Современным миром движет страх

Те, кто отвлекаются от социалистического движения и рассматривают его «роковой ошибкой истории», допускают грубую ошибку, прежде всего, потому, что эти представления их вводят в глубокое заблуждение, заблуждение, которое именно само по самой своей сущности является роковым. И здесь люди со своими амбициями просто собственные ошибки приписывают истории, свое временное существование воспринимая вечным. В то время как истории до этих людей нет дела, и она впервые занимается человеком и идет своим путем, как и шла до этого. Но как поразителен фурий частного интереса! Ибо социалистическое движение разложило капитал (капиталистическое производство, переименовав его социалистическим) и тем предопределило все последующее развитие общества, которое обусловлено именно этим состоянием. Создав общественное производство, в конце концов, оно разбило это производство. В результате же полного разложения общественного производства в постсоветском пространстве, в конце концов, вся власть «перешла» к деньгам, а, следовательно, владельцам денег. Тем самым социализм убил дух созидания, свойственного капитализму, ту производительность труда, которая до этого была характерна капиталу и стремлению человека к его собственному благу. Здесь впервые обнаружилась тенденция развития индивидов, которое происходит против общества и стремится его разложить — превратное развитие человека в эру денег.  В это время капитализм на Западе процветал на технической основе и еще сохранял равновесия.

Не трудно понять, что здесь мы имеем дело с чисто индивидуальным взглядом на жизнь, взглядом, идущим от людей, освободившихся от общества, в котором точка зрения общества угасла вместе с распадом общественного производства. И в силу впервые вступили индивидуальные механизмы развития. Если земля или фабрика или заводы и предприятия попали в руки людей, значит им пришел уже конец. Они не нужны людям. А индивидууму много ли нужно, если его сознание исторически привязано к деньгам. О людях и тем более об обществе эти люди никогда не будет думать со своим стремлением к своему собственному благу. Ведь его собственное благо — это не то, что развивается в индивидуализации и через чего процветает и общество, а то, что как раз разрушается и обречено. С этого момента экономический человек деградирует. И политический человек следует за ним.

Экономическому развитию общества соответствовало экономическое осуществление человека. А в советском обществе общество каждого человека превратило просто в потребителя, иждивенца, отстранив его от функции производства и полностью предоставив его деньгам. Тем самым, в конце концов, система  его превратила в разрушителя. А это есть нечто иное, как люди, их суждения и представления, отделившиеся от общества и, тем не менее, ждущие свою судьбу от государства, ассоциирующегося с обществом. «Капиталист», «рабочий» были экономическими категориями, они — социальные фигуры, т. е. созидательными классами, и представления у них были классовыми.Они были вплетены в это общество. Здесь все определялось товарными отношениями, а деньги были всего лишь их всеобщим эквивалентом. Теперь все коренным образом переменилось. А это значит, что стоимость была заменена потребительной стоимостью.

Этот процесс с самого начала был пущен в самотек. И люди, вдруг ставшие «капиталистами», творили произвол, став владельцами денег. Каждый стал выживать или "обогащаться", как умеет. А государство всегда было государством богатых. И здесь оно не изменило этому своему историческому призванию.

В капиталистическом обществе деньги еще полностью не отделились от стоимости (производства, товаров), а человек от капитала, и если это отделение происходит сегодня в индивидуализации капитала, то в рамках социализации самого капитала, который в силу того и распадается — индивидуализируясь, то есть становясь "моим делом". В социалистическом движении, напротив, впервые от общественного капитала отделился человек и становится как владелец денег – чисто психологическая категория. Он вообще предоставлен себе, "самозанятый". И ему нет дела да других. Ибо в  обобществлении средств производства деньги, в капиталистическом обществе работавшие как экономические категорий, превращаются просто в потребительную стоимость в руках людей. И здесь человек при помощи денег просто отделился от общества и противостоит ему и стремится самоутвердится. Следовательно, деньги, находящиеся в руках людей и работающие только на них, здесь образуют и основу общества, а, следовательно, и делание денег.

Таким образом социалистическое движение всего лишь парализовало экономику и экономические отношения, унаследованные от капитализма, и тем разложило капиталистические производственные отношения. И куда же делась экономическая мощь России, Казахстана и других республик СССР?

Деньги, оказывавшиеся в руках людей, вначале только постепенно подтачивают основу советского общества и стремятся расстроить систему, основанную еще на общественном производстве. А когда же общественное производство распалось и расщепилось, оказавшись в руках людей, то мы оказались в пропасти. Это уже конец света!

Если же индивидуализация капитала преобладает над социальными формами, то и в развитие капитализма вносится хаос, и распад социальной формы усиливается. И здесь нет какого-то другого пути, по которому человечество могло бы спасти капитал и капиталистическую форму производства. Они уже были обречены историей социализмом и социализацией капитала. Ницше человека осмыслил просто как разрушителя. Он понял дух разрушения, который возник в эпоху распада монополистического капитала, но не понял его сущность. Все последующие философы Запада стояли на этой слепой позиции и отстаивали дух человека с точки зрения личности, полагая, что она — созидательная категория, в то время как в социалистическом движении становился дух разрешения. Даже Альбер Камю, больше всех интересовавшийся этим вопросом, не пошел дальше «бунтующего человека». И дух разрушения, охвативший всю Европу, каждого  в этой разлагающейся системе, до сих пор еще никем не понят, хотя уже никто не надеется, что современный мир можно сохранить и развивать его дальше. Еще с «Заката Европы» Шпенглера и рассуждений Дильтея в сознании Запада возник страх разрушения. Теперь он им просто полностью овладел за полным отсутствием будущего, скрытого, тем не менее, в человеке, в человеке, персонифицирующем деньги. А этого они никогда не увидят, не поймут, пока за духовной сущностью человека не обнаружат его общественную сущность и пока не поймут, что миром двигают общественные законы и что законы развития личности становятся как законы развития человеческого общества, только сложившись и созрев в процессе распада капиталистических законов. И личность должна быть раскрыта как  продукт истории, а не просто как индивидуум.

И если сейчас нам кажется, что капиталистические страны основаны на социальных формах капитала и это создает иллюзию их незыблемости, то это происходит потому, что мы не принимаем во внимание индивидуализацию капитала, развитие которой сейчас является основной тенденцией и в которой, следовательно, основную роль тоже играют деньги, все более становящиеся основой общества и там. У нас же эти деньги уже полностью образуют основу разрозненных людей, и это очевидная истина. И в силу этого обстоятельства наша система непосредственно зависит от этого положения денег, т. е. от людей, в карманах которых находятся эти деньги и где только они и работают как самовыражение личности, как их самореализация в их остром противостоянии с разлагающимся обществом изолированных людей.

Так что инфляция, на которую еще мало реагируют развитые страны в силу еще сохранения социальной формы капитала, у нас сотрясает всю общественную систему. Поэтому и делание денег у нас играет другую роль, чем на Западе. На Западе они просто не влияют на развитие производительных сил и на создание того объема потребительных стоимостей, который нужен для функционирования общества. И основная причина состоит в том, что развитие общества, основанное на техническом прогрессе, пока просто не нуждается в этих людях, которые отделились от капитала и создают «свое дело»: оно непосредственно основывается на умственных способностях, интеллектуальной деятельности лишь части населения, именно финансирование чего там является стратегической задачей.