Ушёл и... вернулся

– Ну вот, и последнюю картошку посадили! – торжественно произнес Тихон, всаживая хорошо отточенную штыковую лопату в рыхлую землю.
– Слава Богу! – крестясь, произнесла его жена Зинаида.
– Моем руки и – обедать, – оглядывая свое большое семейство, скомандовал хозяин двора.
– Бать, я заграблю и сбегаю по-быстрому на речку, окунусь? - спросился старший сын Степан.
– Вода-то, поди, ещё не готова, – пыталась отговорить мать.
– Да я легонько, надо же открывать сезон.
– Пусть, – коротко, по-мужски, разрешил отец.

Мать с младшей дочкой пошли собирать обед на летней кухне. Тихон с младшим сыном Фёдором пока курили рядом, во дворе. Солнце поднималось всё выше над горизонтом, а, значит, всё сильнее пригревало одну из своих дочерей – Землю.
– Припекает. После обеда – тихий час. А ближе к вечеру, когда спадёт жара, надо забор починить, – продолжал давать наряды Тихон своему младшему.
– Идите. Всё готово. А где же Степан? – озабоченно спросила мать.
– Да сейчас подойдет, – закрывая входную дверь, ответил муж.

Однако ни к обеду, ни вечером, ни на следующий день старший сын Степан не объявился. Поначалу, когда стало заходить солнце, пошли на речку. Обшарили берег, кричали, звали. Всё напрасно. На следующий день к поискам подключились соседи, мальчишки, друзья братьев.  «Как в воду канул», - поговаривали люди.
Прошёл месяц в поисках, догадках и расспросах. Всё оказалось тщетным. Даже родственникам звонили в далёкие края в надежде отыскать сына – безрезультатно.
Злые языки, а они всегда были, есть и будут, судачили по этому поводу разное. Мол, это Тихону в наказанье за его гордыню. Он и, правда, был хозяином независимым, как сейчас говорят – самодостаточным. Это многим не нравилось. У него на всякое дело имелся свой инструмент. Тихон никогда не ходил по дворам в поисках чего-либо. Не занимал никогда ни денег, ни водку. Всё это в достатке имелось дома. Наоборот, к нему приходили, просили, советовались. Мужики с похмелья ломали шапки, прося одолжить либо денег, либо бутылку. Да и мастером он был отменным, на все руки. Во дворе чистота, в доме порядок. И всё сделанное им, отличалось, и здорово, от мужиков-соседей. Текла в нём жилка и мастера-фантазёра. Он даже букет полевых цветов составлял  моднее иных девок. А тут вдруг на его семью такая беда навалилась. «Прямо не по делам», - сочувствовали справедливые соседи.

Время текло медленно и мучительно для семьи Тихона. Потерять  такого сына, год назад вернувшегося из армии, было бы невосполнимым горем. Однако дружная семья не теряла головы. Что-то внушало им веру в хороший конец.
Как-то после обеда, а во двор уже стучалась ещё тёплая и тихая осень, мать, присев на край лавки к  мужу, рассказала  Тихону свой ночной сон. После услышанного хозяин громче обычного укоризненно прикрикнул на жену:
– Чего досель молчала!
– Да нельзя до обеда  сны-то рассказывать, – оправдывалась она.
Сначала они пошли в церковь к  батюшке и поведали о своём горе.  Тот всячески утешал  несчастных родителей и велел молиться и ставить свечи за здравие сына Степана. Потом, на следующее воскресенье, поехали в соседний район к гадалке. Последняя была известна на всю округу. Частенько её проницательные советы  и предсказания сбывались. Вот и для них она, разложив раз-другой карты, прямо, без пустословия, объявила:
– Жив ваш сын Степан. Находится он рядом с вами, но прийти пока не может. Сами его не ищите. Ждите. Объявится.
Потянулись мучительные дни ожидания.
Осень не только заглянула во двор Тихона, но уже раскрасила вокруг все деревья и кустарники своими яркими красками. Копая недавно картошку, Тихон через каждый рядок закуривал, облокотясь на лопату. Оглядывал из-под лобья своё поредевшее семейство и, укоряя себя,  отводил глаза с мыслью: «Зачем я ему разрешил искупаться». Потом брал лопату и, ворча, продолжал трудиться. А новая мысль: «Не хватает одного отрока на семейном древе», – не давала ему покоя ни днём, ни ночью. На матери тоже не было лица. Её приветливая улыбка сменилась печалью после того злополучного дня.  Но семья держалась. Ждала.
Прошло время и тёплой приветливой осени. Теперь уже первые холодные ночи стали  заглядывать в некогда счастливый и полный радостей двор Тихона. Подошёл срок провожать в армию среднего сына. И повестка уже лежала на комоде, и различная еда с хмельными напитками были приготовлены, и время было назначено на воскресенье. Гости стали собираться во двор Тихона. Звонкая и певучая гармонь шла по улице, но у двора Тихона как-то вдруг смолкла, не до веселья было. Все понимали состояние семьи.
– Ну, гости дорогие,  прошу к столу, – с грустинкой пригласил хозяин собравшихся в дом.
Когда все расселись и наполнили рюмки, Тихон встал, поднял свой, до краёв наполненный, двухсотграммовый стакан и …

– Говорили обедать, а сами празднуете, –  как-то легко, с улыбкой сказал старший сын Степан, войдя в просторный зал. Все изумленно посмотрели на вошедшего, не веря своим глазам. Тихон опустился на стул вместе с не выпитым стаканом в руках. Мать всплеснула  руками и как-то наполовину с грустью и радостью тихо спросила:
– Где ты был, сынок?
– Да я… я после речки решил отдохнуть на сеновале…
– Летаргический сон, – тихонько шепнула на ухо своему мужу врачиха – дальняя родственница Тихона…