Инспектор ГАИ

                Инспектор ГАИ.               
               
                Декабрь 1979 — й год.

         Сибирь встретила меня, одинокого путника из солнечного Кавказа с дипломом хирурга Бакинского медицинского института в кармане, и амбициями молодого специалиста начать свою карьеру эскулапа в заснеженных краях, трескучим морозом и вьюгой. Еще в самолёте, при посадке в Иркутском аэропорту, услышав от бортпроводника о температуре в городе минус 43 градуса, был озадачен всерьёз. Тревоги усилились, когда увидел, что меня никто не встретил. На городском автобусе добрался до микрорайона Ленино — окраины города, где находилась дорога, ведущая в город Ангарск — конечную точку моего пути.
         Выйдя из автобуса, я остановился на перекрестке, надеясь поймать попутную машину, чтобы добраться до места назначения. Я стоял на лютом холоде с тяжелым чемоданом в руке, и думал сколько времени сумею выдержать и окончательно не замерзнуть, полагаясь на свою армейскую закалку. Кепка-«аэродром», как у Валико из кинофильма «Мимино», демисезонное пальто с поднятым воротником, под которым был одет вязаный шерстяной свитер, тонкие брюки без теплого термобелья, легкие туфли не спасали от сильного ветра, который продувал меня со всех сторон. Губы высохли и обветрились, постепенно начинали мерзнуть уши, нос, пальцы рук без перчаток. Я пытался согреть их в карманах пальто, но там было еще холоднее. Подпрыгивая на месте, чтобы не прилипнуть и не срастись с ледяным покровом асфальта, я вглядывался вдаль в ожидании машины. Уже близился вечер, темнело, мои силы были на исходе.
         Вдруг со стороны Ангарска показались светившиеся фары грузовика, который мчался на огромной скорости по скользкой дороге, а за ним с включенной сиреной и проблесковыми маячками гнался милицейский «Жигуленок» первой модели, или попросту «копейка». Когда машины проезжали мимо меня, в легковом автомобиле через боковое стекло мелькнуло серьезное лицо инспектора. В один момент наши взгляды пересеклись, я услышал визг тормозов, и легковушка, развернувшись и бросив погоню, подкатила ко мне. Из машины вышел мощного телосложения, круглолицый и розовощекий мужчина лет сорока, одетый в овечий полушубок с погонами капитана милиции. На голову у него была натянута меховая шапка-ушанка, а из-под нее выглядывали темно — русые кудри, ватные штаны заправлены в высокие унты, которые я в первый раз увидел во время армейской службы на Дальнем Востоке у лётчиков. Торопливо подойдя, милиционер с любопытством оглядел меня с ног до головы и спросил:
         — Давно тут стоишь? Откуда прибыл и куда путь держишь? Еще не полностью окоченел?
         Не услышав вразумительного ответа, инспектор продолжил:
         — Садись земляк, тебе повезло, что я преследовал этого наглеца, нарушившего правила дорожного движения. Ему сегодня благодаря тебе подфартило! Ну, ничего, в другой раз поймаю и накажу. В такое время машины редко ездят и подберут ли тебя? Вопрос! Здесь Сибирь, дорогой, ночью всякие ходят, а ты, прямо скажем, как с луны свалился в таком виде! — и громко засмеялся.
         Гаишник разогнул мои замерзшие пальцы, взяв чемодан, и положил его на заднее сиденье. Открыв переднюю дверцу, усадил меня в теплую машину. Я начал его благодарить, но он жестом остановил меня и протянул руку:
         — Будем знакомы!Капитан Владимир Изаков, можно просто Володя.
         Я тоже представился и пожал его широкую ладонь. Так состоялось наше знакомство, которое впоследствии переросло в крепкую дружбу с инспектором ГАИ Владимиром Изаковым.
        Узнав о цели моего приезда, Владимир был несказанно рад:
        — Так куда тебя отвезти, земляк?
        Я протянул ему листок бумаги, где был указан адрес старшего брата Алика, который жил в Ангарске и через каждые двое суток ездил на работу в Иркутск. Сегодня у него был выходной, но встретить меня в аэропорту он почему-то не смог.
