Дорога к Солнцу-11

Дорога к солнцу-11
глава 11.
Перекос нравственного восприятия

Что то нежное вошло в него, многие воспринимают как нечто субъективно личное, интимно сакральное; стоящее за гранью понятий человеческих возможностей. Спешу Вас разочаровать за подачу искренних чувств от своего имени непосредственного автора идеи в завершающей стадии длинного сюжета; тем самым уведомить роман перешагнул черту кульминационного периода своего осмысления. Не ведая того на сопряжении многих лет мы соавторами писали, творили не роман - СВОЮ МЕССУ СОТВОРЕНИЯ НОВОГО В НАШИХ СЕРДЦАХ, ЗАРОЖДАЛИ НОВЫЕ СВЕТЛЫЕ, ПОТОМУ ДОРОГИЕ  ПОМЫСЛЫ И В ДУШАХ. И если на мгновенье, на ойту стали душевно богаче и сердце стало вникать отражением всего существа в ритме частицей природы- Вы не потеряны, Вы в дороге, Вы в пути и если таких множество, Мы в пути. Это и есть возрождение СОВЕСТИ. Много грязи пыталось проникнуть в наше осмысленное, спонтанно хоризматическое шествие освоения нравственно заложенных зарядов природы, заключённого в нас. Много пошлости, злобы, цинизма пыталось измазать запачкать суть голубого наноса, нашептывая опытом применения ещё более грубые пожелания и действия. Время прошло, барьеры преодолены, устои нравственного моралитета выдержали проверку, духовно окрепли, осели, приобрели твёрдую позицию кунсткамерах ВРЕМЕНИ. Ваня твёрдо, с захода выверенной освоенной своей позиции смотрится в мир: в свой и в Наш. С которым надо считаться, находить рациональные зерна, не принимать, что не так; либо не по нему иногда отступать, притаив чувства в начинке. Многие не понимают ни его упрямости, ни его строптивости, ни его наклонностей, полагая по невежеству, что голубой. Конечно это не так, жизнь научила относиться равно ко всем проявлениям аскорбаций общества, навевая более ценные потребности в разновес дико ухоженной, неприглядно сидящей картине сотворения мира в головах нашего многострадального, вечно не там ищущего, великого по числу и значению заложенного заряда народа. Принимая простоту поведения общевыраженной тональности народных волн, сознавал- сам частица его внешнего оформления и она конечно ищет отражения в своём спектре. Оно может быть всяким, равнодушно невежественным, дико звериным, сострадательно милосердным, что обычно встречается в больших просторах залежало неосвоенной человеком земле. Эта болезнь больших пространств или же скученность большого количества людей, в которых проявляется все черты характеристик общественно заведенного порядка. Каково нравственное мерило в нём, таково отражение; по степени освоения можно су87дить о уровне цивилизации общества. Оно может в невежестве изгонять, запрещать, ставить с голову на ноги и наоборот свои понятия и ценности, которые внешне украшают его. Правители и новорейшн умело используют левое направление на пользу себе, наускивая волну, направление по своему усмотрению. Он же Ваня каким был таким и остался, не меняет своих позиций в первом, внутренне настроенном срезе тонкой материи заключённым выходом рождением совершенно нового тела другого образца. Оно непонятно, невиди мо, заключено в панцире множества лиц, образов; гибкое на лету и обычный земной человек путает эти обличья то с одним, то с другим нарицанием ошибочно примеряя грубость первозданного ощущения за последнюю инстанцию, которым наделила