, он тоже интерпретирует текст для СЕБЯ, но в силу того, что эти "себя" разные, понять он текст может по другому. И будет радоваться извлечённой из текста семантике.

  А она всё ещё далеко! Вы посмотрите - это же притча, иносказание. Кто такой "провожатый без лица"? "Лукавый бес земного блуда"? Не верьте автору - у Вас он может быть другой!

  Конкретика здесь не имеет решающего значения. Значение имеет психологизм ситуации, и то, как этот психологизм передан поэтическими средствами. О, тут каждый несомненно найдёт своё.

  Но продолжим наш путь по рифменной структуре. Охватывающая рифмовка продолжается до катрена 2-5 в котором воспоминаемое "крыльцо" становится метафизическим "порогом". Подход к мистике действия, которое происходит далее, предваряется изменением рифмовки на перекрёстную. И эта рифмовка существует вплоть до катрена 3-3, ключевого, находящимся в семантическом центре повествования, на месте "золотого сечения" и примечательного тем, что предложение занимает катрен целиком.
  И тут ещё одно интуитивное чудо - рифма "живой - моего". Это же слабая рифма! Казалось, для ключевой фразы можно бы найти рифму поярче? Почему так?
  Да потому, что голос сорвался! Вот такие тонкости и составляют основу поэзии.
  Далее наступает психологическая разрядка, и рифмовка от катрена 3-4, и до самого конца становится охватывающей.
 
  Можно найти ещё ряд интересных мест, например, нагнетание деепричастных оборотов на границе катренов 3-4 3-5 довершает поражение "тёмного гения".
  Можно указать на практическое отсутствие метафор. Нужно сказать, что метафорическая речь, как мне показалось, вообще не характерна для автора, кроме того, в повествовательном стиле метафоры, на мой взгляд, неуместны.
  Можно заметить, что лексика стихотворения является описательно номинативной (с поправкой на иносказание), что имя "Иуда" является символом, без религиозной конкретики, что интересны слова "огород" и "суглинок". Первое - возвращением слову его первоначального смысла (огороженное место), второе - конкретикой без особого дополнительного смысла (такие слова вносят в повествование ощущение реальности происходящего - именно так было, просто потому, что было именно так).

  Поговорим ещё о двух аспектах стихотворения - о цвете, и о времени.
  Зрительные картины, воображаемые нами при чтении стихотворения, имеют цвет.
  Яркий жёлтый цвет "осинового пожара" на фоне ещё зелёного леса, но уже почернелого мха появляется в первой части. Затем колорит сереет, чернеет и сходится к "чёрной дыре". И тут из "уголька зари" прорывается "золотой луч". Вы думаете, в окончании стихотворения жёлтого цвета нет? Да, прямо о нём не говорится, но тусклый ночничок в сумерках вагона вообразить читатель может.
  Таким образом, цвет, хотя его и немного, но он композиционно проходит через стихотворение. Поговорим о феномене времени.
  Бетонированный "большак" и вполне современный поезд - признаки настоящего времени. Но героиня, идущая к "старому крыльцу", по-видимому, является воспоминанием далёкого прошлого. И вот вопрос - а "светлый Ангел с глазами сына" из какого времени? Опережает ли он по времени героиню, или предшествует ей? Ещё больше мистики вносят "снегири". И в самом деле, ещё зелёный лес и яркие осины - явно бабье лето и конец сентября. Но явился Ангел и следом - снегири, а это уже конец ноября. Я ничего не путаю - вон и "ледок осенний" из окна вагона на большаке виден.   
  Итак, в момент действия светлого Ангела возникает временной провал в два месяца. Или перенесение куда-то по времени. Когда я это обнаружил, то мне слегка жутко стало. Тут же ещё и "падучая звезда" мистики добавляет. "Пала Мария - звезда" - А.Блок. Так что, временная интерпретация стиха весьма неоднозначна.
  Появилась ли фонетическая пара "фонари - снегири" интуитивно, чтобы свет после явления Ангела ещё держался, а не ограничился одной "падучей звездой", или именно таким и был реальный сон, но возникший временной сдвиг был подмечен и обыгран автором.

  На то, что вся притча является пересказанным сном прямо указывает последнее четверостишие. Таким образом, смысл иносказания ещё более отдаляется от автора - интерпретация снов весьма зыбкий предмет, зато ещё более открывается дорога читательскому воображению. Поэзия вообще является тайной за семью печатями, волшебной бутылью - многоголосной музыкой, закупоренной рифмами, а читателю предоставляется возможность много раз открывать её, услаждаясь звучанием инструментов и извлекая содержание понемногу.
  Сколь старался автор, насколько реальным было пересказанное им, что написано им "a la prima", а что является результатом долгой работы, читатель обычно только догадывается, но если поэтическая музыка совершенна, инструменты не фальшивят, слова точно найдены и тщательно подогнаны друг к другу, текст структурирован, то это явно указывает на мастерскую работу автора.
  Я надеюсь, уважаемые читатели, что я пробудил в Вас интерес к внимательному чтению стихов. Что касается философского понимания конкретно этого стихотворения, то его я не обсуждаю, оно у каждого своё, и я предоставляю это сделать Вам.


Спасибо за внимание.
 
P/S Обычно анализ того или иного стихотворения проводят по его содержанию, но я предпочёл проанализировать приёмы и практику поэтической речи.
  Интересно, что по утверждению автора это стихотворение создавалось исключительно на интуиции. Тем удивительнее оказывается его совершенная структура, и тем интереснее оказывается вопрос – а в чём заключается это самое, так называемое мастерство? Оно - результат долгой работы над собой, или лёгкий дар природы? Но вот слова самого автора: «Эти стихи я... нет, не писала, я их создавала несколько лет. Сначала все пошло хорошо, но потом я уперлась в стену - никакого выхода! И только постепенно, с изменением возраста, а, значит, и мировоззрения, стал прорисовываться смысл...»
Вот так-то.

____________
Дополнение

Анжамбема'н (фр. enjambement, от фр. enjamber «перешагивать», «перепрыгивать»), также просто Перенос в стихосложении — один из эффектов расхождения между синтаксическим и ритмическим строением стихотворного текста: несовпадение границы стихотворных строк с границей между синтагмами. ( Синтагма - речевая единица, выражающая интонационно-смысловое единство. Может состоять из одного слова, группы слов и целого предложения.)

Аллитерация – повторение в стихотворной речи (реже в прозе) одинаковых согласных звуков с целью усиления выразительности художественной речи; один из видов звукописи.

Монотония. Стихи отличаются от прозы звучанием, интонацией. Эта интонация характеризуется особой перечислительной монотонией, близкой к напеву.
/Елена Невзглядова "Уменье чувствовать и мыслить нараспев" журнал Арион 2009, 2 /

Пирри'хий - (от греч. pyrriche - военная пляска) - условное обозначение пропуска метрического ударения на сильном месте (сильное место и слабое место это в стихосложении чередующиеся слоговые позиции в стихе, образующие его метр).