Еще одна история Красной Шапочки

- Ля-ля-ля, ля-ля-ля... - доносился простенький мотивчик до верхушек старых елей и крепких сосен.
День был солнечный, птицы подпевали тонкому голоску с невиданным энтузиазмом, а вся мелкая живность так и стремилась к извилистой тропинке посреди зеленого леса.
Белоснежка.
Звери думали, что девушка сменила имидж - это нормально для ее сверстниц, - и забрела в лес просто погулять, из лучших побуждений.
Но оставим скудные умы животных, да и память на лица у них явно не фонтан.
ЛжеБелоснежка, которую, кстати, звали Эдит, не спеша гуляла по лесу, то и дело, сворачивая с тропинки, чтобы собрать самых красивых цветов и положить их в корзинку. А там что-то мирно сопело, прикрывшись белой салфеткой с синей каймой.

- Ну что вы увязались за мной? - удивлялась Эдит, глядя на очередную стайку птиц, приземлившихся подле нее.

Но ответа никто не давал, а она шла дальше своей дорогой.

Целая охапка цветов, не помещавшаяся ни в корзинку, ни в руки блондиночки, - и не надо с пеной у рта заявлять, что Белоснежка черноволосая, у нашей Эдит и кожа-то на пару тонов темнее, зверей внешность не особо интересует, а обе девушки к тому же обливались приторными духами с ног до головы, так что братьям нашим меньшим еще и нюх напрочь отбивало, - так вот, охапка цветов покоилась уже в подоле юбки. Эдит решила на этом остановиться, но не из-за того, что цветов было много, а за неимением вспомогательного средства к переноске, то есть телеги или лошади.

К тому же, юбка была совсем не длинной, а даже напротив, изрядно короткой. Хотя, девицы придерживались до крайности простого мнения: если коленки красивые, от чего бы их не показать?

Тем временем, Эдит вернулась на тропинку, продолжая свою заунывную песенку. Яркого цвета плащик, а именно красного, как уже было оговорено, развевался от легкого ветерка. Казалось, что даже деревья расступались перед фигуркой блондинки, что бы ненароком не зацепить краешком корявой ветки ее модную одежду.

Да, девушки за известные бренды готовы были волосы рвать  не только на голове друг у друга, но и на своей собственной. 

Эдит красива, однако по неписанному закону - слишком глупа, как казалось многим.

Сломанный ноготь являлся поводом отменить все короткие и не очень вылазки из дома, а выскочивший на лбу прыщик – представлялся самой большой трагедией в жизни! Под строжайшим запретом о неразглашении в ее дом приглашалась некая мадам, которая устраняла все изъяны внешности и под покровом ночи в темном капюшоне, задвинутом на лицо, удалялась прочь, как молчаливая тень.


Однако Эдит любила природу. И никто особенно не препятствовал ее прогулкам по лесу.

И сейчас, когда настало время обеда, в корзинке что-то зашевелилось, заворчало.
Девушка хлопнула себя по лбу со словами: "вот блин!", и сменила шаг на бег, устремляясь все дальше в чащу.

- Потерпи, потерпи немножко. - Приговаривала она, оглядываясь по сторонам.

Наконец, выйдя на полянку, Эдит снова запела. На ее голос слетелись птицы, сбежались звери. Она вытянула руку, и голубенькая птичка уселась на ее пальцы. Пение резко оборвалось. Птичка, готовая сорваться с руки, расправила крылышки и...
Выпучила глаза.
Потому что блондинка схватила ее тельце, сильно сжав в руке, и поднесла к корзинке. Птица забилась, зачирикала так отчаянно, так душераздирающе...
Через несколько секунд все смолкло. Голубые перышки сели на траву. Две скукоженные, скрюченные лапки вывалились из корзины

- Ну, все, мой хороший, ты наелся? – под салфеткой довольно засопели.

