Аккордеонист

Базар. Сразу возникает здравая мысль: купи-продай. Но это только видимая часть колоритного айсберга.  Базар - вольное собрание без повестки дня. Там непременно калякают, тешатся, базулят, бают и, конечно же, воруют. А ещё…
 
Звук аккордеона теплом отогрел душу. Над всей суетливой базарщиной разнеслась прекрасная мелодия: «Застыли слёзы в глазах». Кто находился рядом - остановился, кто проходил мимо - обернулся, кто разговаривал - прислушался.  Красивый клавишный инструмент издавал такие звуки, которые пленили души людей.  Одни на минуту забывали, зачем и куда пришли, другие задумывались, вспомнив что-то сокровенное, третьи были рады услышать любимую мелодию. Очарованье длилось и не проходило…

- Андрей Анисимович, а давайте проведаем Жмуровский лес, - предложил Николай Даев.
- Давайте, а? А то мы бываем там только летом, а зимой - никогда, - просили  одиннадцатиклассники классного руководителя.
- Вам что с горы надоело кататься?
- Немного есть, - загалдели хором ребята. - А зимний лес долго будет помниться.
Учитель огляделся вокруг, затем зачем-то взглянул на небо, будто прося благословения, и, наконец, объявил:
- Ладно, поехали! Ребята - вперёд, прокладывайте лыжню. Девчата, не отставайте. Я - замыкающий.
- Ура! - закричала вся группа.
В зимнем лесу почти всегда тихо, приятно и легко дышится. Кажется, что находишься среди друзей, которые вместо беседы излучают тёплую энергию. И это действительно так. Каждое дерево имеет свою положительную или отрицательную энергию.
Как-то незаметно разбрелись следы от лыж и влево, и вправо, и вперёд. Всем хотелось найти свой уголок очарования. Само собой появилось желание уединиться, слиться с природой, стать её частичкой. А счастье? За ним тоже пришли сюда ребята. Толстые дубы и осины стали подглядывать за влюблёнными и считать их поцелуи. А как же? Любовь жила, живёт и будет жить в людях вечно. Любовь с любовью всегда встретятся.

Первым заметил и ощутил перемену в погоде Андрей Анисимович, оставшийся на опушке леса в гордом одиночестве.
- Ребята! - позвал он с ноткой тревоги, - все быстро собираемся около меня.
- Идём, идём, - послышались со всех сторон  девичьи и ребячьи голоса.
Вдруг на окраину леса прямо неоткуда казачком наскочил колючий ветер и сразу стих, словно извиняясь за свою шаловливость. Не успевшая за ним позёмка, продолжала кружиться на снегу.
- Девчонки, ребята, немедленно ко мне, - уже скомандовал учитель русского языка и литературы.
- Андрей Анисимович, я всех пересчитаю, - назвалась в помощь секретарь комсомольской организации Вера Тишинова.
- Правильно, Вера. Только быстрей. Парни, начинайте движение.
Снова, но уже значительно мощнее, натолкнулся на учеников холодный зимний ветер. Примчался он не один, а с подмогой: крупным снегом. Небо потемнело.  Все ближайшие ориентиры скрылись  в круговерти пурги. Беспокойство охватило всех.
В эти  неожиданные мгновения напора стихии на человеческий разум и инстинкт самосохранения сбили Андрея Анисимовича с толку. Он впервые в своей жизни испугался непогоды. В душе учитель понимал, что физическое перенапряжение может помешать принять правильное решение.  А на его совести были полтора десятка школьников. Конечно, они были уже далеко не маленькие дети. Это были выпускники.  Но если вдруг что-то случится с ними, пощады не будет.

- Стой! - громче обычного крикнул учитель, избавляясь от нехороших мыслей. -  Стойте все! Подойдите ко мне ближе. Вот так. Все? Пересчитать.
- Все, Андрей Анисимович, шестнадцать человек.
- Ну, слава Богу. Слушайте меня внимательно. Идти против пурги - бессмысленно. Ветер в спину - хоть какой-то помощник. Никто не взял с собой компас? Нет. Жаль. Покатимся всей группой. Ребята - по бокам, девочки - в середине, я - замыкающий. Главное не паниковать.  Смотрите по сторонам и прислушивайтесь. Может, за что-то и зацепимся. Потерпите, ребята, прошу вас. Вперёд!

