9. 11. Прощай, жигуль!

Из сборника «Страна, которую мы забыли»

Глава 9. Жигули мои вы, «жигули»

9.11. Прощай, «жигуль»!

     В начале 90-х о нынешнем автомобильном изобилии никто и мечтать не смел.
     Свою долю в уставный капитал советско-французского совместного предприятия «Юнико» заграничный партнер по имени Мирко Шишович внёс двумя автомобилями «Рено-25». Не спешите снисходительно улыбаться. В то время это была машина представительского класса, и я собственными  глазами видел в хронике по ТВ, как из такого авто у подъезда Елисейского дворца высаживается президент Французской республики.
     К тому же оба автомобиля были вооружены дизельными двигателями, что наряду с внешним шиком обеспечивало существенную экономию на топливе. Посмеиваясь, чтобы скрыть внутреннее чувство превосходства, наши водители супер-каров рассказывали, какими ошалевшими глазами на них смотрели шофёры в провинции, когда их просили «поделиться» солярой. Следует пояснить, что созданием заправок дизельным топливом для частников государство тогда еще не озаботилось. Каждый выкручивался, как умел. Проще всего было покупать ворованное.
     Вскоре обнаружилось, что без теплого гаража эксплуатация престижных авто зимой невозможна. Летнее топливо загустевало по пути из бака к мотору. Зима-то у нас всё же не парижская. О существовании зимнего дизельного топлива я узнал гораздо позже.
     Троекратное превышение стандартно допустимой скорости в 60 км в час настолько поражало вообще-то мало впечатлительных гаишников, что водители «рено» умудрялись заговаривать им зубы и выкручиваться без штрафа.
     Со следующей иномаркой я познакомился в Курске, куда ездил в командировку на местное научно-производственное кожевенно-обувное объединение. Как раз в это время оно организационно преобразовывалось в концерн. Что дало повод работникам называть происходящую реорганизацию концертом. В сопровождении главного технолога мы объезжали филиалы и разбросанные по области смежные производства в поисках объектов для инвестирования иностранного капитала. Лучшим транспортным средством для этого считался, опять же дизельный, микроавтобус «Тойота». Действительно, по тамошним дорогам крейсерская скорость в 100 км в час казалась просто фантастической. По словам водителя, единственным недостатком машины был неистребимый запах солярки, который сопровождал нас на протяжении всей поездки. Правда, мне еще запомнились необычайно твердые сиденья, которые весьма подробно и беспощадно информировали пассажиров о качестве дорожного покрытия.
     Генеральный директор концерна Николай Михайлович Пичугин прославился в области тоже благодаря автомобилям иностранного производства. Когда предприятия получили возможность самостоятельно распоряжаться хотя бы частью заработанной ими валюты, он позволил себе широкий жест и распорядился закупить американские подержанные «форды». Затем они по символической, далеко не рыночной цене были реализованы передовикам производства и другим близким к руководству сотрудникам, в качестве дополнительного поощрения. Кстати, наиболее мудрые из них сразу же перепродали старенькие иномарки.
     Местная пресса подняла по этому поводу невообразимый хай, напирая на то, что дефицитная валюта потрачена далеко не на самое насущное. В Курской области проблем пруд пруди, а тут некоторые позволяют себе такое! Хорошо еще, что сам директор машину себе не выделил. Но масла в огонь подлила трагедия, случившаяся с одним из сотрудников концерна. Непривычный к норову «Скорпио» водитель в первую же неделю после покупки попал в аварию, чудом остался жив, но угробил жену, ребенка и свояка.
     Вскоре я и сам получил возможность оценить качества диковинного автомобиля иностранного производства. Санчес, младший брат моего одноклассника, одно время работал водителем в представительстве мелкой немецкой экспедиторской фирмы. Однажды летом он попросил меня подменить его на одну неделю. Это гарантировало, что, пока он будет отсутствовать, никто чужой не займет столь заманчивое место. Манило оно, естественно, зарплатой. Ставка составляла 10 немецких марок за восьмичасовой рабочий день. За сверхурочные полагалась соответствующая доплата. Всё, естественно, валютой, по окончании смены и без всякого конверта. Благодаря тогдашнему курсу рубля это оказалось гораздо доходнее, чем деятельность в области стоматологии, ради которой Санчес отучился пять лет в институте.
     Автомобиль был, конечно же, немецкий – фольксваген «Пассат». Заправлять его надо было 95-м бензином, который простым гражданам за родные рубли не продавался. В соответствии с тогдашней экономической доктриной бензин для иностранцев не мог стоить дешевле, чем у них на родине, где они покупали его за конвертируемую валюту. Поэтому представительство фирмы должно было по безналичному расчету и по соответствующей цене купить талоны. А уже потом отоваривать их на соответствующих заправках.
     На самом деле все происходило, как всегда и как со всеми талонами. Мне вручили наличные и проинструктировали, на какой АЗС надо заправляться, сколько стоит левый бензин и как разговаривать с тетенькой в окошке, чтобы не получить от ворот поворот.
     Воображение моё «Пассат» не поразил, но догонявшие меня на светофоре водители посматривали на него с любопытством, а иногда даже интересовались техническими характеристиками. Здесь я ничем помочь им не мог, так как самого меня это нисколько не заботило. При случае я бы скорее полюбопытствовал, сколько стоит ворованный бензин в Германии, пусть даже за конвертируемые марки. Но из ложно понятой тактичности так и не задал хозяевам «фольксвагена» этот вопрос.
     Как известно, кризис в 90-е углублялся постоянно. Поэтому, к 1995 году, когда я начал работать в «Паритете», в этой компании был уже представительский «мерседес». Однако, для моих «жигулей» тринадцатой модели еще нашлось место на парковке, выделенной для сотрудников возле офиса в Никитском переулке у бокового фасада Театра имени Ермоловой.
     Спустя всего десять лет ситуация выглядела совсем иначе. В это время штаб-квартира конторы, где я служил,  располагалась на втором этаже жилого дома. Обитатели восьмого корпуса дома №9 подобрались под стать дворянскому названию Оболенского переулка. Считалось, что семнадцатиэтажное здание построено для и на деньги академии медицинских наук. То есть жили в нем врачи, сотрудники и близкие к академии персоны. Под домом был предусмотрительно запроектирован двухуровневый гараж, в котором наряду с обычными простенькими «мерседесами», стоял «бугатти», «бентли» и даже один «майбах».
     Между тем, о бедственном положении медицины в стране жаркие дискуссии, как и сегодня, не утихали ни на минуту. Зато проблема отечественного автопрома была решена волевым порядком без малейшего намека на дебаты. Во дворе «медицинского» дома за красивой металлической решеткой размещалась еще и небольшая автомобильная стоянка. Александр Николаевич Булах, комендант, стоявший на страже интересов жильцов, инструктируя охрану, распорядился без обиняков: «Чтобы ни одного автомобиля отечественного производства я здесь не видел!»

Мышецкое, июль 2017