Что в доме неизвестно? Часть седьмая

В военном городке ночью прошел дождь. Евгений просто бродил по улицам, рассматривая облезлые пятиэтажки, которые перекочевали в нашу жизнь из прошлого века. Вдоль пятиэтажек нестройными рядами тянулись зелёные насаждения, в основном березы, на стоянках  блистали своим разнообразием, умытые ночным дождем автомобили, там было всё, начиная с музейных экспонатов до последних моделей отечественного автопрома. Туда-сюда сновали, перепрыгивая образовавшиеся за ночь в изъянах асфальтированных дорожек лужи, редкие прохожие. Евгений никуда не торопился. Он ходил и смотрел.

Хотел бы я провести здесь детство? Не знаю. Как-то уныло. В бабушкином дворике веселее и уютнее. Что бы почувствовать эту жизнь, мало посмотреть на эти дома и на тот аэродром за лесом, где нашли свое последнее пристанище былые хозяева этих небес. Нужно походить в эту школу, съездить на рыбалку на то озеро, зимой покататься на лыжах, пофорсить в отцовской  шевретовой куртке или унтах, потанцевать с девушкой на вечере в Доме офицеров, подраться со «скобарями» в городе, провожать в небе каждый самолёт и думать «Мой папа полетел». К сожалению, мне этого не дано понять, у меня было другое детство. Другие вещи вызывают у меня в груди ноющее чувство, которое называется «ностальгия».

Евгений, когда его увидел, сразу подумал: «Это тот, кто мне нужен».
Крепкий ещё мужичок лет шестидесяти в клетчатой рубахе навыпуск пересекал улицу и чему-то улыбался. Евгений перегородил ему дорогу.

- Чего тебе, сынок?
- Да вот. Такое дело, родился я здесь. Мой отец служил когда-то здесь.
- Давно служил?
- Уволился в 1988.
- Я должен знать, если здесь служил. Хотя тогда тут народу было. Кто такой?
- Старший лейтенант Нефёдов.  Алексей Нефёдов.

Мужик пристально посмотрел на Евгения, как-то загадочно улыбнулся, засунул руки в карманы широких брюк, расставил ноги пошире, и только тогда произнес:
- Вон оно как. Значит Лехи Нефёдова сынок. Тот самый. Интересно.

Вон оно как. Евгению стало не по себе. Он не сохранил память о военном городке, а военный городок сохранил память о нём. Он жил и не знал, что где-то за тридевять земель о нём ещё помнят.

Они стояли и молчали. Мужик что-то соображал. Евгений решил не торопить события.
- Значит, приехал посмотреть, как оно было?
- Что-то вроде того.
- Тогда сделаем так. Вон там за углом магазин. Сходи, купи чего-нибудь покрепче и подгребай к гаражам. Пообщаемся.

Мужичок оказался крепким не только на вид. Волк старой морской закалки. Он пил, пил со знанием дела, практически не пьянел и рассказывал. Евгений его не перебивал и вопросов не задавал. Он был хорошим слушателем, в наши дни хорошие слушатели на вес золота, и мужик это оценил.

- Я перевелся сюда с Дальнего Востока из Монгохто. Тогда тут многие оттуда служили. Всё же поближе к цивилизации. А батю твоего помню, он у Сорокина правым летал. Хороший пилот был. Перспективный. Сорокин его хвалил. У них вообще классный экипаж был. Штурман, даром, что пацан, был лучшим штурманом в полку. Тут тогда два полка стояло. Один Быховский, второй наш. Народу было. В каком, говоришь, батя твой уволился в 88, вовремя, а в 89 нас расформировали.

Они расположились в гараже, у самого входа. Мужик вынес три ящика зеленоватого цвета, может из-под снарядов, может ещё из-под чего. На них и расположились. Не прячась, дверь нараспашку.

- Ну, наливай, что смотреть на неё, что ли. Да, времена. Раньше тут беленькую редко пили. Всё больше спирт. У меня дома канистра всегда была в запасе. Все вопросы через нёго решали. Шлёмка называлась… С самолетов сливали. Противообледенительная жидкость... А мы с экипажем твоего бати парой за угол не раз летали.

- Как это?
- К Англии через Кольский, вокруг Норвегии. Большой круг делали, чтобы их авиация нас не достала.
- И топлива хватало?