природа. Внешнее кажется, рисуется в образе кривого зеркала, примером персонажей Алиса в стране чудес и других атрибутик вещественных доказательств. Грубо отождествлённый мозг и невежество застойной души не требует своего выхода, её заполонило первое свойство жаждущего тела- матрицы. Она пристрастно требует жертв с позиции внешнего признака желудка. Природная строка физиологического тела довлеет над пристрастием тонкого чувства, отсюда прямые, грубые чувства, которые отражают природу поведения гораздо низшего существа. По этой причине разнополярного отношения этих двух антиподов гомо - сапиенс натуры вроде Вани не примечаются обществом, либо если чрезмерно жизнедеятельны преследуются основной массой, нареканием грубо построенной материи. Человек как часть материальной Вселенной есть частица его ответвления, разумная частица, хотя частью быть не может по признакам физического и механического движения. У себя же на Земле движется по временному пространству сотворения своего мира, по признакам чувствительного образца программы свойств предназначения заключённого в нём с рождения по признакам сотворения ДНК. У каждой особи своё ДНК И СВОЯ ПРЕДРАСПОЛОЖЕНОСТЬ К ТОМУ ИЛИ ДРУГОМУ В ДАЛЬНЕЙШЕМ. ПОТОМУ МЫ РАЗНЫЕ ПО ВСЕМ ПАРАМЕТРАМ И ХАРАКТЕРИСТИКАМ. По этой же причине отношение в нас разное; а значит МНОГОПОЛЯРНОЕ, не двух или разнополярное, именно многополярное во всех аспектах нишах и срезах полях действия. В одном полярном сообществе оно одно, в другом другое; можно назвать второе, что соответствует схеме субъективного отражения мира человеком. Причиной вытекающей из цепи несложных рассуждений заключается- МИР ПЕРВЫЙ ВНУТРЕНИЙ, ЧТО В СЕБЕ, В КАЖДОМ СООБРАЗУЕТСЯ С МИРОМ ВНЕШНИМ ВТОРЫМ ПО ЦЕЛЕСООБРАЗИЮ ИЗБИРАТЕЛЬНОСТИ ЗАКЛЮЧЁННОГО СВОЙСТВА ЛЮБОГО ЕСТЕСТВА / ЧЕЛОВЕКА/ - в первом насытить своё тело; - во втором подумать о окружающем нас мире. Как того учили родители и предрасположенность в фазе зарождения своей особенности88 дальнейшего существования особи с другой характеристикой природных свойств в разноликом МНОГОПОЛЯРНОМ ФОРМАТЕ всех времён и народов, участвуя во всех аспектах жизнедеятельности внутренних и внешних проявлений, всех видов природного естества. НЕ ТОЛЬКО КАК ПОЛАГАЕТЕ СЕБЯ – ЧЕЛОВЕКА, ИМЕННО ВСЕХ. Потому и многополярный формат, что нас много и мы разные по характеристикам суммарно составляющих единиц очеловечено разумного мыслящего обобщенного ЕДИНСТВА в своём свойстве предназначенной СПОСОБНОСТИ, КОТОРУЮ НАМ НАДЕЛИЛА ПРИРОДА ЕСТЕСТВА МИРА СВЕТА. С ОЧЕВИДНОСТЬЮ НЕВЕРОЯТНОГО ВСЁ, ЧТО ПРОИСХОДИТ В НАШИХ МОЗГАХ, ИМЕЕТ ПРЯМОЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ К НАШИМ ЧУВСТВАМ, РАССУДКУ И РАЗУМУ во всеобщем отражении картины мира. Доказательством тому мы в природе вещества скреплены, зависимы, предрасположены, предназначены, неразрывны, обусловлены и думать нечего - одно не существует без другого.  Первое единичное, без последущего; внутреннее без внешнего. И наоборот, внутреннее к внешнем; внешнее к сопричастности внутреннего в порывах общественного наполнения частью уже содержания. Только так не иначе, бежит поезд, будто жизнь под горочку; быстро утюжит землю, всё дальше от родных мест. Тело в трансе, мозги в кучу; одно на уме волною плещется картины прошлого. Призраками верстают знакомые места, события и он в них.
