Мезенские страсти

Борис Родоман
 
МЕЗЕНСКИЕ  СТРАСТИ
 
        Католический священник, который, подоткнув сутану, мчится на мотороллере, давно уже не удивляет наших искушённых кинозрителей, но русский поп с абалаковским рюкзаком – такого ещё не видел свет!
        Иерей Русской Древлеправославной (Старообрядческой) церкви отец Глоссолалий, и.о. доцента МОПИ Игорь Л. (автор учебника «Полезные ископаемые СССР») и журналист Мих. Иг-лов-Кладбищенский – одно и то же лицо!
        С тех пор, как эта сенсационная новость стала достоянием гласности, в нашей редакции не умолкают телефонные звонки.
        Вот оно, долгожданное интервью.
         – Святой отец, что заставило вас пойти на такое странное совместительство?
         – Любовь.  Многолетняя, трагическая, неразделённая любовь к… деньгам. А туристские походы нынче подорожали. Бензин, спирт, то, сё, опять же и леденцы, пососать охота.
         – Вы подрабатываете ещё где-нибудь?
         – Да, кое-где. В издательстве «Мысль», в Московском университете, в Институте экономики минерального сырья, на Московском радио и телевидении (оно послало меня на Мезень), ну, в разных там журналах и газетах. Опять же гастроли от общества «Знание», лекции в пионерлагерях, домах престарелых, в Звёздном городке космонавтов; не говоря уже о практических занятиях со студентками. Вот тут как-то защитил диссертацию в Институте географии, спасибо А.А. Минцу, не подвёл, приятель. Это ещё что? Приходится плакать на кладбищах, стоять в почётных караулах у гробов, вылетать в Ереван и Баку на поминки, изображать члена-корреспондента и петь на свадьбах, прислуживать в пивном баре, репетиторствовать.
        – Какое же из этих занятий вам больше всего по душе?
        – По телу, вы хотите сказать? Уроки школьницам. К сожалению, на них много не заработаешь.
        – Криминалист Пётр Силкин иного мнения. Ну, а почему вы избрали старообрядчество?
         – Да не я его, а оно избрало меня. Отец мой и дед были старообрядцами и меня крестили в своей церкви. Впрочем, я и в православной (патриаршей) крестился. Да у меня и в синагоге полно друзей; давай, говорят, Игоряшка, мы тебя обрежем, да вот девчонки из Родоманьей компании смеются: «Погоди, скоро вопрос отпадёт сам собой».   
        Отец Глоссолалий в миру – вполне современный мужчина. Он не носит кальсон летом, не стягивает гриву аптечной резинкой, каждое утро погружается в холодную ванну, а на лоне природы купается иногда в плавках. И всё было бы шито-крыто, если бы не странная манера разговора.
        Повторять каждую фразу от трёх до десяти раз – это ещё куда  ни шло. «Кумжа-кумжа!», «Коряжма!» и рассказы о хлебе, накрытом вонючей овчиной, первое время смешили походных спутниц Игоря, и они лезли на забор, чтобы предотвратить заворот кишок. Но когда к этим и к другим знакомым (порою слишком хорошо знакомым) словам русского языка добавились элементы языка коми, почерпнутые у косланской учительницы Зиночки, туристки затосковали. Особенно пугали их загадочные слова «кузя» и «пукся».
        Однажды под утро Иг-лов-Кладбищенский выскочил из палатки с воплем:
         – Поднимаю посох на игумена-безумена!!!
        Что ударило ему в голову? В другой раз, когда он, по обыкновению, погружался в хладные струи Мезени в костюме Адама, подсматривавшая девица заметила, что наш журналист осенил себя двуперстием. Наконец, он стал называть части девичьего тела какими-то странными терминами: выя, ланиты, перси, лоно. Девушка была шокирована: «Фу, какие пошлости!» и пожаловалась старшей сестре. За Игорем стали следить, чтобы вовремя сигнализировать майору Силкину. Следы привели на Рогожское кладбище.
        Так две комсомолки, 21-летняя сотрудница МГУ Ольга Л. (Ш) и её двоюродная сестра, 19-летняя студентка МВТУ Наташа С., узнали, что они спали в одной палатке с попом. Так вот зачем их так упорно везли триста спирто-километров на моторных лодках-зырянках в Кимжу – очаг старообрядчества на Архангельском Севере! Вот что означали все эти любования деревянными церквями, замаскированные модными разглагольствованиями о древнерусском искусстве! Прикинувшись журналистом, пройдоха-поп призывал местное население не ломать поклонные кресты и распятия и не жечь старинные книги, уже включённые в план заготовок топлива по Архангельской области. О, как здесь не хватало милиционера Силкина!
