Осколки памяти. Чайхана...

                ЧАЙХАНА.

    «Икарус» надсадно гудел, мотор перегрелся, грозя расплавиться, вода закипела, едва по киргизской земле проехали пару десятков километров.

    – А что б тебя… Вот ведь пекло, а…

    Уставший водитель еле успел свернуть на бровку невдалеке от чайханы местной. Обернулся в салон.

    – Перегрев. Можете размяться. Да и кафешка неплохая.

    Тихо ворча, люди нехотя разлепили сморённые духотой и жарой глаза, выволокли отяжелевшие и онемевшие тела на оглушительной азиатское пекло – конец июля. Размявшись, поплелись к павильону, образовав очередь.

    – Холодненького бы чего-нибудь… И пожевать. Не отравимся, уважаемый?

    Ошалевший от неожиданного наплыва клиентов узбек, что-то нервно крикнув в чрево здания кому-то их своих, кинулся к холодильнику, стал метать на прилавок скудный ассортимент: беляши, баурсаки* не первой свежести, ведёрко подозрительного салата и… несколько бутылок айрана**.

    – Всё своё. Не переживайте. Свежее…

    Марина усмехнулась криво, окинула всезнающими глазами витрину и замурзанный прилавок, покосилась на грязные столы.

    Уловив её острый интерес, подошёл парень-узбек, сын продавца, видимо.

    – Может, горячего?.. Манты принесу из дома.

    – Лети стрелой! И подними всех – тащите всё, что можно быстро съесть!

    Окинув нахальным зелёным взором красавца, прищурилась.

    – Скоро ещё три автобуса пройдут – озолотитесь. Я их приторможу, – бросив взгляд за плечо, вскинула бровь. – Можно туда?..

    Оглянувшись, парень опешил, подумал, покраснел и, кивнув, сделал приглашающий жест в сторону открытого павильона над речушкой, сейчас практически пересохшей. Там за достарханом на воздухе пили чай аксакалы***.

    Подведя девушку, что-то тихо и виновато сказал старикам, те, зыркнув на русскую нахалку, снисходительно кивнули, уступив просьбе. Только тогда метнулся птицей домой за товаром.

    – Здравствуйте, уважаемые. Разрешите с вами посидеть и выпить вашего чудесного чая.

    Поклонившись уважительно, гостья скромно опустилась на колени, устроилась на краешке тёплого деревянного помоста. Села на пятки, старательно поправила платье из батиста, закрыв колени и бёдра. Едва успокоилась, ей тут же подали пиалу с чаем, предложили молоко. Когда с пиететом пригубила и благодарно приложила руку к сердцу, заулыбались.

    – Вкусно. Люблю наш чай – такого в Москве нет. Скучаю…

    Заговорили, засыпали вопросами, предлагая то баурсак, то кусковой сахар, то абрикосы.

    – Давно из дома, дочка? Москва нравится? Как родители? Где живут?..

    Обычный разговор азиатов.

    Пока отвечала, скромно потупив взор, заметила под подветренной стенкой павильона старика – спал сном младенца. Вскинула бровь вопросительно.

    – Наш уважаемый Абдулла. Дехканин. Хлопок поливал. Старый совсем. Пусть отдыхает. Чай выпил, – пояснили тихо.

    – Тот самый? Теджен?**** – шёпотом, усмехнувшись.

    – Ээээ… Откуда знаешь? – переглянулись, ехидно хмыкнули. – Давно живёшь тут… Не забыла. Пила?

    – Нет. Не люблю такое. Я виноград «дамский пальчик» уважаю…

    Пока в беседке гости переговаривались да переглядывались, в кафе набежали с тазами и вёдрами родичи продавца, и началась бойкая торговля.

    – Спасибо большое, уважаемые аксакалы, – опомнилась девушка. – Пойду на трассу – сейчас транзит придёт. Вернусь ещё, если позволите.

    Махнули руками, отпуская милостиво.


    Как только показался ташкентский транспорт, помахала платочком и руками. Едва открыл двери, влезла на подножку.

    – Товарищи! Не пожалейте десяти минут – в кафе свежий завоз! Налетайте, пока горячее! – обернулась к обалдевшему водителю. – Помогите нашему шофёру, пожалуйста. Что-то с двигателем.

    Не успел отказать, как толпа ринулась из салона!

    Еле успела Мари отскочить!