  Вот машиностроителный завод, в нём трудился не покладая рук, на стройке- каменщиком. У него был велосипед, купил его у Сани Леснова с Лесопарковой, у того ещё сестра такая красивая, полненькая похожая на Дарью, любовницу Мелехова из Тихого дона. Нравилась она ему своей неухоженной полнотой формами неприступного говения и было уже намеревался в отчаянье юношеского порыва приударить, да вовремя остановили; предупредили, уже занята за длинным Красновым с Первомайки. Не сладить с тем, не осилить, здоровенный, на голову выше, крепче и старше. Отошёл, усмирив свою плоть и фантазии воображаемого огня. Огонь же юношеского зрения сгорел в нём как то потихоньку стали пропадать нелепые в несуразности веснушки. Они остались, но не такие огромные, прилично глядящие в небеса и окружающий мир. Алефтина, за которой ухлёстывал с пятнадцати лет отвергла, не давала никаких признаков выхода чувству. Два года обхаживания привели к тому, что на конец-то понял сам, не любит; а так ухлёстывал, понятно за чем…  .  Внимательно как то раз, отрешённым всмотрелся на неё, поймал на мысли- не такая нужна, нет к ней прежних чувств. Да, они и не были, нарисовал себе с разгону! Нутро же давило, искало выхода не силовым же методом, слыхал у пацанов- лучше по согласию. В связи с этим вспоминал свою Тому, казалось не  они носились в лихорадке близости сожалений; их двойники. Стыдно89 стало перед своей совестью и ещё перед кем то .. . Странное ощущение с этих пор начало преследовать неоперившееся тело; оно жаждало мщения, любви и состраданий.
- К чему бы такое наклонение,-прислушивался в тревоге ощущая силы, происходящие внутри. Расту, понял мальчишка, всему своё время. В интернате горел другой страстью замеса детских фантазий с далью воображаемых дорогих сожалений, в примеси восторга необъятного движения колебаний преобразовывающих картинок мира света. Оно дорогое и странно чужое, будто не с ним происходило; с другим, глубоко спрятанным внутри тела. С ростом многое ушло, стало понятным; осело, бессмысленно переваривать, утратило остроту переживаний. 
- Мозги в кучу в рост вошло, мышцы пляшут  паяцом,- каламбурит он.
На первую полосу выступили внешними вешками другие признаки: вид, формы, внешний облик, походка, запахи, привлекательность образа, нежность, женственность, лёгкость, плотность, свобода естества, пластичность колыхания тела, красота его в движении и много, чем богат разнообразный мир живого естества. Правы церковники, азы плотских земных человеческих отношений, спасибо за истин непреложных страницы, не то не знали глядючи на чувственные расположения свойств природы заложенного вещества внутри нас-не знали. Что же теперь и повесть Белкина и Лев Толстой с отринутым божком да и другие тщательно исследованные программы раннего модернизма не заслуживают что ли своего пути в рассмотрении освоения чувственного ПРОСТРАНСТВА. Думали, верно пройдёт мизантропической липкости древнерусского болота с займа духовного ОБОРОТА. КАК НАПИШЕМ, МОЛ-ТАК И ПОЙДЁТ. А не попляшете ли в позе цирюльника сибирского в разинутом рте природного сотворения, что давно делают другие народы, не меняя десять заповедей, что ВЕРИЛ НАМ НАПОЛНЕННЫМ СОСУДОМ ПЛОТНИК Исайя сын Иосифа. Молите бога своего– С НЕГО НАЧАЛАСЬ АХИНЕЯ С НЕВЕЖЕСТВА ПРОДУМАННОГО ЖЕЛУДКА; ПЕРЕВЁРНУТОГО ОВЧИНОЙ ЧУВСТВЕНО-ПРИРОДНОГО ВОСПРИЯТИЯ.