Вернуться на тропинку не составило труда для такого завсегдатая, как Эдит. Сложность состояла в том, чтобы бы ухитриться успеть добраться до домика на опушке и вернуться до того, как стемнеет. Чаща может быть опасной. А почему, собственно говоря, может? Актеры тоже перевоплощаются.

Эдит устала, ей хотелось уже присесть и отдохнуть, съесть хоть что-нибудь. Она остановилась.

- Если я немного срежу, ничего, ведь не случится, а, пусечка? – она наклонилась к корзинке и приподняла салфетку, чтобы взглянуть на сидящее внутри нечто.

Оно заворчало, захрюкало, сверкнуло черными бусинками глаз и замолчало.

- Как скажешь, - девушка пожала плечами, поправила свой красный плащик и уверенно свернула вправо.

Дорога стала куда сложнее, но следуя опознавательным знакам, она шла вперед и только вперед. Пока…
Из-за дерева кто-то не выскочил.

- О, Красная, здорово! – пробасил оборотень в два метра ростом, - Куда идем?

- Здравствуйте, - Эдит попятилась, в страхе прижимая корзинку к груди, - А м-мы знакомы?

- Я Волк, ты Шапка. Теперь знакомы. Куда идешь, девица? - плотоядно облизнувшись и медленно подходя к ней, он хлестал себя по бокам драным хвостом.

- Я… Я тут, к бабушке… - Махнула она дрожащей ручонкой.

- К бабке значит? Пирожки, небось, прихватила? -  Волк прищурил один глаза, приближаясь все ближе.

- Ага… - прошептала Эдит, сдерживая подступающие к горлу рыдания и прижимая корзинку к груди, рассыпая полевые цветы, - М-можно я… пойду?
- Ну, куда ты так быстро? – волк выдохнул облачко табачного дыма ей прямо в лицо, - Я предлагаю вот что: ты бежишь к своей бабке, угощать ее пирожками, по короткой дороге, а я по длинной. Если я тебя обгоню, вы с бабушкой меня накормите, а если нет, - я уйду ни с чем. Договорились?

Эдит судорожно кивнула, готовясь к забегу.

- Где она там, кстати, обитает?
- На опушке. Единственный домик там.

Волк выплюнул сигарету, которую курил на протяжении всего разговора, и они синхронно сорвались с места. Волк пару раз взвыл и скрылся из виду. 

- Вот обалдуй! – страх сошел с лица девушки после нескольких секунд бега, - Напугал! Лопнет от своего раздутого самомнения, правда, пуся? – и она подергала корзинку.

Там вновь что-то согласно заелозило.

На самом деле блондинка в красном плаще ничуть не испугалась гигантского оборотня, который так нагло кинул ей вызов. Прекрасно сыгранная роль, да и собаку она съела на вот таких поединках.

Когда деревья начали расступаться, а за ними показался небольшой каменный домик, девушка остановилась.

- Жди его теперь, копуша, - она сплюнула на землю и опустилась на торчащий корень дерева.

Долго ли, коротко ли сидела Эдит, а Волк все же показался. Он огляделся, потянул носом воздух, но ничего не учуял: девушка села с подветренной стороны. Он обошел кругом дом, заглянул в окна и вскоре решился войти.

Что там происходило дальше, Эдит не знала, но твердой поступью направилась к дому, затянув песенку. Тем самым она предупреждала серого о своем появлении.

- Бабушка-а, ты дома? – она постучала в дверь.
-  Внученька, это ты? – фальшиво пробасили изнутри.
-  Я, бабушка. Открывай.
-  Милая, я так стара стала, так стара.… Проколи палец да за веревочку дерни, дверь и откроется.

Но Эдит уже открыла замок шпилькой.

- Бабуля, я и не знала, что ты черной магией увлекаешься. – Сказала она, входя в комнату, где лежал Волк.