         – Не  заговаривайте нам зубьёв вашей Большой Пыссой, – сказали юные туристки, возмущённо вильнув слонами на техасах [джинсах]. Они имели в виду известное село в Удорском районе. Игорь никак не мог туда попасть из-за нелётной погоды. – Мы сами уже давно с усами, но своих сейчасных чюйвств вам колебать не дадим. Раз уж мы, не взирая на дикую заразницу в возрасте, договорились друг дружке тыкать, то и нечего нам рот затыкать.  В случае чего мы и на своём дилижансе допрём до Родомы. Поделим этта тушонку и сгущёнку – и пукся! Сбережём силёнки для ненаселёнки. А шастать по синагогам нам ещё в суздалях надоело. Чао!
        Так произошла Мезенская трагедия.
        Незадачливые туристки-рюкзачницы бежали от поповского засилья на Соловки, удрали от волков в лес. От Пети Силкина, служившего здесь ещё в 1934 г. в пионерской дружине «юных чекистов-СЛОНовцев», девушки слыхали, что на островах есть или скоро будет полная ненаселёнка, а дров для костров более чем достаточно. Как они были разочарованы! Шелест болоньи преследовал их на каждой лесной тропинке, а о ненавистных попах напоминал каждый камень. Не найдя ничего деревянного, что можно было бы уничтожить из антирелигиозных чюйвств (Петины пионеры хорошо поработали), обозлённые сёстры вернулись в Москву. Ольга Л. три дня грызла ногти, а на четвёртый день, закусив нижнюю губу, повесилась на цветных подтяжках своего мужа после неудачной попытки отравить газом себя и кузину. На её могиле воздвигли зашнурованный яровский рюкзак, набитый карельскими валунами. Их, обливаясь слезами, принесла Света  О.
        Хитренькая Наташа С. и тут вывернулась, она избежала смерти, но, лишившись кузининой опеки, запила от избытка свободы, в пьяном угаре подожгла одну из Ольгиных дач и подпалила геологическую бороду быстро утешившемуся вдовцу, которого без труда обольстила;  была исключена из МВТУ за разложение профдвижения, поступила в цыганский театр «Ромэн», а по совместительству выступала в цирке в качестве укротительницы. Её коронный номер назывался «Авакумбана, или Поцелуй утихающей страсти с Бенгальским тигром», с применением сорока пальцев. Вскоре измученный тигр околел; Игорь Л., и на его место попытался поступить по совместительству, но, несмотря на протекцию блестящего тигролога И.Б. Шишкина, был забракован по анкетным данным: за годы невинного флирта с провинциальными школьницами младших классов доцент-гастролёр разучился целоваться взасос и с применением пальцев.
        Огорчённый Игорь пригласил Наташу в пивной бар Дома Журналистов, но артистка не любила пива, она предупредила, что будет пить ром и виски. Игорь вспомнил, что его ещё не утвердили в звании доцента, притворился, что потерял журналистский билет и, как обычно, предложил девушке подождать до зарплаты. Какую из своих одиннадцати зарплат он имел в виду?
        Тем временем сотрудники Орловской экспедиции МГУ устроили засаду возле кассы на восемнадцатом этаже. Использовав в качестве подсадной утки Таню К., они поймали за рясу своего старшего инженера и попа-совместителя и начали выводить его на чистую воду. Сластолюбивый поп, оставив рясу в руках преследователей, спешно покинул Москву с одним толстым портфелем, в котором лежали: пачка сторублёвок – результат ликвидации семнадцати сберкнижек в Москве, Курске, Белгороде и Ереване; полный комплект журнала «Нива» за 1907 г.; цветные диапозитивы Мезенского похода, которых так и не увидели Наташа С. и Оля Л.; 23 грамма губной помады, сцелованной в лифте с одной армянки, сдававшей в тот день кандидатский минимум.
        Мошенник-доцент обосновался в Архангельске и, выдав себя за брата Муслима Магомаева, женился на тринадцатилетней капитанской дочке, выдавшей себя за восемнадцатилетнюю. В процессе бракосочетания и в ходе медового триместра или квартала рыжие близнецы Таня и Оля (170 см, 60 кг) многократно заменяли одна другую, а Игорь так и не понял, на ком он женился. Не хватало Родомана, который ещё на теплоходе «Коноша» при игре в жмурки научился различать сестёр, но держал в тайне свой ужасный и бесстыдный метод, надеясь продать его Игорю за право первой (да уж и далеко не первой) ночи.
