Верблюд, крыжовник и навигатор

Рано утром у Сергеича на даче появился верблюд.
 
Павел Иннокентьевич увидел его, когда ходил за водой на колодец. Верблюд презрительно глядел на него из-за соседского забора, не выказывая никаких эмоций.
Сам Сергеич спокойно сидел на скамеечке перед участком, дымя сигареткой. Павел Иннокентьевич поставил полные ведра на землю и вопросительно кивнул в сторону пришельца.

– Да кто ж его знает? – невозмутимо пожал плечами Сергеич.  – Забрёл… Вчера не было, а сегодня – вон, взялся откуда-то… Теперь он мне тут повытопчет все. Я в этом году решил, наконец, крыжовник посадить – несколько кустов по случаю раздобыл, так вот на тебе – приперся…

Вытаптывать на заброшенном участке Сергеича было решительно нечего, но Павел Иннокентьевич из чувства солидарности покивал  – да, мол…

 – И чего будешь с ним делать? – задал он дежурный вопрос.

Сергеич опять пожал плечами.

 – Хрен его знает, – произнес он.  – Может, его цирк какой-нибудь потерял. Вот он и пошел сам по себе. Верблюды  – они ж сами дорогу прокладывают. Где притяжение больше, там и идут. Хоть через пустыню, хоть еще где…

Павел Иннокентьевич искренно удивился таким познаниям.

 – Слушай, а как он к тебе-то вошел?  – поинтересовался он.  – Через забор ему не перелезть, а калитка буквой П сделана… Не пролезть никак.

Сергеич задумался.

 – Значит, пролез все-таки, – предположил он.  – Или прыгнул. Верблюды  – они шустрые вообще-то… На них даже воевать можно.

Павел Иннокентьевич пробормотал что-то банальное и потащил ведра к себе. Однако вместо самовара уселся за компьютер и начал читать о верблюдах. К собственному удивлению, он довольно быстро нашел что-то про гравитацию: дескать, подпочвенные воды вырабатывают трением о грунт какие-то поля, которые меняют силу притяжения, а верблюды очень чувствительны к испаряющейся влаге… Однако осмысливать прочитанное ему не хотелось, а потому ноутбук был все-таки изгнан со стола шипящим самоваром.

Когда через пару часов к нему ввалился раскрасневшийся Сергеич, Павел Иннокентьевич даже не удивился.

 – Пропал! – выпалил тот.  – Исчез! Я его водой напоил  – всю бочку вылакал, мерзавец! И крыжовник мой обглодал, скотина… А потом я в сарае чего-то завозился, через полчаса выхожу – пусто. Забор на месте, калитка на щеколде… Блин, продать его надо было побыстрее!

Павел Иннокентьевич проследовал вслед за Сергеичем на соседний участок. Следы вредного верблюда были повсюду, но это только усиливало комизм ситуации. Сергеич вновь полез за сигаретой и плюхнулся на скамейку.

 – Хорошо, что хоть ты его видел!  – буркнул он. – А то ведь скажешь кому, так решат, что напился снова… Вот же тварь горбатая! Ну, не улетел же он!

Павел Иннокентьевич уселся рядом.

 – Что ты про гравитацию-то говорил?  – спросил он, чтобы прервать молчание.

 – Про что? – не понял Сергеич.  – Притяжение, что ли? А по телеку случайно услышал. Они каким-то образом через пустыню короткую дорогу находят. Как навигаторы. Только идут там, где сильнее притягивает. Или слабее, наоборот – я не понял.

– А почему такая дорога самая короткая? – поинтересовался Павел Иннокентьевич.

– Да я не дослушал, – отмахнулся Сергеич. – И, вообще, не верю я этим болтунам – за деньги чего хошь тебе наплетут.

Павел Иннокентьевич хотел что-то спросить, но тут где-то за соседним домом раздался треск. А еще через несколько секунд за забором вновь показался знакомый силуэт. Сергеич и Павел Иннокентьевич выскочили на улицу и поспешили к калитке. Верблюд, не обращая на остолбеневших дачников никакого внимания, опять добрался до остатков крыжовника и стал тыкаться в них мордой.

– А чегой-то у него такое? – выговорил, наконец, Сергеич.

Павел Иннокентьевич завороженно смотрел на пришельца. Тот был навьючен двумя здоровенными кожаными сундуками, каким-то хитрым образом закрепленными по бокам роскошного седла, покрывающего собой оба горба. В седле никого не было.

– Надо к нему лестницу приставить! – пробормотал Сергеич. – Ща, схожу.