  Разинув рот, стоял на перепутье трепещущим подростком, в сторону рисованные картинки малинового детства необузданных фантазий неоперившегося детства. Читателю близки верно прошлые истории описанного трепета в совокуплении душ и сердец моего поколения примером в образе Вани; никак без того, иначе будете полагать, бытовали будто примерами вымыслов пьес и кино образца Сергея Михалкова “Я шагаю по Москве”. Нет, конечно же нет, жизнь невообразимо богаче, насыщенней и красочней, чем условно взятое отдельное клише веяния нового ветра нашей эпохи. Была глубина, не только Москвы, но и глубинка провинциальной России. Там ветры веяли, пополняясь90 многими образчиками сотворения зарождением освоения чудес света своей особенностью в каждой части, закоулке общего поля Сожалений. Попса, модерн, пересилили буги-вуги, чарльстон и твист, перешагнули пространство и время, зависли в прошлом; мурочку побоку, степ     налету и еньку-еньку пролётом в небытие, хиппи и засилье советской эстрады заглушило необъятные просторы великой страны. Длинные ворота рубашек, с отложными лацканами, возврат строгого стиля в среднем и верхнем платье как нельзя лучше подходило к стилю и понятию выдержанного нрава поведения Вани. Во преки всему оно послужило свободе движений,подчёркивало природную пластичность, придало лоск, завершающему образу подростка. Семнадцатилетним, гордо шествовал железнодорожными путями, обетованной свободы, навёрстывая пробуждение ворохами поворот за поворотами надежд и ему видимых дорог. Молодые женщины, молодки и девчонки замирали, когда появлялся издали необычайно стройный ладный юноша, одетый с иголочки, в тщательно скромном необычным восхитительным убранстве, что поделаешь на лицо веяния государственного учреждения и призраками несформировавшегося, симпатичного по своему выражения лица в копне волнистых от природы, лёгких вьющихся на ветру светло-русых в оттенке дымки волос. В нём отражалось свечение ангела; оно привлекало светлостью наивной смеси незавершенного образа сошедшего божества. Они безотрывно  оборачивались в его сторону, провожали затаёнными взорами, будто мелькнувшую звезду. Юношу вело от их лиц, чрезмерным ореолом чувствительно выраженного внимания к нему. В раздвоенном прогаре прошлых передряг, каменного наполнении коробления чувств, с горечью противоречий вкрадывалось в сердце позднее раскаяние. Бросил Тому, Марину, позабыл Дашу и других, с которыми утратил отношения; проросшим нервам подобно тростником наивны волны нежности к ним. Дымки унесённого первого ветра познания волнуют разве в примеси призрака ДЕТСТВА, ходящего по старым местам. Его коробит, корежет от несвойственно непривычных чувств. Отчего вздыхает,   смотрит на небеса и внутрь себя, сожалея тоскует по-прежней привычной жизни в сожалении. Вздыхая сознаёт- вырос из штанов, скоро в армию; за поворотом поворот, ждут новые дороги.
- Зачем такое влечение, внимание внешне признательных чувствительных картинок, там в интернате было просто, наивно, дороже, чем глупое порхание отмашки необычно привлекательной птички. Для чего выпендрился, будто какая шлюха, в надежде поймать красивую канарейку. Неужели нельзя завоевать внутренним богатством ума и тонкостью чуткого сердца. Таким павлином проходил малый несколько лет по заснеженным местечкам сквозной станции, по сути дыры в залежалом великом пространстве родины, которую любил,91величал, обожал и изображал на своих картинах, полотнах. Простим и мы его за наивность особенной вариации видений всплеска необъятного мира света, его света. Падшим ангелом, всего лишь разочек схлестнулся малый с красавицей напротив, благо с ней легко сошёлся. Спонтанно случилось их близость, без умысла как говорят на улице, без булды. Мальчонка сосед, что жил повыше на горочке Кильмаков Лексей рекомендовал как то её; мол легка на подъём, без выпендрёжа, запросто даст за небольшую мзду и шептал, мол ей не впервой. Сломался парень блюсти свою чистоту и решать вопросы вечности бога; плотское, земное назрело, заиграло, не унять и что же в том зазорного, что естественно, не безобразно. Повествование ровно ложится на фабулу скипетром необходимости и вот они благодаря нехорошему антиподу:подлому, продажному, скользкому, вероломному, хитрому и продуманному подлюке, бывшему другу с детства, с которым в вечной соре сидят в его избе и созерцая смотрят испытуеще друг в друга. Он с вечно затаённым вопросом, господа и тоже неоднократным невежей в своих произведениях и события с фактами краснея краснеют в нелепости спроса. Она испытывающе искоса, нагло в упор насмешки глядится в него. Он опускает голову, стыд обуревает с ног до кончиков ушей; испугавшись нелепости постыдной несуразности просьбы, потным встаёт из-за стола, уходит с облегчением подальше от проявленной считает слабости. Разные отношения, с Томой было совсем по другому: радостно, спонтанно, легко с полётом ввысь, вперёд; здесь же сам напрашивается, не хорошо, не естественно. Липкое гадливое чувство смазало былое достоинство и было уже протянул ноги по обычаю пнуть с досады дверью отмеской по граблям происка хитрого соседа. Но на удивление разбитная бабёнка кричит вслед-мол струсил, пришёл бросил,поматросил. Все мол вы такие паразиты, своё берёте, а нам какого мытарься с пьяницей вечно и толку от него никакого.
