Не морочьте мне голову!

     У меня с алкоголем замечательные отношения: я его люблю. Но боюсь! Люблю, чтобы напиток был интересный и вкусный, - водка и пиво поэтому исключаются; люблю, чтоб не морщиться  сразу после употребления и не дышать, как бегемот. В общем, чтоб было вкусно и красиво. Поэтому пью вино.  А боюсь его я вот почему…

     Мы тогда уехали с мужем  на выходные в загородный дом, вечером посидели с друзьями за столом, было вино и шашлыки, а на ночь гости уехали в город. Утром я проснулась довольно рано, собрала себе завтрак из того, что осталось с вечера, и взгляд мой остановился на бутылке, в которой осталось немного, грамм сто – сто пятьдесят  недопитого вина, как раз моя «доза».

     «Наверное, вчера не заметили, иначе бы разлили», - подумала я и захотела его выпить. Но тут внутренний цензор некстати напомнил знаменитое: «С утра пьют либо аристократы, либо дегенераты»,  а я не причислила бы себя ни к той, ни к другой категории. Очень хотелось посчитать себя аристократкой, и я даже как-то внутренне приосанилась, но … мысленно обозрев себя со стороны, я поняла – аристократическое общество меня бы категорически отвергло. 

    «А вот французы и итальянцы не едят без вина вообще», продолжала я спорить с невидимым и хорошо известным мне стражем законности.
   «Да, но вряд ли они начинают квасить с самого утра», -  грамотно аргументировал мой внутренний контролёр.
    «Зато они едят мерзких и скользких устриц, улиток и лягушек» - совсем вне всякой, даже женской логики, ответила я, добавив:
   «Ну и кто здесь мне помешает?»   После чего взяла бутылку, и красиво, изящно, аристократически выпила оставшееся вино прямо из горла.

    Через несколько минут наступило так ценимое мною состояние, в котором  происходит легкий  «сдвиг по фазе» в мозгах,  приподнимается настроение,  возрастает склонность к авантюризму, душа выходит из берегов и хочется непременно  что-то делать: то ли подвиг совершить, то ли пристрелить кого-нибудь.
   Русская душа, - попробуй, разберись в её обширных закоулках!   В любом случае, оставаться в помещении было невозможно – душа не вмещалась, и я пошла в лес. Там у меня был любимый маршрут, начинавшийся с зарослей дикой смородины. Ягоды у неё были невыносимо кислые, а листья благоухали; я всегда останавливалась и нюхала их. Затем меня встречала любимая берёза – самая красивая в этом лесу; у неё был чистейший, белейший ствол, без единого изъяна, и  густая, роскошная крона. Наверное, она была местной королевой красоты, и я с ней часто обнималась.

    Вот с неё-то и началось…   Когда я вышла из-за поворота и увидела её,  у меня аж сердце ёкнуло, потому что она тоже меня увидела, встрепенулась и обрадовалась. Как собака, которая ждёт встречи со своим хозяином. Люди так не радуются:  искренне, невинно, по-детски, - только животные. Я подошла к ней, обняла с признательностью и благодарностью, покачалась вместе с ней. У этой берёзы было молодое, сильное тело, и нежная-нежная, снежно-белая кожа. Молодая листва источала непередаваемый аромат.     Запах майских берёз - это самый русский запах, так пахнет сама русская земля. От него трепещет сердце и возбуждается каждая клеточка тела, от него просто хочется жить…         Уходя, я с ней попрощалась вслух и даже помахала рукой.

    Дальше дорога раздваивалась и даже рас-траивалась, но я выбирала всегда самую левую: она была не сильно накатана, и шла вдоль небольших полян, на которых позднее появятся стожки сена;  потом дорога огибала болотце, заросшее осинами, ивами и черёмухами, и вскоре выныривала из леса на краю посёлка, откуда до моего дома было рукой подать. То есть получалась такая петля, путешествие по которой занимало не больше часа.
   Ступив на знакомую тропу, я неожиданно увидела под кронами берёз жёлтый цветок на длинном, тонком стебле. Он возник совершенно неожиданно перед глазами, как будто выпрыгнул из-под земли, и, что ещё страннее, его появление сопровождалось звуком! Звук был такой – «Донг»!   Я смотрела на него во все глаза и не могла отвести взгляда, потому что он был прекрасен и совершенен. Конечно, все цветы и красивы, и прекрасны, но этот был ещё как-то по-детски чист и беззащитен, его махровая, курчавая головка, высоко взметнувшись от земли, парила в  зелёном полумраке беспечно и беззаботно, как дитя.  Всё вокруг расплылось и потеряло чёткость, всё – кроме этого зачарованного цветка.  Вдруг снова раздался этот мелодичный звук, и ещё один цветок появился из ниоткуда, закачавшись на высоком стебле.