        Впервые оказавшись в этих краях, я не мог оторвать глаз от дороги, которая пролегала через нескончаемый лесной массив. Высокие ели в белых шубах стояли стройной шеренгой вдоль дороги, как снегурочки, и слегка покачивались, будто приветствовали проезжавших ночных странников. Снежная пурга выплясывала невероятные танцы на дороге и перед лобовым стеклом. Инспектор ехал медленно и осторожно. Он оказался добрым, отзывчивым, прямодушным человеком. Позже я убедился, что такая черта характера, как прямота, присуща многим сибирякам. Если не уважают и не любят тебя, скажут прямо в лицо — скрывать и лицемерить не станут! За что их обожаю до сих пор!
        Через некоторое время, притормозив на обочине, капитан достал из бардачка увесистый сверток с провизией и развернул его. По машине распространился аппетитный запах домашних котлет, и я понял, что очень голоден. Владимир разломил пополам краюшку хлеба, на одну половину положил пару котлет и протянул мне со словами:
        — Подкрепись,земляк, нам около часа езды. Ты, наверно, в пути проголодался — полет не из легких. Я тебя сейчас чаем угощу, — и, достав большой, красочно разрисованный китайский термос с горячим чаем, передал его мне, а сам повел машину.
        После вкусного угощения я постепенно начал согреваться, дорога уже не казалась такой дальней и сложной, между нами завязалась непринужденная беседа. Я узнал причину, почему инспектор называл меня земляком. Оказывается, несколько лет назад он приезжал в Баку на семинар для сотрудников МВД и,до сих пор, помнил гостеприимство нашего народа. Мы говорили о семье, родителях, рассказывали смешные истории из нашего прошлого.
        Незаметно за разговорами мы въехали в Ангарск и остановились у деревянного домика на окраине города. Над крышей дома из трубы валил дым и разлетался в разные стороны от сильного ветра. Владимир вышел из машины, открыл калитку и постучал в дверь. Вскоре на пороге появился Алик с высоким и стройным молодым человеком в черном свитере грубой вязки. Увидев меня с инспектором ГАИ, они были удивлены, а капитан громко произнес:
        — Доктора ждали? Вот доставил Вам его живого и невредимого. Думаю, ангарчанам он еще понадобится!
        Все засмеялись, мы с братом тепло и крепко обнялись. Оказывается, Алик перепутал дату моего прибытия. Думал, что я приеду на следующий день, и пригласил своего друга, чтобы тот на своей машине встретил меня в аэропорту, так как сам будет работать.
        Мы вошли в дом, хозяйка избы по имени Валя быстро накрыла на стол, поставив блюда с холодцом, домашними солениями, дымящимися сибирскими пельменями и другими аппетитными угощениями. Инспектор отказался от застолья, так как находился на службе. Но, чтобы не обидеть хозяев, пригубил стопку водки и закусил соленым грибочком. В знак благодарности за помощь и внимание ко мне, я положил ему в пакет выпечку и восточные сладости, приготовленные нашей мамой, бутылку коньяка «Ширван». Мы крепко обнялись на прощание, я пообещал, что, как только устроюсь, сообщу ему свой адрес, но не знал, где его найти. Он громко засмеялся и сказал:
        — Меня, земляк, искать тебе не придется! Останови любую милицейскую машину и попроси связаться с капитаном Изаковым. Спросят, кто ищет, ответишь — Земляк!
        Владимир уехал, а мы продолжили вечер. Я узнал, что друга брата звали Эдик. Он преподавал математику студентам в городском вузе и уже много лет жил в Ангарске. Мы сидели за столом допоздна, рассказывая друг другу последние новости. Брат с другом подшучивали над моим гардеробом, не соответствующим суровым сибирским морозам. Потом начали общими усилиями экипировать меня к завтрашнему выходу из дома по поводу трудоустройства. Поздно ночью меня, уставшего после долгого переезда, уложили на тёплую русскую печь, и я уснул мертвецким сном под толстым овечьим тулупом.