- При чём тут Я; бабы видят пьяными совсем по другому, валят в кучу всех на кого можно валить. Изрядно пьяная, но еще ничего, в соку; в глазах блеск животного, жажда мщения и чистолюбия полные зрачки, тоже вроде него голодная- видно.
- Если бы не Лёха, поганец вмиг раструбит, можно и сжалится. Не старая ещё сама липнет, желает обжаться и другое, загадочно запрещенное обещают её уста; глазки закатывает в мольбе к верху, горячим блеском разрешают обнять трясущееся в дрожи тело. Сама тянет его руки к упругому жаркому телу и как то изворачивается постанывая, тянет на себя, приглашая прикоснутся к неухоженно жаждущему телу. Ну, что с ней поделаешь, не смог устоять против напора, гори синим пламенем, в Илети его звезда, бог простит ежели может. Дак, нет навряд ли, то дух торчком в головах наших сидит, плотские вопросы не его епархий компетенция, потому изгнал из садов своих, считает92 грешными прародителей рода людского: Адама да Еву, скабрезно листочком калины стучится в раздосадованной голове. Лешка выскользнул из избы ужом, прихватив бутылку водки со стола. Едва прихлопнула дверь зажатым роялем, вмиг оказались в объятиях, друг друга не оторвать. Да так крепко, что нечаянно стукнулись губами о зубы так и застыли в изумлении, рассмеявшись. Вот бог, а вот порог; человеческое в руках чувственных живых отношений. Она хочет крикнуть в боли нечайного укуса; он крепко держит в объятиях мёртвой хваткой, целует добычей взволнованную, трепыхающееся женщину.
- Что делает, может не надо; но по ослабевшему, мягкому телу понимает- она  не откажет. Постанывая крепче прижимается к нему, просит погодить, здесь неловко, мол пойдём в баню там сподобнее, никто не увидит. Вот о том и толкую всё тайное, встанет когда то явью, в том заключено кровообращение чувственно волнительного сознания,каждый судит о сём со своей колокольни. Мы сосуждением, бог в наших головах с сожалением, природе одной равно-плодитесь, размножайтесь. Стыда никакого, спонтанно по небу будто очутились в бане; тёплая ещё не остыла. В темноте и тайном шёпоте тряски пожеланий набросились, вцепились клещами в друг друга, не унять и рядом со свечкой боги не стояли. Одежды в стороны, в спешке матрац с предбанника бросили и никого не спрашивая дикими животными бросились в объятия. Кофе и булочки растворились во мгле весенней изморози, веет отступлением суровой зимы и примесью свершений. Мгновенье длилось пролётом целой жизни, ничего не стояло у них на пути, только тёплое дыхание, скрип  прогретых досок, запах серы, да потрескивание вездесущих сверчков напоминало– они на земле. Свершилось простое человеческое чудо, влечение полов, утоление  жажды земной способности возрождения жизни; нет надобности отождествлять плотское от согрешения. Кому согрешение в ореоле усечённого невежества; а кому дальше шагать в радостном упоении абриса своего отраженного освоения МИРА СВЕТА. ТАК ТО – ОТЦЫ МОИ, сиё происходит на земле; не в высотах обетованного блуда убаюкивающих створок суррогата восхитительных картинок, будто примеров опытных образцов нам людям как надо вести себя с этим чувством прилично. Абсурд небесного и земного сравнения несравним несовместим образом по причине нет и образа, лишь намоленная ипостась житейского блуда- согрешение. А как же будет рождаться живое : люди, заводы и параходы. ВАМ на затравку убаюкивающие створки из затворного суррогата Вашего восхитительного блуда, ползущего веками опытного образца. Мало Толстым было в своё время поддано жару в житейскую истину приме ром простых изречений совершенства отношений горения человеческого естества тела, чувств зарождающей сопричастности освоения его МИРА СВЕ93А, мало. Пришла очередь других заявителей прямого непреложного спора               
в вечном вопросе времён и народов;
- Что есть верное, главное, непреложно  истинное в наших отношениях к Миру Света. В отражении человека ложь где, истина где - трактуется СОЗНАНИЕМ НЕОБХОДИМОСТИ ВНУТРЕННЕЙ ПОТРЕБНОСТИ ОТРАЖЕНИЕМ СВОЕГО МИРА, НЕ МИРА СВЕТА ВСЕГО ЕСТЕСТВА ВСЕЛЕНОЙ. Откуда знать нам, что скрыто за скрытым поворотом других ВСЕЛЕНЫХ, ДРУГИХ МИРОВ СВЕТА - ОТКУДА!!! ЕСЛИ ДО СЕЙ ПОРЫ НЕВЕЖАМИ НЕ УЯСНИЛИ, ЧТО ПРОИСХОДИТ В ДУШАХ ЗАКЛЮЧЁННОГО ЕСТЕСТВА ПРИКРЫТЫМ ПОМЫСЛОМ      ПРОСТОГО ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОБРАЗЦА.