        Получив в приданое шестикомнатный деревянный дом на ул. Выучейского, Игорь стал разводить картофель в условиях неглубокого залегания грунтовых вод и многолетне-вечной мерзлоты и вскоре так разбогател, что предложил на свои деньги реконструировать полузагородную трамвайную линию Маймакса – Соломбала с одним скромным условием: чтобы на воротах трампарка, у въезда на Лесную биржу, повесили его портрет. Нечего и говорить, что горсовет с достоинством отверг наглое предложение частника: пусть лучше трамваи сходят с рельсов. И они с них, таки-да, вскоре сошли окончательно. А картофель у Игоря конфисковали и сгноили в овощехранилище.
        Вступив в столь тягостный, фактически полигамный брак по расчёту, Игорёк остался верен своей прежней пассии, Наташе Н., заканчивавшей девятый класс в той же школе, где учились и веснушчатые капитанские отпрыски. По вечерам, когда в коттедже старого кэпа гас свет и голубоглазые рыжие куклы одновременно засыпали с учебниками в руках на своей квадратной (2 х 2 м) трёхспальной кроватке, неблагодарный зять заслуженного моряка бежал на недостроенную вокзальную площадь и там, за колючей проволокой, вкушал подлинное Большое Счастье, изготовленное по рецепту Пети Силкина, постоянно во всеуслышание заявлявшего, что не признаёт любви с девушками старше восемнадцати лет. Но, в отличие от майора Силкина, старший лейтенант запаса Игорь Л. был по-настоящему счастлив только раз в жизни. Теперь всё минувшее, даже церковно-цирковая карьера, казалось ему ошибкой, не стоящей воспоминаний.
        Но любовь – не картошка, не сало… не салочки на капитанском мостике. Чтобы не остыли жгучие чюйвства в груди Наташи Н., чтобы не улетучились ненароком вместе с её горячим дыханием, потребовались меховые бюстгальтеры и ожерелья из кашалотьих зубов, которые бывший доцент целыми тюками выписывал с острова Колгуева и с Холмогорской косторезной фабрики с помощью граждан Вылко и Хатанзейского. На Соломбальской толкучке пошли с молотка пенковые трубки старого лоцмана – по одной за каждый иностранный корабль, выведенный им из эстуария Мезени в нейтральные воды. Узнав об этом, старый кэп проткнул себя кортиком. Понимая, что на одной треске с картофельным пюре (7 коп. за порцию) не проживёшь (да и леденцов пососать охота), Иглов-Кладбищенский вступил в местную общину старообрядцев-беглопоповцев и стал её казначеем.
        Надо ли объяснять, чем закончилась очередная ревизия кассы, кто вёл следствие, пришивая к нему и Игаряшкиных девочек? Кто прилетел из Москвы распутывать это скользкое уголовное дело, слушавшееся при закрытых дверях? Кто ради правосудия пожертвовал походами выходного  дня?
        В ту суровую зиму тёплый морской воздух, обещанный Гретой Михайловой, не дошёл до места своего назначения, и в Центральной России свирепствовали морозы, «и был мраз велий», как сказал бы наш Игорь, большой славянофил и любитель нежных ланит и упругих персей. Лишившись тёплого соседа, т.е. руководителя юных туристов Пети Силкина, занятого командировкой в Архангельск, Наташа С., ночевавшая, как обычно, в снегу без палатки, замёрзла в ватном мешке под Наро-Фоминском на Подмосковном полюсе холода, открытом отважными метеорологами благодаря испорченным термометрам. В предсмертных грёзах Наташе явился Иг-лов-Кладбищенский в образе писчебумажного тигра Ши Эрханя, склеенного из писем Ольги Л., но с восьмиконечным православным крестом на шее. «Нихао», приветствовала его Наташа и пыталась шевельнуть хотя бы одним из двадцати замёрзших пальцев. «Цзайхой», печально хукнул тигр, намекая о встрече на небесах, слегка покраснел и, запев «Алеет Восток», растворился в Белом Безмолвии как даос из ревизионистского романа «Хунлоумын» («Сон в Красном Тереме»).
        Восток и впрямь заалел, как догадливая школьница из китайскоязычного интерната (каковой и была когда-то Наташа С., дочь глухонемых родителей), но девушки уже не было в живых.
        Географ  Игорь Л., в суете своих московских махинаций так и не успевший ознакомиться с новым учением Б.Б. Родомана о географической зональности, теперь на собственной шкуре понял, что такое зоны. Они созданы не для лобзаний!
        Таков ужасный мартиролог жертв религиозного фанатизма. Пусть знают распоясавшиеся церковники: свобода совести, гарантированная Советской Конституцией, не даёт им права растлевать молодёжь. Грозным предостережением звучат предсмертные слова Ольги из её последнего, 1713-го письма любимому мужу: «Между нами и такими «доцентами», как Игорь Л.,  – глубокая  пропасть, а Петя Силкин, несмотря на свои 45 лет, – настоящий мужчина и Человек с Большой Буквой».

