Свекровь

Галя облокотилась двумя руками о стол, чтобы не упасть. Голова кружилась. мутило, слёзы капали сами собой, как хрустальные бусинки...
Мама умерла, мамочка.
Как же так?!
Больше всего на свете хотелось побыть одной. Но на кухню энергично "выкатилась" свекровь. Шумно загремела кастрюлями, хлопнула дверцей холодильника, ловко подставив табурет, "скакнула" одной ногой и подхватила с настенной полки нужную банку. Она была очень энергична в свои семьдесят, маленькая, крепкая, с короткой стрижкой, с каменными скулами и суровым, не готовым на улыбку лицом.
Галя пошатнулась, повернулась лицом к окну.
Свекровь, проходя мимо, чтобы взять рассыпанный на газете под окном сохнувший лук, бросила, как ни в чём ни бывало - А ты чегой-то?
Галя словно опомнившись, удивлённо взглянула на женщину, прошелестела еле слышно - У меня мама умерла, вы же знаете...
Свекровь подхватив пару головок сухого уже лука, поджала губы - Ну так и чего стоять-то, загружать себя надо, загружать!
И зашлёпав тапками без задников, демонстративно вышла из кухни.
Эхом отдалось в голове - загружать себя надо... Галя, конечно не надеялась на то, что в такой день свекровь бросится с утешениями к ней на шею. но где-то в глубине души всё же теплилась надежда на какие-то человеческие слова и поддержку.
Но нет. Свекровь состояла то ли из стали, то ли из железобетона, но явно не из  мягкого материала, под названием человеческая плоть.
Всё как-то пошло не так с самого начала.
Когда они с мужем переехали в его двушку, сыну было полгода. Галя по натуре считала себя человеком добрым, общительным и весёлым. В своём кругу она слыла замирителем - мирила друзей и подруг, и ей это безумно нравилось.
- Галка, ты у нас дипломат, не туда пошла учиться! - смеялись по-доброму знакомые.
Муж сразу предупредил Галю, что переехать к матери они, конечно, могут, но жить с ней будет достаточно тяжело. Слишком крутой норов. Но Галя была уверена в себе и готова к трудностям. Она знала, что хорошим отношением добьётся всего на свете!
Не тут-то было!
Свекровь сразу же заняла глухую оборону, сына она любила, внук был ей безразличен, а вот чужая девица вызывала дикое раздражение.
Свекровь сразу поставила дистанцию между собой и этой, понаехавшей, и условия, по которым отныне будет жить двести двадцать вторая квартира.
Для начала квартира была возведена в ранг коммуналки и поделена на два отдельных сектора - семья её сына и она сама. И раз в семье сына трое проживающих граждан, то и убирать они станут три дня через один. И неважно, что один из этих проживающих был грудной ребёнок, другой её родной и горячо любимый сын. Главное было выработать систему боевых действий. И пошло-поехало.
Сначала Галя добросовестно драила квартиру свекрови три через один, Но как бы чисто она не убирала, всегда слышала в свой адрес придирки - плохо, грязно, халтурно. При этом как-то свекровь обмолвилась, что тут такой линолеум, что как ни мой, все бесполезно. И надо перемывать не один раз.
Но умереть в постоянной уборке свекровиной квартиры, со шваброй и тряпкой в руках, Гале не хотелось.
В конце концов, желание блеснуть чистотой сошло на убыль, и она действительно стала халтурить. Нет, мыть мыла, но без оголтелого энтузиазма.
К тому же обострилась послеродовая депрессия, всё время занимал ребёнок, муж приезжал по вечерам, и она оставалась один на один с неприятелем на вражеской территории.
Нет, свекровь воевала не открыто, а портила жизнь из подтишка. Полы она перестала мыть вообще, объясняя это тем, что раз развели свинарник, то пусть сами и убирают.
Если мальчик спал, свекровь включала погромче телевизор, со сладострастным грохотом открывала и закрывала двери в свою комнату, демонстративно называла при сыне невестку презрительно "эта", а когда и кобыла, тетеря, фёкла.
Галя боялась её как огня, прислушивалась, прежде, чем выйти на кухню, не идёт ли туда свекровь и облегчённо вздыхала, когда та выходила по делам из дома. За это время Галя старалась переделать все свои дела и прошмыгнуть, как мышка в свою комнату.
Иногда они сталкивались на кухне, и Галя выслушивала длинный монолог, о том, как некоторые разгильдяйки, спят до обеда, а потом хозяйкам квартиры мешают жить спокойно.
Сначала Галя молча сносила обиды, потом старалась свести всё в шутку, но ежедневные моральные тычки и затрещины обозлили её, и она стала отвечать, иногда дерзко и с издёвкой.
Казалось, свекровь даже обрадовалась этому и азартно принялась подсовывать палки в колёса. Иногда это была кучка мусора на только что вымытом Галей полу, скопленная и высыпанная свекровью. Иногда  огромный хребет от селёдки, брошенный там, где ползал маленький ребёнок, иногда как бы нечаянно разбитая Галина любимая чашка. Месть была досадная и мелочная, но жизнь портила сильно. Галя превратилась в нервную, дёрганую особу, срывающуюся на ребёнке и муже. Спасало только лето, когда они уезжали на дачу на три месяца, и можно было вздохнуть полной грудью и забыть о существовании врага.
Но наступала осень, и всё повторялось снова - ярко и с выдумкой. Галя научилась у свекрови мелочности и со сладострастием начала тыкать ей не вымытой во время посудой или оставленной "химией" на полу ванны. Как-то раз грызня достигла своего апогея и  женщины чуть не подрались.
Муж, который держал политику нейтралитета, вовремя выскочил на кухню и предотвратил инцидент.
На семейном совете, втихаря от свекрови, решено было заняться ремонтом пустой, после смерти Галиной мамы, квартиры и переехать туда.
И потянулись дни, полные надежды на нормальную жизнь.
Перед Новым годом, в предпраздничных хлопотах, вражда немного поутихла, наступило негласное перемирие, решено было встретить праздник вместе за одним столом.
Галя варила картошку в мундире на салат, попутно выискивая в поваренной книге рецепт вкусного заливного. Увлекшись чтением, она не заметила, как вода в кастрюле закипела и вышла из берегов, прямо на плиту.  Свекровь зашипела, как обозлённый гусь, на что Галя весело ляпнула, что, дескать, вон, на вашей половине плиты тоже не стерильно. Плита тоже была поделена надвое, для удобства готовки.
Подняв нечаянно глаза на свекровь, Галя поразилась перемене, произошедшей со спокойной до селе женщиной. Глаза её выкатились из орбит, щёки загорелись пунцовыми пятнами, губы, наоборот, побелели, и она услышала - Да будь ты проклята!
Бросив прихватку, которую она держала в руках, на стол, свекровь пулей вылетела из кухни и захлопнула за собой дверь.
Галя стояла, словно поражённая громом! Из-за чего?! Из-за какой-то ерундовой плиты проклинать человека?! В голове не укладывалось... В Галиной семье не ругались и по более серьёзным поводам, а уж, чтобы вот так, походя, проклясть кого-то...
 
***

На следующий день Галина здоровая белая кошка ангорской породы, забилась в конвульсиях и умерла, не приходя в сознание. В январе они переехали в наспех отремонтированную комнату. Ремонт продолжился...