   Неистовый буран гнал школьный класс, как стадо молодняка. Тревога в душе учителя сменилась надеждой на возможность выйти на людей. Впервые в жизни он вспомнил молитвы, которые читала мать перед сном. Еле слышно произнёс: «Господи, помоги и не погуби детей своих». Немного отстав, он трижды перекрестился, не освобождаясь от лыжной палки.  Потом вдруг вспомнил о компасе, который весит в учительской. Как бы он сейчас пригодился.  Вместе с признанием своей оплошности, на сердце, будто кто-то вылил кипяток. Чтобы уйти от самоуничижения, стал вспоминать синонимы к слову метель: буран, вьюга, завируха и ещё два мудрёных слова - хурта, падра.

- Андрей Анисимович, у мены руки замёрзли, - пожаловалась Раиса Санникова.
- На, возьми мои перчатки. Работай больше пальцами, Рая. Держись.
- Андрей Анисимович, а я не чувствую правую ногу, - плаксиво призналась Шура Паршина, подружка Раи.
- Быстро снимай обувь.  Ребята, отдохните две-три минуты. Окружите нас, чтоб стало тише. Так. Я разотру тебе ногу. Терпи, терпи, Шура. А теперь быстро обуйся и побегай на месте. Кто ещё себя плохо чувствует? Говорите, не стесняйтесь. Всё нормально? Тогда вперёд, - и чуть тише произнёс:  - с Богом!
Пуржило ещё минут двадцать. И вдруг кто-то радостно крикнул:
- Слышу лай собак!
- Стойте! Замерли! - скомандовал Андрей Анисимович. - Всем прислушаться. Точно. Слышу лай собак справа.  Давайте потихоньку туда. Смотрите под ноги. Ну, слава Богу…

                2
Неказистый домик на отшибе деревеньки появился, как приведение. С какой радостью, надеждой, с просветлёнными лицами ребята и учитель смотрели в небольшие два окошка. Первым от душевного ликования опомнился Андрей Анисимович и легонько постучал в дверь. В ответ - тишина.  Через некоторое время он постучал ещё раз. Все удивлённо переглянулись, так как занавеска легонько дрогнула.  Классный руководитель отошёл от покосившегося крыльца и постучал несколько раз в замёрзшее стекло.

Необычная тишина и начавшееся внутреннее беспокойство вдруг прервались скрипом внутренней двери. Прежде, чем открыть уличную щеколду,  немолодая уже женщина внимательно сквозь щель в досках рассматривала непрошеных гостей. Вдруг что-то поднялось у неё внутри неприятное от этого скопления людей, жаром обдав сердце. Вспомнилось ей, как, будучи девчонкой, испугалась она людей, пришедших к ним вот так же гурьбой, раскулачивать родителей. Настойчивый стук заставил её потянуть дверь на себя…

- Бабушка, мы заблудились в пурге, замёрзли. Пустите нас отогреться. Ненадолго. - На правах старшего попросил учитель.
Старуха долго смотрела на разноцветно одетую толпу молодёжи, а потом холодным голосом произнесла:
- Холодно у меня в доме. Вам не согреться. - И послышался скребущий душу звук засова.