7 сентября 1969 г.

Подготовлено для «Проза.ру» 21 августа 2017 г.


Приложение I

А Н Е К Д О Т Ы
ИЗ ПОХОДНОЙ ЖИЗНИ ОЛЬГИ Л. (Ш) (р. 1948),
жестоковыйной туристки-рюкзачницы,
записанные на реке Мезе`ни в августе 1969 г.

        1. Отправилась в поход с Б.Б. Родоманом и И.М. Любимовым, чтобы сохранить верность мужу и невинность своей кузины.
        2. Для сохранения вышеперечисленных ценностей не спала и следила за младшей сестрой.
        3. Отказалась повесить рюкзак на вьючную лошадь: "Вы везите, а я свои вещи понесу сама".
        4. Не хотела останавливаться и снимать рюкзак на привалах и запрещала это сестре до тех пор, пока обе были загнаны до полусмерти.
        5.Восхищалась легендарным туристом, который спит стоя, не снимая рюкзака.
        6. Насаждала культ майора милиции Силкина, четырежды счастливого в личной жизни. "Вы ничего не понимаете! Петя Силкин -- это Человек!".
        7. Не смотрела в окна самолёта и поезда, дремала в моторной лодке, не общалась с местным населением, но строчила по нескольку писем в день и в населённых местах интересовалась только почтой.
        8.Справедливо требуя сухого места в лодке, заявила: "У нас жизнь впереди, а вам, 38-летним, эти органы уже не понадобятся. Петя Силкин (45 лет) это понимал".
        9. В "трудные минуты" извлекала фотокарточку мужа и демонструативно ею любовалась, повернувшись спиной к коллективу.
       10. Пыталась вырастить на поповском лице Игоря Любимова такую же бороду, как у её мужа-геолога Л.

        8.IX.1969

        P.S.-2020. Столь горячо любимый муж эту Олю после рождения дочери покинул, а новый если и появился, то не раньше чем лет через 10 -- 15.

        Для "Проза.ру" 10 декабря 2020 г.


Приложение II

ЛЕСНАЯ ПРОПОВЕДЬ,
или
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ РАССУЖДЕНИЯ О ЛЮБВИ, БРАКЕ И СЕМЬЕ
на привалах при переходе междуречья
Великой излучины реки Мезени
(от Политовского стана до Политово)
18 августа 1969 г.

        1. Классическая романтическая половая любовь (чувство, влечение, желание) с преклонением перед объектом по происхождению и социальным функциям аналогична религиозному чувству и политическому культу: она помогает индивиду выполнить свою миссию при остром недостатке информации о биологической и социальной природе человека.
        2. Сила эмоции прямо пропорциональна разности между количествами информации – необходимым для желательной деятельности и имеющимся.
        3. Девственность – врождённое психическое заболевание, проявляющееся сразу же по достижении половой зрелости, склонное к переходу в социально опасную хроническую форму и подлежащее оперативному лечению – чем раньше, тем лучше.
        4. Тот, кто в любви отдаётся целиком, скорее лишится своего партнёра, чем тот, кто отдаётся не до конца или делит свои привязанности между несколькими лицами.
        5. Подавляющее большинство женатых мужчин встречается с другими женщинами во время многодневных отлучек.
        6. Мужчина, женившийся в молодости на своей ровеснице, как правило бросает жену, поднявшись на следующую ступень своей карьеры.
        7. 80% взрослых детей, проживающих совместно с родителями, немедленно умертвили бы своих дорогих предков, если бы могли сделать это тайно, безболезненно и безнаказанно.

        Записано в сентябре 1969 г.

        P.S.-2020.  Это сочинение наполовину устарело. Сегодня я не настаивал бы на п. 3 и 4. Цифру 80% для п. 7 мне внушила девушка, жившая в остром конфликте со своими родителями. Ныне я бы поставил число поменьше, например 50%.

        Для «Проза.ру» 10 декабря 2020 г.