- Назрел вопрос, что главное в этом мире, в другом, в третьем и в множестве МИРОВ СВЕТА - ПРАВДА или ЛОЖЬ, или НЕПРЕЛОЖНЕЕ ВЕРХОВЕНСТВО ПРЕОБРАЗОВАНИЯ   ВСЕОБЪЕМЛЕЩЕГО МИРА СВЕТА. Его непреложно рациональная необходимость НАЧАЛОМ НАЧАЛ, не КОНЦОМ СВЕТА, ЧТО ПУГАЮТ ЦЕРКОВНИКИ, ПОГРУЖАЯ НАС В ТЕМНОТУ СВОИХ ОПРОКИНУТЫХ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ.
 Спору нет, верить надо, чтобы преобразовываться в познании совершенства мира света, с разницей Мы в нём любопытствующей частью Мироздания. Кто же будет этим заниматься, не комары же, что навязчиво жалят спину меж лопаток усилено намекая; утро нашло, пора закруглятся, пришло время заниматься кропотливо, необходимо нужным, в меру полезным трудом на благо светлого, построения социализма в освоении фазы коммунизма. Пришла усталость выплеснувшейся страсти, утро брезжит за оконцем, голова гудит с угара и с другого. Немного оклемавшись, прикрыв близкое понятное тело, чем бог послал, одевшись опрометью домой скорее, есть время поспать; четыре часа, петух не успел прокукарекать. Что в том плохого, каждый проходил эту школу жизни. Не оскуднеть бы, затем отголоском притихшей души, понять, что сотворил без помощи. Своей, не боговой или какой либо ещё посторонней, отписался не вспомнит, удобно в тайне, никто не увидал.
- Кого боится, мужа своего; дак тому всё равно с кем валандается та, лишь бы  пойло было. Пошли в обнимку, в другой раз, тесно прижавшись напротив через     улицу в избу, зашли; а там девочка на кровати сидит, играется с куклами, какая любовь, да страсть, разом улетело настроение. Во как! Девчонка оказывается её дочь с детдома взяла на побывку, с головой непорядок - менингит, ежу понятно припадки случается. Замыкает иногда, истуканом сидит неподвижной Мальвиной этакой, красивой навроде фарворовой китаяночки уставится, смотрит не отрываясь в одну точку часами; затем бьёт её припадок, из рта пеной вы ступает рвота - какая может быть любовь. Враз пришло наплывом страшная память содеянного с Надькой, младшей сестрой как мать непотребно ухаживала за ней вперемежку, то целуя, то избивая своё сотворение. Что это такое, какая сила заставляет творить жестокость, сеять зло; а дальше как жить с94 этим ей, ему, родным сестрам, братьям. Зло рождает зло; оно повторяется в каждом поколении, до тех пор пока не напитается своим возможностям сполна. Здесь та же картина, он же полагал у них только; но и у других в каждой позе, форме, виде встречаются схожие истории и в том наша особенная суть построения свободы благоустроенного сообщества. B том наша особенность, замешанного единства равнозначного милосердия внутри нравственности, протекающей в человеке и снаружи; обтекающей извне, грубым заполнением теории дутого социализма. Что отцы вспотели, разнозначная доктрина сотворения мира света не к лицу как раз кстати, не с потолка вроде; знать нашла подтверждение в практике частного определения, не укрылась от взора пытливого поиска феномена нашей соборной особенности.
