Иностранное слово

Наш Главный всегда смотрел чуть-чуть за линию горизонта. Он никогда не опускался до простой рекламы и был единственным, чей журнал не превратился в пустой каталог товаров и слуг с восторженными отзывами о складских излишках. У тех, кто писал статьи, совесть была чиста, а карманы пусты. Правда, это, то бишь карманы, не особо волновало.

Главный сам всегда выбирал, о чем писать. Делал он это просто, выбирая то, что нравилось ему самому. Потом он писал обзор и высылал номер журнала производителю. Обзоры он делал так мастерски, что через три четыре номера в редакцию начинали стучаться с вопросами, где такой товар можно купить - Главный умел создавать марке лицо Джоконды. После чего редактор встречался с производителем и предлагал дать ему эксклюзив на Россию.

Это он познакомил нас с Тимом Лазерманом и его мультитулом. Благодаря ему фанаты стиля милитари считают, что самые лучшие фонари делает «Инова», а ножи «Katz». Его последнее дело -  движение любителей дульнозарядного оружия с дымным порохом. В Россию это увлечение принес он. И вот в этот момент судьба от него отворачивалась. Редактору не хватало деловой хватки, а временами, простой человеческой подлости. Первый эксклюзив у него свистнули прямо из-под носа конкуренты, которые узнали о том, что свистнуть из его же статей. Второй раз,  его бросил партнер, на паях с которым  он открыл оружейный магазин для продвижения всего того, что находил на зарубежных выставках, просеивая тонны ширпотреба. Партнер совершил «кидок», как только получил первый эксклюзив. А третьего раза Главный не дождался. Он умер.

Я думаю, он не особо переживал о своей судьбе. Он делал то, что ему нравилось основательно, не торопясь и с душой. «Я просто хочу делать то дело, которое мне нравится», говорил он. Он видел то, что находилось за горизонтом. Он учил этому других. Он видел завершающую точку любого дела, каким бы длинным оно не было. И таким же он был, когда рассказывал.


Провожая меня вечером до остановки, Главный выгуливал свою гончую и слушал мою историю. Наверное, не стоило ему жаловаться на свою бывшую тещу, но ее поведение так удручало, что я не выдержал. Редактор сам был женат два раза. Первая жена бросила его с инфарктом в больнице, а пока он выкарабкивался, перенесла все его вещи на помойку и поменяла замки. Сейчас он жил с новой тещей в одной квартире. Я думал, он меня поймет.
- Да-а, - вздохнул он. – Все-таки самая отвратительная черта человека – это национализм.
Я опешил. При чем тут национализм? Но редактор смотрел, как собака обрабатывает угол дома и молчал.
- На той неделе, - сказал он через минуту. – Побрился, тяну руку на полку за одеколоном, а его нет. Начал искать и нашел. В корзине для грязного белья. На дне.
- Почему?
- Я его достал, намазал щеки и поставил на полку. А на следующий день бреюсь и опять одеколон пропал. Лезу в корзину с бельем, достаю, душусь, ставлю на полку и иду завтракать. За завтраком спрашиваю, почему одеколон пропадает.
- И почему?
- Теща мне говорит, что у них в селе Иваново, было не принято ставить одеколон на полочку перед зеркалом. Во-от.
Мы медленно вышагиваем. Гончая не тянет поводок.
- А вчера смотрим передачу. Школьники угадывают иностранные слова. И моя теща удивляется: «Откуда этот школьник мог знать, как называется железнодорожный переезд через реку в их селе Иваново»?
- А как он назывался? – Я немного досадую, что Редактор пропустил мимо ушей мои жалобы на тещу, которая считала, что, если я не хожу на работу к девяти утра каждый день, значит я бездельник, от которого надо бежать.
- Виадук.
Мы подходим к остановке. Редактор смотрит на меня тепло и грустно.
- Вот это вот… мерить весь мир по своему селу Иваново. Делать свое село Иваново эталоном и мерить им образованных людей, которых не можешь вместить.
Редактор снова вздохнул и пожал мне руку, а я сел в подъехавший троллейбус и поехал домой.
Я понял, что Главному еще хуже.