Прозрение
Несмотря на свою невыигрышную внешность, Виталий пользовался успехом у женщин и Ашхен многое ему прощала. Выраженный физиологический интерес к женскому полу Виталий умело подавал под интеллектуальным и прочим духовным соусом, что придавало блюду аромат и отличные вкусовые качества. Так или иначе, а Виталий когда-то изрядно метался между своими увлечениями и тратил на них много времени и сил. Но приключения эти остались в прошлом. В прошлом остались и многие другие дающие утешение вещи. Виталий всю жизнь был окружён людьми. Он общался со священниками, философами, физиками, писателями. Его отличная память вбирала информацию во всех этих областях и служила ему верой и правдой. Ему казалось, что он продвигается по невидимому пути к заветной цели, и приятное раздумье о вещах отвлечённых, но значительных, никогда его не покидало. Ощущение важности своих умственных усилий сделалось своеобразным наркотиком, окутывавшим жизнь пеленой парения в интеллектуальном поднебесье. В Израиле общение свелось к минимуму. Да и возраст сыграл роль. Его собеседники либо оказались далеко, либо умерли, либо связь с ними сама собой ослабела из-за отсутствия реального жизненного стержня. Тем не менее, Виталий продолжал читать и думать.
От размышлений его оторвала болезнь жены. Ашхен внезапно плохо себя почувствовала и у неё нашли быстро прогрессирующий рак придатков. Сделали операцию, провели химиотерапию, но рак дал рецидив. Пришлось снова оперировать. Виталий всполошился. Немногочисленные Израильские знакомые ему помогали, но дело быстро приближалось к неизбежной развязке.
Ашхен умирала тяжело. Несмотря на боли и тяжёлое общее самочувствие, она старалась утешать мужа и улыбалась ему, хотя иной раз её улыбка напоминала греческую маску. Виталий с ужасом всматривался и вслушивался в это откровение любви. Он никогда раньше не относился к Ашхен со всей серьёзностью. Теперь его потрясало её мужество, которое он никогда у неё не подозревал. Он всегда считал её недалёкой женщиной, волею судьбы оказавшейся с ним в одной упряжке.
Когда Ашхен умерла, Виталий на время погрузился в прострацию. Приехали какие-то знакомые или друзья из Москвы. Виталий в точности не мог определить степень их близости. Он теперь оценивал людей только, как лица, узнаваемые или не узнаваемые. Какое-то смутно ощущаемое роение вокруг. Сердце продолжало биться, как оно бьётся ночью во сне. Однажды он случайно подошёл к большому зеркалу в прихожей и увидел себя во весь рост. Он глядел на самого себя, не узнавая. Ему привиделся в зеркале дворовый деревянный гном, из тех, что украшают детские площадки. Гном глядел в неосознаваемое пространство, выпучив глаза, и ровно никакой творческой или нетворческой мысли в этом взгляде не было и быть не могло. Внезапно Виталий понял, что всю жизнь был начётчиком и осваивал чужие мысли и чужие территории, и понятия на самом деле ни о чём не имеет. Ровно ничто живое не ночевало в его многолетних размышлениях, ни одной собственной мысли. Вся его гордость и самомнение явились результатом тяжёлого и скорбного заблуждения. Он ничего на самом деле не знал и ничего уже не узнает. Иллюзия чужого знания, что согревала и возвеличивала его в собственных глазах, внезапно рассеялась, как дым. Он стоял перед самим собой голый, как младенец, без малейшей надежды исправить положение. И в этот момент отчаяния он внезапно ощутил проблеск света, словно пелена, которая всю жизнь заслоняла реальность, вдруг рассеялась и реальность, светящаяся и переливающаяся всеми цветами радуги, на мгновение коснулась деревянного гнома, замершего перед своим отражением.
Свидетельство о публикации №217093001759
Инга Риис 13.11.2017 19:08 Заявить о нарушении