Никто в ответ не произнёс ни слова. Такая быстрая перемена настроения - от радости до отчаяния - не помещала в себе ни слов, ни  мыслей. Всех, вместо ожидаемого горячего чая, будто облили ледяной водой. Не сговариваясь, как по команде, класс молча и понурив головы, поплёлся к следующему дому.
- Сразу снимайте обувь и трите ноги варежками и носками. Садитесь на скамейки. На кровати тоже можно. Сейчас, сейчас я вам чаю горяченького. Ой, где-то у меня варенье малиновое?  Да вот оно. Девчата, кто опомнился, доставайте, доставайте из буфета чашки, кружки, блюдца. Так тепло, по-матерински, встретили замёрзших детей в следующем доме. Через несколько минут на лицах ребят уже сияли радостные улыбки. Щёки, отходя от мороза, горели пламенем, обмороженные руки и ноги покалывало.
Быстро стемнело: зима же на дворе. Выпускники вместе с классным руководителем радовались своему спасению. Разговоры, шутки, хорошее настроение царили в тесной сельской избе.
А за несколько километров в шахтёрском посёлке тревога снежным комом накатывалась на родителей путешественников. Волновались все: стемнело, а детей всё не было. Не сговариваясь, они пришли на остановку к последнему рейсу автобуса. Однако он пришёл почти пустой. Шофёр тоже не прибавил оптимизма встречающим, которые, не увидев детей, встали в круг и стали гадать, где могут быть их взрослые дети в такую непогоду.
- Мария Ивановна, - спохватился учитель, глядя в тёмное окно, - где ближайший телефон?
- К сожалению, у нас в хуторе его нет. Только в правлении у председателя колхоза.
- А это далеко?
- Километра три будет.
- Ребята, кто со мной пойдёт?
- Мы можем все пойти с вами, - ответил Николай Даев.
- Нет, хватит двух человек. Кто чувствует себя лучше остальных?
- Пойдём с вами я  и Казакевич, - уверенно сказал Николай.
- Хорошо. У кого в доме есть телефон?
- У меня, - смутившись, сказала Тамара.
- Да, я и забыл, что у тебя отец - начальник шахты.
- Мария Ивановна, покажите в какую сторону идти, какие есть ориентиры.
- Ой, что вы вздумали на ночь глядя. Обождите до утра.
 - Нет, надо идти. Там родители места уже, наверное, не находят. Надо обязательно их успокоить.
- И правда. Чего это я. Пойдёмте, я укажу куда идти.
Андрей Анисимович и ребята, выйдя во двор, не поверили своим глазам и ушам: стояла звенящая тишина. Зима после своих проделок легла спать. На ночное небо, как по заказу, кто-то навешал крупных  ярких звёзд. Луна тоже приготовилась помочь троице.
- Вот, смотрите: недавно трактор чистил дорогу к домам. По краям, видите, грудки земли со снегом виднеются. Вот в ту сторону, прямо на луну и ступайте.
- Спасибо, Мария Ивановна. Мы постараемся поскорее вернуться, если дойдём до Луны, - пошутил учитель.
- С Богом, бедолаги.

                3
На следующий день, в понедельник, весь выпускной класс не пришёл на занятия.  «ЧП» районного масштаба. По школе пополз слух, что они замерзли, и родители опознают их трупы. Директор  школы, не дожидаясь толчка сверху, создал комиссию. Завуч, секретарь партбюро, председатель профкома - члены дознавательной тройки -  на следующий день начали выдёргивать с уроков пострадавших учеников. Сам же глава педагогического коллектива с перекурами беседовал с Андреем Анисимовичем. К концу рабочего дня он должен был в деталях доложить о происшедшем в районо. В среду наспех состоялись открытое партийное собрание и заседание педсовета школы.
- Андрей Анисимович, скажите, пожалуйста, кто заставил вас, а главное разрешил,  вести детей в такую погоду в поход? Вы понимаете, что могла случиться беда, непоправимое, если бы хоть один ребёнок, школьник. Ой, я не могу, коллеги, извините, - нагнетая и без того тревожную атмосферу, вытираясь для убедительности носовым платком, спросила завуч.

- Сегодня учитель русского языка и литературы пришёл на работу в школу без галстука. Обязательный элемент одежды учителя, видимо, кажется ему в настоящее время удавкой,- педантично и сухо высказался учитель химии.
«Как мерзко такое слышать от коллеги», - подумал Андрей Анисимович и, не дожидаясь выступлений других, встал, поправил причёску, словно перед прыжком, и тихо, спокойно произнёс:
- В том, что произошло в воскресенье, виновен я один. - Потом неожиданно для всех сел на ещё тёплый стул и уже с места добавил: - У меня всё.
- Коллеги, вы видели такое? У него, видите ли, всё. Ни раскаяния, ни мольбы о прощении за свои необдуманные действия мы не услышали, - с места в карьер взяла слово незамужняя учительница пения Клавдия Петровна Пескарь. Она же секретарь партбюро коллектива. - Детей поморозил. Ещё неизвестно как всё выйдет. А если бы, я боюсь называть это вслух. Поступил, как мальчишка, поэтому должен понести самое суровое наказание. Кто хочет высказаться?