 Вот Кожла - сола, по ней идут с братиком Аркашей, после кино, спускаются, не торопясь под горочку тоже с холма, переживая осмысливая увиденное. Тишина, мёртвые с косами стоят, с разницей белый солнечный день полный мира света тёплых лучей и василькового поля ласково звенящего в небо, ничего не предвещает необычного. Не одиножды хаживали всей командой: Зоя старшая, с Раей, Галей, замыкающими он с Аркашей. На этот раз одни ходили на сеанс Неуловимые мстители. Местные пацаны как всегда верховодили, строи ли картину, кто тут главный? Ваньку попросили перейти повыше, здесь занято. Не у себя в ж/д клубе, в гостях у колхозников; чего ерепенится, не хватало драки, пересел повыше ничего в тесноте, да не в обиде. Аркашка же заерепенился, посчитал зазорным подчиниться “хозяевам клуба”. Встретился со свои ми одноклассниками из седьмого класса, такими же бузутёрами хулиганами. Орлами налетели впятеромна сельчан хозяев, дали небольшую отмашку, довольными разгильдями уселись, будто хозяевами барами на мягких крёслах. Что то будет, прикинул Ванька и ему достанется как брату непослушного наглеца. Могут задеть его, избить на глазах несмышлёныша, если не заступится за него. Предстоит неравная схватка, не осилить их ему, Аркашка не в счёт; так хвастается, на деле знает, не мастак в драке, гонору бухты много, вскриков негодования, на практике не боец. Ему придётся оборонять себя, его и братьев Каплевых, которые увязались с ними.
 С горки бежала толпа пацанов, в руках цепи, ремни, колья и просто штакетины. Уж не по нашу ли душу несутся архаровцы, смекнул дрогнувшим сполохом Ваня, точно по нашу. Разом захотелось бросится врассыпную, но что скажут потом ребятня. Пересилив страх, смекнул, половина с них меньшаки мальчишками на колесе с жердочкою играются, значит не в счёт; двое, трое помладше его; но в теле и не трусы сразу видно. Насторожил центровой пацан: на голову почти выше, шире в плечах и главное, не трус. Но что то остановило к побегу, поняв сумеет останов95ить дикую разборку; слыхал сельские пацаны животные в драке, без правил улицы.
Ситуация непредвиденная, что делать; одно ясно, отступать нельзя. Повернувшись, остановились, молча стали ждать приближение толпы, тех обескуражило неожиданное поведение; казалось бы должны побежать, этого ожидали. Но Ваня твёрдо сказал, стоять отобьёмся; но на всякий случай приготовится ко всему. Глазами поискал хладнокровно подручные средства, ничего подходящего не обнаружил, не долбать же их огромными жердями, с которыми не развернёшься. Ножиком, что ли попугать пузатую молодёжь, не пойдёт, судачить начнут - трус! Пусть подерутся на один, кто кого до первой крови; это и предложил длинный лошара, встретив в лице Вани решительное упорство. Пацаны в количестве девятерых мальцов нерешительно остановились, боялись видно его; знали хороший драчун, замялись переминаясь с ноги на ногу. А, пацан то большой слегка трусоват, видал его нерешительный осторожный взгляд; не кинется на двоих, смекнув могут вмешаться братья Каплевы, тогда их перевес. Это прочитал в блеске судорожно блеснувших глаз. Пацан как то судорожно с криком бросился на брата и ударил обезьяной сверху по голове пару раз, отчего тот взвыл, шарахнулся в сторону и этим инцидент был исчерпан. Вдобавок ко всему Аркашка трусовато повернулся спиной и визжа свиньёй прокричал обидные скверные слова, после которых не захотелось заступаться за него и он махнув рукой дёрнул брата к себе и больше не подпускал того к нему держа руку на отлёте в которой была внушительная палка из сломанной ветки орешника. Посмотрел тот лошара в него, отступил, угрожая когда нибудь встретиться. Ну, что же встретиться, так встретиться-это другой разбор. Один на один нестрашно.