        Рано утром, никого не потревожив, брат уехал на работу на служебном автобусе. Я проснулся поздно, быстро перекусив, отправился в городское управление здравоохранения на прием к его руководителю - Николаю Андреевичу Дудко. Он тепло встретил меня, мы обстоятельно побеседовали о специфике работы в местных условиях, и Николай Андреевич уговорил меня, помимо хирургии, взять ставку травматолога в городском травмпункте из-за нехватки специалиста. Я согласился и уже на следующий день вышел на работу, о чем сразу известил капитана Изакова. Он очень обрадовался и через пару дней появился у меня в кабинете, чтобы, по его выражению, «изучить обстановку». В дальнейшем Владимир часто заглядывал ко мне на работу или домой: звонил и со словами «Земляк, соскучился, поговорить надо!» мы договаривались о встрече.
        Руководитель здравоохранения города Николай Андреевич Дудко очень хорошо относился ко мне. По его распоряжению мне выделили из ведомственного фонда комнату в коммунальной квартире на первом этаже старого пятиэтажного дома в центре города. Две другие комнаты занимала медсестра станции скорой помощи со своей семьей: постоянно пьющим мужем — татарином, который работал слесарем в ЖЭКе, и двумя маленькими дочками. Подвал нашего дома жильцы приспособили под погреб, где хранили свои запасы овощей, собранных с дачных и огородных грядок, а также разнообразные соления и варенья. У каждой квартиры имелся ключ от погреба.
        Так как я жил один, то большую часть своего времени уделял работе: в месяц у меня получалось 15—16 суточных дежурств в городской больнице, плюс совместительство в травмпункте. Дома я появлялся редко, а когда удавалось отдохнуть, ко мне подруливал Володя, и мы сидели до поздней ночи. За холостяцким ужином и дальнейшим чаепитием делились новостями, рассказывали разные житейские истории, произошедшие с нами в жизни и на службе. Я консультировал и лечил всех его родных и друзей, а Владимир со своим окружением тоже заботился обо мне, стараясь помочь в бытовых вопросах. Он полностью взял «шефство» надо мной по продовольственному обеспечению. Периодически подгоняя к моему дому свою машину, разгружал в подвал мешки с различными сезонными овощами и фруктами, банки с солениями, вареньем, медом, деревенским молоком, творогом. Запасы в таком количестве при моем загруженном рабочем графике я не мог осилить один, поэтому раздавал соседям, которые, в свою очередь, угощали меня приготовленными из этих продуктов блюдами. Жильцы нашего дома меня боготворили, всегда готовы были прийти на помощь. При такой заботе и внимании окружающих я ни в чем не нуждался, чем Владимир был очень доволен.
        Правда, некоторые мои товарищи иногда злоупотребляли моей дружбой с капитаном, когда сталкивались с ним на городских дорогах, а он останавливал их за нарушения. Тогда мое имя звучало как магическое заклинание «Сим-Сим, откройся» из сказки «Али-Баба и сорок разбойников». Если кто-то упоминал о знакомстве или дружбе со мной, инспектор вел себя более снисходительно и обходился словесным порицанием, возвращал документы нарушителю,передавая мне привет. Я был очень недоволен поведением моих отдельных приятелей, всячески боролся с их недобросовестностью, стараясь, чтобы такого больше не повторилось.
        Так сложилось, что мой брат вскоре переехал на постоянное место жительства в Иркутск, и мы редко виделись. Единственным человеком, который помогал и поддерживал меня в городе, где количество бывших заключенных, как мне казалось, превышало число местных жителей, был Володя. Воспоминания о нашей дружбе я пронес через всю свою жизнь и благодарен судьбе за то, что свела меня с таким замечательным человеком!
        В памяти всплывает история, произошедшая в новогоднюю ночь, которая и по сей день вызывает улыбку.