Но даже такая подготовленная и опытная девушка, застыла на месте при виде оборотня, разодетого в старушечий наряд нежно-голубого цвета, в чепец с рюшами и треснутое пенсне. Волк частично трансформировался в человека, но волосатые руки предусмотрительно держал под одеялом.

- Это тебя так… она? – сглотнула Эдит.
- Она, милая, она, - горестного закивала головой «бабушка», - а ты присаживайся. Рассказывай мне новости, что видела, с кем говорила? – задавала она наводящие вопросы.

- Ой, столько всего произошло. Часа не хватит, – Девушка скинула плащик и повесила на спинку стула, на который и села.

- Да куда же ты садиться сразу. Покажись мне, выросла как! – Волк покачал головой и довольно ухмыльнулся.

- И зачем тебе только глаза такие большие?

- Слепые уже. – Он горестно вздохнул.

- Ты не поверишь! – наконец девушка снова вошла в роль, - Константин женился! И главное на ком! На Варе, этой простушке, дурочке! Ой, бабушка… Всех мужиков нормальных захомутали. И останусь я, в девках сидеть. И правнуков у тебя не будет. А знаешь, что было на последнем балу у князя? Ты не поверишь! Дочь барона фон Мюллера заявилась в карнавальном костюме!  Вот смеху-то было. Она трижды о длинные носки своих туфель запнулась, едва-едва не падала. И все почему-то рядом с Францем, наверное, чтобы поймал ее, вот интриганка!

- Хватит! – гаркнул Волк, собирая глаза в кучу и пытаясь переварить этот неудержимый поток информации. – Ты так быстро щебечешь, милая, что я, старая, уже и не понимаю. Сядь-ка ближе. – Исправился оборотень, сладко улыбаясь, вновь заговорил «тоненьким бабусиным голоском».

- Конечно, конечно. И зачем тебе только уши такие большие? Ты слушай! А еще я Волка в лесу встретила. Того самого, про которого ты мне  рассказывала. Вот грубиян! Но страшнючий…

- Да? Быть того не может, – «бабушка» состроила испуганное личико.

- Может, может. Знаешь, мы тут даже поспорили. Но я, кажется, выиграла.

Громогласный хохот Волка разнесся по комнатам и сотряс стены дома.

- Дура! Бабку свою не узнала? – оскалился оборотень, обрастая густой темной шерстью.

- А она умерла несколько лет назад! Не знаю только, куда ты моего зомбика дел, – блондинка высыпала оставшиеся цветы из корзинки и подняла салфетку.

Оттуда выпрыгнуло нечто. Оно молниеносно метнулось к Волку чернильным облаком, издало что-то типа похрюкивания и накинулось на его шею. Оборотень, успевший вскочить с кровати, только зарычал. Шерсть окрасилась в красный, капли стекали на пол. Тело рухнуло, ударившись о тумбочку возле кровати. Кажется, разбились и голова, и ваза, стоявшая там же.

- Эх, пусечка, почему все мужики, а особенно Волки, такие идиоты? – спросила Эдит, поправляя побагровевшую салфетку.

…Тем же вечером Эдит сидела возле камина в удобном мягком кресле, укрыв ноги пушистым пледом ее покойной бабушки. Корзинка довольно чавкала и урчала, а на кофейном столике стояло большое блюдо с костями.

- Ели и повкуснее. – Обгладывая последнюю кость, заключила блондинка. – Пусечка, вот чего они там в департаменте сидят? Не могут даже вкусного оборотня прислать. – Тут она рыгнула и принялась ковырять острым ногтем зубы, издавая цокающие звуки.

В корзинке закопошились, что-то пробубнили.
- Пуся, ты не обижайся, но я сама разберусь, как мне себя вести. – Железные нотки просочились в голосе этой юной неординарной особы, - Собирайся, мы уходим. 

В город вернулась девушка в кричащем красном плащике, не переставая улыбаться прохожим, а за ее спиной корявые ветки многолетних деревьев сплетались, скрывая черноту леса.