Вот пристанционный посёлок, также мирно шелестят своей кучерявой кроной высоченные сосны и шумят высоченными великанами исполины берёзы, гудки паровоза, блеяние чей-то козы, заблудившейся от стада, лай собаки на ветру.
Закрапал редкий дождик, подуло холодком и ранней сыростью осени.
Я убегаю от себя незримо, в ночь
светясь той яркою звездой, в ночь
кометой вспышки клина, в ночь
колодца отраженья мимо, в ночь
клочками робкими стихами, в ночь
в сомненьях голыми словами, в ночь
на вечность мира и любви, в ночь
на клавесина тайною Вселенной, в ночь
на смерть, на счастье, на любовь, в ночь
не подходи ко мне, ты опоздала, прочь
любовь заждалась и устала, в ночь
дождь льёт из тучи усталостью, в ночь
кораблик рвёт свой парус, в ночь
гром громыхает дали парус рвёт, в ночь
ветра сквозят веками славят землю, в ночь
звездой погаснет стаей птичьей, в ночь
кометой близкой чиркает полночный дождь
вербой набухшею черпает ковшиками дождь
водой холодною кромсает землю, дождь
любовь заждалася, набухли почки, в ночь
из бочки рвалися слова солёные, прочь
луною славится тропою плавится полночный дождь
тоскою оплавится веками славится любовь
не подходи туда у горизонта стылый льёт, 
полночный из тёмного ковша усталый дождь
лиловым берегом капелью стылою вчерашняя любовь
ещё не вечером вчера зима прошла, в ночь
звездой неугасимой льёт и чиркает кометой
полночный дождь, стихии, соль на щеках
тоскою тёмного ковшом полить набухшей вербою 
полночный дождь полил у горизонта кромкою
тропой расплавится звездой неугасимою славится,
за поворотом у развилки стеною льёт холодный дождь
он разделил нас и кораблик в бочке стонет, в дрожь
раскатом неба скинь и клавесин и синь
ультрамарина и сиего и зелень умбры и темперы
кометой брилиантовой радуги из миры, 
укрыл вчера на голову венец из лиры
колючий радужный погром во фраке красок
за горизонтом новый громыхает гром из радуг,
ночами плавятся стихами тёмной власти радости
раскатом неба, клавесина песни лиры сладости
на голову венком из стылой веридоновой тембры
за поворотом края искосок пятно сиены на подлог
от пены мены-мельпомены и шитой крыто  Шапито
промытой битой, ещё зари чуть розовеющие шрамы драмы
и тучами багровыми покрышками  прикрытыми заставою
дали под мышками испуга сапогами уносящими славою. 
А, небо сеет на Восток; а, Север дует на проток
и ночью ветры дуют стонут в срок, поток
и по утрам ветлою он уводит небосток
прян - прям; а, А Солнце греет водосток, скок
скок - поскок; а туча лижет горизонтов кромки, сток
и водосток, в востоке кровавая заря сверяет срок
вода кипит и  мчится на Запад и Восток, в срок.
А, время торжествует своё на паперти божествуя
на церкви дыбою, колоколов хранимые мелодии звонит
накатом неба клавесина из века в век слетающего клипа
землей, страдой, рекой и лодкой, дождями, на запад от Находки
владей, Валдай, владей Восток суть ниже речкою в исток
мать мати мачехе земле не мало дуру Дурру, зги
а, мыло селя ви, не мойте пудру зги, в ночи
Мы просыпаемся в полночь и кофе пить не прочь
а, солнцу ветру и мозгам ударом крышкою капкана
летим ударною волной и прыг на сцены голубою рампою
и рупор глоткою волной кричим в обоях скатерти
и Мирный Клавесин и миры звон храним
и он и он в душе прострелянный погром, Гаврошами
и Мы поэтами Веси исправно клавесин тесним
зарю зарюя Карлсоном тёмной крыше матерно 
поём во славу и нахрапом веры нет слёзуя капельно
капелью- кап- кап– кап– весною слёзно хряп 
дождям весенним накинув снасти, капелью дробной масти
руками трансовыми сласти на пакость людям на  кино
на совесть дыбу заодно- Мы лицезреем не своё
такое мерзкое лицо
оно- оно- оно- оно
                - веет патокой изжитого давно.

Виктор Перфилов 19.08.2017г.