- Я, как завуч, против таких вот мероприятий. Не надо заигрывать с детьми. Не надо зарабатывать себе дешёвый авторитет. Зачем нужно было лезть в дебри? Покатались бы на стадионе у всех на виду. Нет, поехали в соседнее село, в лес дремучий. И вот вам результат: целый класс не пришёл на занятия.
- Я, как географ, люблю путешествия, но с хорошей предварительной подготовкой. А с кондачка вести ребят в такую даль, это - безрассудство, легкомыслие. К тому же поговаривают, что в этом классе вы симпатизируете одной из учениц.

- Да что там говорить, я сегодня на уроке физики просто ужаснулась: до сих пор на занятиях нет полкласса. Не стала объяснять новый материал, спросила наиболее здоровых пройденный. Вы, Андрей Анисимович, видимо, хотели нам показать, как надо с детьми заниматься. Но ничего у вас не получилось. Вы просто докатались, а, вернее, докатились до обрыва со своим индивидуальным подходом к учащимся.
- Мне, как завучу, просто стыдно за молодого педагога. А как он преподаёт литературу. Мне рассказала одна из учениц. Я даже покраснела от её слов. Мол, любовь - чувство неожиданное и трудноуправляемое. Любовь - дар свыше, и ей надо  дорожить и гордиться. И ещё всякая там философия. Я прошу, нет, я требую наказать нашего бывшего, да бывшего коллегу. На этом настаиваю.

- Подождите, подождите, профессора человеческих душ. Никто ведь не погиб. Даже серьёзных осложнений ни у кого нет. Просто ребята переживают, устали, вот и не пришли в школу. Вы помните педсовет в прошлом году накануне нового учебного года, когда мы обсуждали циркуляр сверху. В нём чётко чёрным по белому было написано о необходимости  каждому учителю усилить внеклассную работу с детьми. Вы же сами, как завуч, предлагали совместные сборы макулатуры и металлолома, лыжные вылазки и походы. Так? Было? Вот и решил Андрей Анисимович не на бумаге, как Вы, а на деле побывать с детьми на природе. Я, как учитель физкультуры, за то, чтобы дети больше двигались, познавали окружающий мир сами, а не по учебникам. И со мной он советовался, приглашал на вылазку, но семейные обстоятельства, вы знаете, у меня родился второй сын, не позволили мне присоединиться к ребятам.

- Ладно, хватит его защищать, - прервала физкультурника бездетная одиночка, секретарь партбюро. - Андрей Анисимович ещё молодой педагог, всего третий год после института. Этот случай будет ему наукой на всю жизнь. Что скажете, товарищ Пеночкин?
- Спасибо всем за науку. Я раньше думал, и нас так учили, чтобы узнать человека, надо с ним съесть пуд соли, то есть долго рядом поработать, узнать его в различных ситуациях. А мне тут сразу - все шестнадцать килограммов. Извините, но я больше не смогу приходить сюда каждый день на работу и смотреть вам в глаза. Это будет после ваших оценок каторгой. Вот моё заявление об уходе. Простите, если кого ненароком обидел, педагоги…
Аккордеон резал тишину на части. Задушевные, бархатные звуки проникали в души и сердца людей. Завороженные они никак не могли напитаться ими. Соскучились, видимо.
Возле Андрея никогда не лежали шляпа или кепка. Даже футляр от инструмента он никогда не брал с собой. Люди сами, незаметно, ставили рядом ящичек и клали в него деньги. А он играл и играл, не обращая внимания на благодарность, вспоминал, как после учительства стал работать  сапожником. Пошёл по стопам отца и деда. Запил надолго. Но однажды подобрала его  на дороге бывшая ученица Шура Паршина и привела в свой дом. После этого они уже не расставались. А потом пришло и счастье. И любовь между учителем и ученицей, та, о которой он рассказывал когда-то своим ученикам.

- Андрей, ты сегодня столько собрал вокруг себя народа,  как никогда. Наверное, играл и вспоминал. У меня тоже сегодня всё удачно сложилось: я продала все туфли и сапожки, заказывали ещё. Вставай, пойдём в наш дом. Дети  обещали приехать на каникулы. Скоро учителями станут.

- Или сапожниками, - добавил тихо Андрей Анисимович. - Пошли, возьми деньги. Будем идти мимо церкви, занесём, что люди подали. Помолимся за них и за себя.