Горе женского рода

Бабе Лизе 99 лет. И росту - метр без сантиметра. Она похожа на гномика - мшиста, мелка, подвижна. Сидит у дома на лавочке - ножки до земли не достают. Раскачивается и поёт в полудрёме:

-Ой, горя ты моя,
Горя горькия".

 И можно только догадываться, какой смысл вкладывает она в свою песню.
Но вот о чем гадать не надо - так это о том, что остается баба Лиза единственной на всю верхососенскую. округу носительницей глубинного народного языка. Это нельзя назвать диалектом. Здесь особая разговорная культура,вековые обычаи общения.
- Баба Лиза , здоровье-то еще есть?
-Абы там!
И глядит слезливыми глазками на куст боярышника с обломанными ветками у веранды :
-Анадысь калитва налятела - усю шепшину абнясла.
Кто посторонний послушает, подумает, что общаются инопланетяне.
-Я тут тебе гостинец привез. Четвертиночку.
-А каёш она? - оживляется гномик. И успокаивается, получив подарок в руки. Чего уж таить - до сих пор любит баба Лиза пропустить глоточек.
Сидим, балакаем. Хорошо! Как заговорщики - правнуки бабы Лизы подходят - ничего не понимают.
А ведь как было!
Я, пацан из той самой калитвы -озоничающих мальчишек - до самого первого класса не знал, что солнце - оно. И счастье - оно. И бучило в роднике - оно. Ну - всё в Верхососенской Руси в пору моего детства делилось строго на мужское и женское начала. Не было среднего рода. А весь средний род проходил по части женского.
Отсюда и бабы Лизино :

-Горя ты моя,
Горя горькия".

Очевидно, что такая речевая канва сложилась по причине изначальной двойственности народной жизни, когда было не до бытовых изысков. Права-кривда. Бог - сатана. Чёрное-белое. Мужское - женское. Не до среднего рода там, где речь идёт о куске хлеба насущного. Или мне - или тебе, а третьего нам не нужно.

В школе нас просто ломали через колено, принуждая отличать средний род от женского. Учительница Елена Васильевна из себя выходила, крича на Зину Шаверневу:
-Да не скло разбилась, а стекло разбилось, горе ты луковое.
А горе стояло, размазывало слезы по щекам и не понимало, почему оно лУковОе, а не лУковАя.
Вот так, варварски, выкорчевывался из нас народный гОвор. Вместе со знанием топонимики, с упоминанием подворных прозвищ, с колыбельными и прибаутками. И ведь преуспели учителя! Стали мы одинаково серыми от Карпат до Камчатки, и нынче наследникам бабы Лизы легче понять англичанина, чем собственную прабабушку.
Ушел, растаял, как первый снег, изначальный русский язык. И я что-то не вижу, чтобы наши филологи пытались спасти хотя бы крошечные островки его. А ведь вокруг бабы Лизы должны пчёлами виться кандидаты и доктора наук. Она же прямая наследница Якова из бунинского "Живого дерева". Здесь же прямая дорожка от "Слова о полку Игореве"!
С огорчением поднимаюсь со скамейки, желаю бабе Лизе здоровья.
-Поняй с Богом, - мелко машет она сухонькой ручкой и крестит меня, не поднимая глаз.