Как будто услышав сказанное, здоровенный верблюд неожиданно сложился, как домкрат, и улегся прямо на какие-то посадки, вытянув морду далеко вперед.

– Пошли! – решил Сергеич.

Павел Иннокентьевич послушно последовал за ним. Верблюд не обращал на них никакого внимания. Осторожными движениями Сергеич расстегнул широкий ремень, стягивавший один из сундуков, и приоткрыл крышку.

Павел Иннокентьевич был дипломированным инженером, а потому не представлял, как отличить золото от медяшек. Но тут на него пахнуло чем-то заведомо настоящим, неподдельным. Именно так должен был выглядеть клад, завещанный аббатом Фариа Эдмону Дантесу. Золотые монеты с красным отблеском лежали поверх массивных слитков, а груда сверкающих кристаллов переливалась на солнце так, как не умели даже дорогущие хрустальные люстры в районном гипермаркете.

Сергеич тихо выматерился и отпустил крышку…

– Чего с этим делать-то? – пробормотал он. – А если за ним придут сейчас?

– А если и не придут, что тогда? – заметил Павел Иннокентьевич. – Куда ты это потащишь-то? Если бы тут деньги нормальные лежали, тогда другое дело. А с этим живо на хвост сядут.

– Перетащим в сарай! – предложил Сергеич. – Если этот горбатый опять исчезнет, потом локти кусать будем… А после я племяннику звякну – он недвижимостью торгует, придумает чего-нибудь…

– Тогда давай отцепим эти сундуки, – предложил Павел Иннокентьевич.  – Если начнем горстями перетаскивать, то он точно удерет…

Сергеич решительно кивнул. Вдвоем они начали, было, медленно освобождать верблюда от ценной ноши. Но когда толстенные веревки стали, казалось бы, ослабевать, скотина опять зашевелилась. Неуклюжее создание почти мгновенно вернулось в стоячее положение, наподдав Павла Иннокентьевича одним из сундуков. Худенький Сергеич успел отскочить, а полноватый Павел Иннокентьевич неловко упал в кусты.

Верблюд встряхнулся и вдруг, угрожающе нагнувшись, с неожиданной резвостью бросился бежать. Забежав за дом, он опять исчез.

Сергеич помог Павлу Иннокентьевичу встать на ноги. Не сговариваясь, они вернулись в дом к Павлу Иннокентьевичу, снова раскочегарили самовар и уселись за стол, тупо уставившись на стаканы с чаем.
 
Павел Иннокентьевич первым нарушил молчание.

– Почему верблюд не может заблудиться в пустыне? – проговорил он вслух. – Потому, что знает короткую дорогу… А уж как он ее находит – дело десятое.

– По притяжению, – упрямо повторил Сергеич. – Так болтун в телеящике сказал.

– Пусть так, – не стал спорить Павел Иннокентьевич. – Ему только нужно направление верное задать – в Бухару или в Багдад какой-нибудь. А траекторию он сам прокладывает. И караванщик ему не мешает: понимает, что лучше не спорить.

– Где слабее притягивает, там и идет! – снова вставил Сергеич. – Потому что груз становится легче, когда притяжение меньше.

– Ну да, ну да, – рассеянно кивнул Павел Иннокентьевич. – И все-таки, а куда же он исчезает?

– Слушай, а может быть, это не верблюд, а инопланетянин какой-нибудь? – предположил Сергеич. – Из параллельного мира? Тогда все понятно: пришел – ушел. Только вот почему он именно сюда уже второй раз притащился?

– За твоим крыжовником, наверное, – усмехнулся Павел Иннокентьевич. – Кто-то в его навигаторе «точку по интересам» нанес. Ты давно эти кусты посадил?

– Да только вчера, – отмахнулся Сергеич. – Мужика какого-то с рынка до станции подвез, а тот мне саженцы вместо денег втюхал. Ну, я и взял у него три штучки: его на рынке ни у кого больше не было… Правда, еще не факт, что они плодоносить летом будут…

– Жаль, что мало взял,– усмехнулся Павел Иннокентьевич. – Этот горбатый всё уже обглодал – значит, больше не появится… Может быть, ему витамин какой-то особенный нужен был, какого в другом месте нет. Откуда в пустыне крыжовнику взяться?

Сергеич отнесся к информации вполне серьезно.

 – У нас его и не выращивает больше никто, – заметил он. – У всех газоны стриженые, да водоемы пластмассовые…

– И он предпочел отдать тебе саженцы вместо денег, – бормотал Павел Иннокентьевич, думая о чем-то своем. – Говоришь, сказал, что денег нет? А ведь от рынка до станции километр от силы – какие там деньги-то? Стольник, не больше… Что ж он – без копейки в кармане, что ли? Или просто спер эти саженцы у кого-то?