   - Донг!  Донг! Донг! – звучало снова и снова, и поляна постепенно заполнялась жёлтыми, похожими на махровые кувшинки, цветами. Я шла за ними, боясь даже дотронуться до них, боясь спугнуть эту неведомую, цвето-музыкальную сказку.
    Почему красота так действует на человека, что вызывает ощущения, схожие с  какой-то неведомой, сладостной болью?! У меня заныло сердце от невозможности вместить, запечатлеть и понять эту безграничную щедрость природы, такую мимолётную, доступную для всех, беззащитную...  Красота не сама по себе спасёт мир, - она вызывает в душе любовь, любовь ко всему живому, к Создателю, столь щедро и бескорыстно отдающему в мир всё самое совершенное и прекрасное, в этом миру стоившее бы больших денег. Красота вызывает любовь, а любовь обезоруживает.   
 
 Мне вспомнился рассказ одного работяги, экскаваторщика, не умевшего разговаривать без мата. Однажды он оказался в степи, до горизонта заполненной цветущими маками. Смотрел на алые маки, на высокое синее небо, на далёкий горизонт и плакал, как маленький ребёнок, как никогда не плакал в жизни. И не смог сорвать ни одного цветка, только гладил их по головам…
   А между тем, за редкими деревьями впереди, там, где было болотце, вдруг показался свет, что-то большое и белое. Я сделала ещё несколько шагов, вышла на поляну и оцепенела:  у берега  стоял (или лежал?) огромный белый светящийся  шар. Сколько прошло времени, - не знаю, пока я не разглядела, что это была яблоня шаровидной формы, вся сплошь покрытая цветом. Она тоже была не обыкновенная, а живая, потому что я поняла сразу  - она шла себе тихонько по бережку вдоль воды, а увидев меня, испуганно присела, затаив дыхание. И теперь смотрела на меня из-под своих цветущих ветвей чуть лукаво и настороженно, не зная, чего ждать.
 
 У меня опять сжалось сердце: я видела много яблонь, но такую – никогда. Её ветви, окутанные перламутровым сиянием, как туманом, опускались до самой земли, отчего у меня и было ощущение, что она присела.
   Наконец я решилась и медленно, чтобы не спугнуть, подошла к яблоне вплотную. Раскинув руки, я уткнулась лицом в белую пену её цветов, и замерла.  Через мгновение откуда-то изнутри на меня хлынул такой поток тепла, любви и густого аромата, что я уже не смогла сдержать слёз…
   С яблоней я прощалась также тепло и по-человечески, как и с берёзой,  и она тоже смотрела мне вослед.

   Выйдя из леса, я вновь остановилась в недоумении: ни моей деревни, ни озера на привычном месте не было; перед глазами расстилалась какая-то незнакомая и безличная даль, с незнакомыми перелесками, смазанная лёгкой дымкой. Хмель мгновенно выветрился из моей головы, я по-настоящему испугалась. Что делать в такой ситуации?! Сразу вспомнились рассказы моей бабушки, как леший иногда водит людей по лесу, возвращая на одно и то же место или заводит в невесть какую чащобу, пытаясь погубить христианскую душу. Поступать в таком случае надо решительно, не показывая страха этой нечисти.

   Боясь сделать даже шаг, я зажмурилась и громким, командным голосом произнесла:
- Эй вы, там! Домовые, лесовые, водяные, лешие! Не морочьте мне голову!
Для пущей убедительности я топнула ногой,  потрясла головой, намереваясь сбросить их чары, и открыла глаза. Дали прояснились, дымка исчезла; а оглядевшись, совсем в другой стороне, километрах в трёх, я увидела посёлок. Там же светился синим и край озера.

«Ничего себе погуляла» - подумала я и пошла по направлению к дому, где меня ждал последний сюрприз этого утра – часы. Они показывали уже далеко за полдень, тогда как я потратила на прогулку не более двух часов.
   Ни объяснить себе самой, ни рассказать кому-либо о произошедшем  я не могла, да и как, какими словами?

   Вечером мы с мужем уехали в город,  затем работа на неделю заняла все мои мысли.
К выходным воспоминания о волшебном путешествии вновь обострились, и я с нетерпением ждала возможности повторить его. В пятницу мы приехали в дом уже затемно, но на следующее утро я почти бегом бежала по знакомой дорожке.
    Вот смородина, вот поляна земляничная, вот уже поворот – и моя любимая берёза!
Берёза, как берёза, да – красивая, но – молчит…

    Опять бегом до развилки трёх дорог, и дальше – цветов нет, зелёная тишина, никто не звенит, не красуется…

    Через поляну, к заветному болотцу: вот яблоня! Цвет облетел, очарование пропало, на меня не смотрит. А главное – главное, что нижние ветки на полметра выше травы, и ни с какой стороны не опускаются до земли, как было тогда…

    Уже ни в чём не сомневаясь, я вышла из леса и без приключений добралась домой. Времени прошло чуть меньше часа, как обычно. Всё было, как обычно…