Молитвы

Женька вся светилась какой-то внутренней живостью, которая лилась из ее глаз, как сияющий мед. Арш как-то понял, что эти ее блестящие глаза, взгляд ее, вот, на что его тело реагировало мгновенно и безотказно.
- Я нимфоманка, да? - извинительно спросила она.
- Все женщины нимфоманки. Просто не все мужчины могут их раскрыть. Мы же лентяи.
- А ты... когда?
- Сегодня не буду.
Арш уже не раз объяснял Женьке, что они не являются для него целью, но ей, нет-нет, да и лезли в голову всякие мысли о том, что она ему не очень нравится.

С ней ему они были практически не нужны. Они так глубоко сонастроились друг другу, что, когда Женьку начинала бить дрожь, его тело начинало содрогаться в ответ от макушки до пяток. Иногда он отчетливо чувствовал, что они, как два насоса, качают и качают из космоса друг в друга столько неги, столько любви, удовольствия и энергии, что потом еще сутки ходят блаженные и полупьяные от счастья.

Сколько раз бывало, что во время любви приходили к нему в голову озарения, откровения, ощущения того, что вот, само его тело теперь знает все важные тайны о счастье, о любви, о смысле жизни и творчестве. И потом это все не проходило, а оставалось с ним. Иногда он озвучивал свои откровения Женьке и она с ним всегда соглашалась.

Но все равно, как бы высоко они не взлетали  в своих ласках, оставалось ощущение "недопрыгнутости" до чего-то главного, самого важного, самого последнего. Душевный подъем потихоньку таял, а разгадка удалялась, терялась, исчезала в быту, как теряется постепенно настрой вызванный хорошей молитвой.

Арш любил молиться и частенько захаживал в церковь; Женька же, наоборот была скорее язычницей. В иконы она не верила, а за духовную практику почитала обнимать деревья в лесу или купание в проруби.

Арш не настаивал. Сам иногда обнимал стволы. Чувствовал их. Ему казалось странным, что ощущения от этого, от молитвы, от близости с Женькой были очень похожи. Везде чувствовал он прикосновение жизни. И ответ его самого на это прикосновение с молитвой, с деревом,с медом Женькиных глаз. 

Однажды Арш зашел в церковь сразу после того, как проводил Женьку до остановки. Прошел к "своей" иконе и вдруг почувствовал, как весь накопленный в ласках с любимой настрой наконец-то прорвал эту "недопрыгнутость" и ринулся наружу. Арш разлился, как река впадающая в океан, вылился навстречу другому потоку и заплакал.