        31 декабря 1980-го Олимпийского для страны года, у меня было ночное дежурство в городском травмпункте. К всеобщей радости ближе к полуночи пациентов поубавилось, и со своей компактной медицинской бригадой мы готовились встретить Новый год. Вдруг ночную тишину нарушил шум двигателей приближавшихся машин. Кабинет дежурного врача находился на первом этаже. Посмотрев в окно, я увидел подъезжающий грузовик ГАЗ-54 в сопровождении автомобиля инспектора Изакова. Остановившись, оба водителя вышли из машин. Активно жестикулируя и разговаривая на повышенных тонах, направились ко входу в травмпункт.
        Через минуту дверь моего кабинета открылась, на пороге появились провинившийся и блюститель порядка. Молодой человек лет двадцати пяти был возмущён происходившим, постоянно твердил, что ни в чем не виноват, и просил его отпустить. Инспектор, как неприступная крепость Баязет, оставался невозмутимым, успокаивая предполагаемого нарушителя, и предлагал без эмоций во всем разобраться.
        Протянув мне руку для приветствия, Владимир поздравил с наступающим праздником и попросил дать парню «светофор», чтобы он в него подул. «Светофором» капитан называл трубку-индикатор Мохова — Шинкаренко. Этот алкотестер представляет собой тонкую стеклянную трубочку, напоминающую пипетку без резинового наконечника. Внутри нее находится реагент в виде сухой набивки, чувствительный на пары этилового спирта. Когда выпивший человек дует в трубку, цвет реагента меняется в зависимости от степени опьянения: от желтого или оранжевого на зеленый. В 80-е годы прошлого века этот алкотестер был популярен для освидетельствования пьяных водителей и широко применялся как гаишниками, так и в медицинских учреждениях.
        Ответив на рукопожатие Владимира, я обратил внимание на то, что он находился в возбужденном состоянии с покрасневшим лицом и бегающими глазами. Но мое внимание переключилось на молодого мужчину, который обратился ко мне, пытаясь объяснить, что произошло:
        — Доктор, прошу Вас, вразумите товарища капитана. Я ни в чем не виноват! Ехал спокойно после разгрузки товара на базе, скорость не превышал. Откуда ни возьмись, как черт из табакерки, появился инспектор и остановил мою машину, начал принюхиваться, придрался, что будто я выпил, и забрал документы. Дома меня ждут жена и дети, я везу им подарки к празднику. Они уже беспокоятся, что меня до сих пор нет. До встречи Нового года осталось совсем мало времени, а я еще в пути!
        Я призвал всех успокоиться и предложил водителю (звали его Николай) подуть в трубку. Он начал старательно дуть, но цвет реагента не изменился. Я попросил повторить попытку. Николай раздул щеки, вены на шее набухли с обеих сторон, лицо побагровело от напряжения — цвет реагента остался прежним. Капитан, возмущаясь, выхватил у парня алкотестер и со словами: «Как ты дуешь? Меня не проведешь! Смотри, как надо делать!» - подул изо всех сил в трубку. Желтый цвет реагента мгновенно стал зеленым!
        Я с трудом сдержал смех, у водителя от удивления округлились глаза. Он смотрел то на меня, то на инспектора, не зная, что сказать.
        Обратившись к инспектору, я шутливо сказал:
        — Владимир молодец! Показал, как надо было дуть, и «включил» зеленый света «светофора».
        Капитан, извинившись, безропотно протянул водительское удостоверение Николаю и сказал:
        — Сейчас 23.30, до боя курантов ты успеешь домой! Не держи зла! Поздравь семью с Новым годом и от нас тоже!
        Тот кивнул головой:
        — Мне ехать — то всего 15 минут осталось до дома! — и радостно вылетел из кабинета.
        Я обнял Володю:
        — Земляк, давай 1981-й год встретим вместе! У нас в гипсовой комнате накрыт стол, а у меня припасено мамино арбузное варенье к чаю. Ты уже свою «норму» сегодня принял на грудь. Дай людям покоя на дорогах хотя бы в эту ночь.
        Он добродушно улыбнулся и ответил:
        — Ладно, земляк, пусть будет по-твоему!
        Медсестры засуетились,усадили нас за праздничный стол,и мы начали дружно провожать Старый год.

                05.02.2017 г.
                Zabil.