    – У меня график! – рассмеялся растерянно, покачал головой. – Лиса. На них работаешь? – вышел из кабины. – Скольких тормознула?

    – Вы первые! – расхохоталась. – Тренируюсь!


    Через пару минут вернулась в чайхану.

    – Мы всё видел! – старики тепло рассмеялись, одобрительно хлопая себя по коленям. – Юсуп сегодня будет богатый…

    На смех и шум старик возле стенки раскрыл глаза, обвёл бессмысленным взглядом компанию за достарханом и опять смежил веки. Вскоре и рот раскрылся.

    Рядом сидящий аксакал заботливо прикрыл его рот платком, рассмешив москвичку.

    – Не дали человеку мух поесть…

    Качали укоризненно головами, восхищённо рассматривая красивую юную гостью. Смолкли, когда к беседке подошёл парнишка-узбек.

    – Извините, Вас ждут в автобусе.

    Тепло попрощавшись со стариками, пошла к остановке.


    Возле двери автобуса ожидала пожилая узбечка в пёстром платье – куйлаке, и тонком хиджабе – кисейном платке. Поклонившись гостье, что-то протянула в кулачке.

    Марина сообразила, покачала головой.

    – Рада была вам помочь. Спасибо за тёплый и радушный приём, апа*****, – мягко отвела щедрую руку, обняла растерявшуюся женщину. – У Вас хорошие дети и внуки. Удачи вам всем.

    Быстро вскочив в салон, скрылась, пока бабушка не ринулась внутрь.

    – Закрывай. Поехали!

    Со смехом села на место, помахав рукой в окно. Обернулась к пассажирам.

    – Все целы, родные? Не поколотите за отравление?

    Ответили дружным смехом и словами благодарности – довольны перекусом и приёмом. Так и посмеивались, пока сон не сморил сытых людей.

    Мари с грустью провожала глазами знакомый с детства пейзаж и всё вспоминала тихое журчание иссыхающего ручья, шелест листвы азиатской плакучей ивы, чиркающей длинными веточками по раскалённым камням, запах перегретой древесины перекладин беседки, аромат густого чёрного чая с травами, щекочущий нос дымок от догорающего угля в мангале – шашлык быстро продали…

    В чувство привёл пряный букет специй и мяса из беляшей, витающий ещё по салону.

    Хмыкнула беззлобно: «Объелись, да ещё с собой прихватили. Значит, всё в порядке. Ничто не насторожило в пище. Дай-то бог…

    Повернувшись в кресле, удивлённо приподнялась, ощутив под боком что-то тёплое в газете. Развернула – глубокая тарелка с пиалой! Похлопав глазами, приподняла…

    – Манты! Парнишка! Надо же…»

    Смущённо покосилась на уснувшего соседа по креслу, стала осторожно отщипывать исходящие бульоном настоящие дунганские манты, вытирая пальчики о газету. Винясь, понимала, что аромат блюда сейчас многих разбудит – не было в продаже.

    Оказалась права – сосед приоткрыл глаза, покачал головой: «Хитра. Урвала деликатес!» и опять «уснул», деликатно отвернувшись.

    Наевшись, хмыкнула: «Поросёнок ты, Машук!». Убрав в ноги газету с тарелками, утёрлась платком, поворочалась в кресле и вскоре тоже затихла.

    Засыпая, опять оказалась в чайхане, слушала ломаную речь стариков, хихикала тайком, посматривая на храпящего сухонького Абдуллу, опившегося «особого» южного чая, жалела всех по-женски: «Сработанные, рано постаревшие, сломанные. Голодное детство, с юности работа на полях, оглушительная жара, ледяная вода арыков, неподъёмные текмени-мотыги, чеки с водой, бесконечные ленты хлопка или свёклы, отчаянная нищета и беспросветность. Бедные люди…»

                * баурсак (тюрк.) – зажаренная в масле выпечка из кислого теста.
                ** айран (тюрк.) – традиционный кисломолочный напиток у многих кавказских и тюркских народов.
               *** аксакал (тюрк.) – буквально: белая борода; уважаемые старейшины, старики.
             **** Теджен – город в Туркменистане. Негласная столица наркотрафика.
           ***** апа (тюрк.) – уважительное обращение к пожилой женщине, мать семейства.

                Сентябрь, 2017 г.

                Репродукция с картины Урала Тансыкбаева «Портрет Ташкенбаева (Портрет узбека)» 1927 г.

                http://www.proza.ru/2017/09/10/1727