Сергеич замотал головой.

– Нет, не похоже, – возразил он. – Культурный такой, в очках и с этим, ноутбуком в руках: всё спасибо говорил, извинялся и по клавишам тыкал… Да я с такого блаженного и не взял бы ничего. Делов-то на пару минут было. А крыжовник – дело другое: пусть природа растет…

– Слушай, а это точно крыжовник? – усомнился Павел Иннокентьевич. – Я-то ничего в этих кустарниках не понимаю…

– Да, вроде бы, – пожал плечами Сергеич. – Мне-то все равно, честно говоря – растет, ну и ладно… Я давно чего-нибудь посадить хотел.

За дверью раздался шум, и на террасу ввалился пузатый полицейский. Буркнув какое-то дежурное приветствие, он тупо уставился на дачников.

– Что тут у вас происходит? – коротко поинтересовался пузатый. – Поступил сигнал! Чье животное, и на каком основании?

Следующие полчаса Павел Иннокентьевич и Сергеич водили пузатого по участку, показывая следы и обглоданные кустики. Про сундуки с бриллиантами они дружно умолчали. Пузатый ничего не понимал, и оттого злился всё сильнее. Неизвестно, чем бы завершилось «расследование», если бы за домом вдруг не раздался уже знакомый треск.

Корабль пустыни степенно проследовал до остатков крыжовника и разочарованно ткнулся физиономией в недоеденные кустики. Пузатый ошалело смотрел на него, не двигаясь с места. А Павел Иннокентьевич и Сергеич молча переглянулись.

Вместо сундуков на верблюда были погружены серые деревянные ящики с устрашающими значками-молниями, а также надписями типа «Не вскрывать!» и «Осторожно!». Камуфляжная ткань взамен восточных ковров также говорила о том, что верблюд прошел полную перезагрузку. Бриллианты исчезли – в этом можно было не сомневаться.

Пузатый тихо выругался и, озираясь по сторонам, осторожно потянулся за рацией. Верблюд доел остатки кустарника и задумчиво огляделся. Затем, обнаружив на углу дома бак с дождевой водой, неторопливо направился к нему.

– Как на бензоколонку приходит! – пробормотал Сергеич. – А платить за тебя кто будет?

– Вы, это, извините, – раздался чей-то голос из-за забора сзади. – Ошибка вышла.

Все трое резко обернулись. Сергеич присвистнул.

– Слушай, так это твой верблюд, значит? – обрадовался он. – А чего это у тебя за кустарник такой, что он его жрать повадился?

– Вы извините, – еще раз повторил очкарик, осторожно входя в калитку и перемещаясь к верблюду. – Программисты напахали. Это обыкновенный крыжовник, честное слово. Я вам привез огромную вязанку – там, за домом… Извините!

Полицейский обрел голос.

– Документы! – потребовал он. – И на животное тоже!

Верблюд, вытащив голову из опустевшего бака, недовольно заворчал. Затем неожиданно сложился пополам и опустился на землю. Очкарик быстро взобрался на него.

– Стоять! – рявкнул пузатый.

Но верблюд уже поднялся на ноги. Презрительно окинув взглядом всех присутствующих, он неторопливо пошел вокруг дома.

– Сейчас исчезнет, – проговорил Павел Иннокентьевич. – Теперь, похоже, навсегда…

Полицейский, пытаясь что-то крикнуть в рацию, бросился за верблюдом… Сергеич и Павел Иннокентьевич не двинулись с места. А еще через минуту раскрасневшийся пузатый медленно появился уже с другой стороны дома.

– Это как? – бормотал он. – Это куда? Они просто свалили – и всё! Только моргнул – и всё. Не поверит никто… Майор меня за пьянку вышибет – он давно под меня копает…

– Не вышибет! – успокоил его Павел Иннокентьевич. – Ведь ничего же не было!
Сигнал не подтвердился: ну, откуда тут взяться верблюду? Мы – свидетели.

Сергеич кивнул.

– Ничего не было! – подтвердил он. – А крыжовник я на рынке вчера купил – вон, целая вязанка валяется. Сегодня-завтра посажу – вообще никаких следов не останется.

Пузатый мотал головой и ничего не говорил.

– Чаю хотите? – предложил Павел Иннокентьевич. – Сейчас свежий самоварчик поставлю. У меня варенье и баранки сдобные…

– Мне б чего другого! – виновато выдавил пузатый. – Стыдно, но руки трясутся до сих пор.

