Нормальные почти всегда побеждают...

Всё больше и больше удивляющихся тому, до чего мы все доехали. Многие думают, что дело в политике и политиках. Но думают они не тем местом. Дело не в политике и политиках, а в народе, который плоть от плоти к ним не относится, но этим фактом особенно не заморачивается, считая, что и без него всё утрясётся и всё самим собою образумится. В Лондоне полицейские спрашивают разрешения у дикарей посетить их аллахамбар, а народ особенно этим не заморачивается, не громит полицейские участки, считая, что его хата с краю и его не сшибёт грузовик с обласканным политиками дикарём за рулём. Мало того: народ Лондона голосует за амбарного аборигена, поскольку пророки в своём отечестве ему кажутся слишком вульгарными своей приземлённостью.

Родители прячут конфеты от ребёнка не потому, что им жалко конфет для своего ребёнка, а потому, что ребёнок понятия не имеет о том, что переедание конфетами может кончится скорой помощью. Добравшись до конфет, он же не остановится. У народа, который в течение многих лет не имеет проблем во что одеться, чем наесться и чем накормить детей, появляется патогенная широта души, которую можно резать и кромсать, не оставляя ощутимых шрамов. Эта широта души является тем гумусом, на котором вырастают социальные сорняки, пускающие крепкие корни там, где нормальные люди и не ночевали.

И дело вовсе не в прощелыге Обаме и нашедшем его на панели Клинтоне - сексуальном маньяке и вруне под присягой. Дело в нормальных людях, которые в условиях нормальной жизни становятся ненормальными, поскольку снисходительно не обращают внимания на ненормальности их окружающие. Какими же нужно быть оглушительными идиотами, чтобы клюнуть на бессмысленную фразу "Yes we can!" и вместо ума проголосовать за цвет кожи?!

Так бывает не всегда. При восстановлении разрушенного войной хозяйства, народ широту души надолго теряет. Но любая война есть ни что иное, как борьба ненормальных с нормальными, которые спят, обнявшись друг с другом и не чувствуют запаха горелого. Нормальные почти всегда побеждают, но с обязательной потерей широты души и чувства любви к вымышленному ближнему.