- С дозаправкой. Шли две пары, потом одна пара отдавала топливо и возвращалась, а мы летели дальше до Англии. Ту-16 хороший самолет был. На стратегический бомбардировщик он, конечно,  не тянул. Дальность не та. Но хороший. Правда, свое он уже отслужил. Стоят ещё на аэродроме. Там за лесом. У нас аэродром за лесом, нас туда дизелёк возил. Люська. Сейчас там, как музей под открытым небом. Почти что Монино. Там много чего стоит. И СУ-24ые и один ТУ-142 из Кипелово. Знаешь, где Кипелово? Не знаешь. Во времена. Раньше каждая собака знала, где Кипелово. «Среди лесов и снега белого какой-то чёрт создал Кипелово». Да, Бэкфайер еще стоит, после аварии так и не взлетел. Знаешь, что такое Бэкфайер. ТУ-22м, называется. Классный самолет. Они вооружались крылатыми ракетами с какой-то мудрёной траекторией полета.  Мы тоже крылатые ракеты возили. Но наши по проще были. Но английское ПВО пробивали. Да, пробивали. Главное, пустить их нужно было с определенным интервалом.

- И что на самом деле пробивали?
- Теоретически. Никто не пробовал, конечно. Ну, так как там Лёха?
- Ничего работает инженером на заводе. Доволен вроде.
- Вот видишь. Может и к лучшему всё. В армии оно как, служба она или пошла, или не пошла. Это нам прапорщикам всё равно. А офицеру рост нужен. Батю твоего уже планировали кандидатом в командиры корабля вывозить. А тут такая незадача. На ровном месте считай. Учения у нас тогда были, манёвры, блин. Мы были на казарменном положении. И естественно при оружии все. С оружием домой не положено было. А он попёрся. Чего спрашивается? А тут этот хлыщ.

- Не знаю, и никто не знает, как оно там было. Но батя твой всё на себя взял. Говорил, неосторожное обращение с оружием. А хлыщ утверждал…
- Что за хлыщ?

- Да был там у нас в штабе один. Так он утверждал, мол, ребёнок в него выстрелил. Ну, ты, значит. Но я не могу понять. Во-первых, как пистолет у тебя оказался. Во-вторых, его же взвести нужно, с предохранителя снять, да и курок тугой. Не вяжется всё это. Но шуму было много. Бате твоему выговор влепили, от полетов отстранили до выяснения обстоятельств. В любом случае, на карьере можно было поставить крест. Оно конечно, как, год-два пройдёт, и всё забудется. Но время уже упущено. И на тебе стоит клеймо неперспективный. И всю жизнь праваком летать. Для летчика хуже нету… Ну, вот он и списался под чистую по-тихому. Мамка твоя, наверное, подсобила, она же в санчасти тогда работала. Ну и уехали они, то есть вы, и с концами. А через год у нас тут всё рухнуло. Так что во время, я скажу тебе…

Евгений слушал, в голове его был  полный сумбур умноженный на градус выпитого. Но он решил ни о чём не спрашивать. Вопросы настораживают. Что со всем этим делать, он подумает потом. А пока слушать и запоминать. Слушать и запоминать.

- Ну, для меня с летной работой тоже все закончилось. Мне предложили перевестись в Храброво радистом на АН-26. Знаешь Храброво. И Храброво не знаешь. Тоже не просто было, но там начальником штаба мой хороший знакомый служил обещал посодействовать… Когда-то в одном подъезде жили, а потом его в Храброво перевели с повышением. Но я отказался. А что мне там ловить? И тут хреново и там хреново, а посреди стоит Храброво. Я тут кантовался до пенсии. Сначала в ТЭЧ, потом в объективном контроле. Вот так. А теперь у меня вот эта техника.
Он постучал по капоту своей машины.

- Форд. Немецкой сборки. Уже двадцать лет машине. Не скажу что, как новая, но бегает. А отцу передавай привет. От кого? Скажешь от Жукова. Он спросит: От маршала Жукова? Он так спросит. Посмотришь. А ты ответишь: «Нет, от прапорщика Жукова». Ну, бывай, сынок. Мне уже пора. Это ж надо, Лехи Нефёдова сынок. А батя твой другой был, батя твой - орёл. А ты спокойный. Не в батю. А так похож, что-то есть, определенно есть. Ну, всё, не забудь привет передать.

Евгений отправился искать такси. Ему нужно было успеть на поезд.


Проложение следует. (http://www.proza.ru/2018/08/12/1280)