Сергеич понимающе кивнул и через несколько минут принес классический граненый стакан с мутноватой жидкостью и огромный соленый огурец. Проглотив одним глотком самогон, пузатый быстро схрумкал огурец и немножко повеселел.

– Спасибо, мужики – полегчало, – признался он. – Чай с вареньем уж не буду – у меня еще несколько объектов на посещении… Ну, ежели чего – сообщайте сразу мне: я теперь буду готов ко всему.

Убедившись, что страж порядка отбыл, Павел Иннокентьевич решительно потянул Сергеича за рукав.

– Пошли, – уверенно сказал он. – Самоварчик поставим и вообще…

Сергеич с интересом посмотрел на своего соседа.

– Ты чего-то понял, да? – поинтересовался он.

Павел Иннокентьевич кивнул, но ничего не ответил. Войдя на террасу, он поднял, было, остывший самовар, но тут же поставил его на место, и шумно выдохнул.

– Йес! – ткнул он пальцем в сахарницу. – Смотри!!!

Возле сахарницы на клеенке сверкали две маленькие звездочки – красная и синяя. Не нужно было обладать познаниями героев Дюма, чтобы понять: это - не стекляшки…

– Из того сундука! – пробормотал Сергеич.

– Расплатился! – пояснил Павел Иннокентьевич. – За беспокойство и за молчание. Я сразу обратил внимание, что он появился со стороны моего дома. Просто не стал нашему шерифу об этом сообщать, а то бедняга совсем бы голову потерял.

– Не тяни! – потребовал Сергеич. – Ты догадался, да?

– Наверное, – не стал спорить Павел Иннокентьевич. – Меня, вообще-то, всегда интересовало, как верблюды быстро через пески маршрут прокладывают. Была одна смешная версия, но я с ней и не высовывался. А когда этого увидел, так сразу всё складываться стало… Ну, в общем, я подумал: что, если существуют такие верблюды, которые умеют ходить не только через пространство, а и через время?

Сергеич непонимающе уставился на него.

– Я просто размышляю, – пояснил Павел Иннокентьевич. – Что, если у кого-то есть верблюд, который умеет прокладывать путь не только за двести километров, но и, скажем, за двести лет? Или за тысячу? Ведь пространство и время, вообще говоря, это почти что одно и то же. Просто мы чего-то не умеем делать. А верблюд – умеет. Кстати, может быть, что и обычный верблюд в пустыне-то никаких коротких путей не ищет, а просто делает так, что как бы сквозь время перешагивает. Вот всем и кажется, что он короткий путь находит.

Сергеич ничего не говорил, пытаясь понять услышанное.

– Так он чего – из прошлого, что ли, приперся? – недоверчиво спросил он. – А зачем?

– А затем, что он, например, удрал от караванщика, – пожал плечами Павел Иннокентьевич. – Ведь ему-то все равно, куда идти: это караванщик задает направление. Как он это делает – не знаю: у него с верблюдом полное взаимопонимание должно быть.

– И этот очкарик и есть караванщик – так, что ли? – догадался Сергеич.

– Ну да, – кивнул Павел Иннокентьевич. – То ли хакер, то ли караванщик, то ли биоинженер – не в названии дело. Короче, мужик научился задавать верблюду нужный вектор во времени и пространстве, после чего решил устроить выгодный товарообмен. Скажем, нам из прошлого тысячелетия поставляют алмазы из Южной Африки, а мы им туда… Что бы им такое предложить?

– Оружие, естественно, – подхватил мысль Сергеич. – Сотня «калашей» с патронами – и можешь никого не бояться! А если чего покрепче и побольше, то…

Сергеич осекся на полуслове.

– Именно это мы с тобой и видели! – подтвердил Павел Иннокентьевич. – Верблюд доставил по адресу драгоценности, а взамен потащил древним дикарям какие-то современные игрушки с армейского склада. Ну, а у тебя он оказался просто потому, что у очкарика действительно засбоила программа… Верблюд не прибыл в пункт назначения, и тому пришлось судорожно искать способ отыскать его в пространстве-времени. Ну, и придумал первое, что в башку пришло – ввел в программу код крыжовника, который продавался на рынке у бабуси. А поскольку сам он ненашенский, то выследил подходящего дачника, то есть тебя, и, как бы, случайно подсунул вместо денег несколько кустов: сажай, мол! Ну, ты и посадил. И всё сработало. Ладно, теперь можно спокойно чаю попить – сюда он точно больше не заявится. Кстати, тебе какая стекляшка больше нравится: красная или синяя? Выбирай!

Павел Иннокентьевич поднял самовар и спустился с крыльца.