К истокам припаду. 6. В своей стае...

                ГЛАВА 6.
                В СВОЕЙ СТАЕ…

      Вероника была здесь не одна – удачный вид с крутого берега реки.

      Слева работала пара молодых художников: парень с девушкой лет по двадцать пять – оба в брюках, с длинными волосами, сразу и не поймёшь, кто есть кто, ничего лишнего, только одна большая холщовая сумка на двоих.

      Внизу, у протоки, совсем пожилой человек с внушительной бородой, степенный, маленькая сумка возле ног, стульчик.

      Справа, возле пологого откоса, серьёзный мужчина лет сорока с приятной короткой бородкой, в очках, сидел явно давно, сумка в траве, термос возле ног, большой зонт на подставке прикрывал от прямых солнечных лучей – бывалый.

      Все, видимо, местные или часто тут бывающие.

      Семён решил подойти и познакомиться с последним.

      Что и сделал: спустившись, несколько минут наблюдал за вдумчивой и профессиональной работой человека, негромко кашлянул.

      – Простите, если мешаю Вам…

      – Привык. Но передохнуть не прочь, – отложил на этюдник палитру, вытер руки, встал со стоном, размялся. – Спасибо, что отвлекли – спина колом встала! – подошёл, протянул руку в приветствии. – Молодилов Алексей. Владимирец. Член Союза художников.

      – Полянский Семён. Военный пенсионер. Отец вот той особы семнадцати лет. Пленэр. Не решился отпускать одну, – покосился наверх, где работала Ника. – Далече нынче попросилась. Мы из Прибалтики.

      – Ого! Ностальгия? – хохотнул по-доброму. – Сняли дом? Где побывали?

      – Были в Нижнем и Муроме, там жили на Якиманке.

      – Не может быть! Вот это совпадение! Я недавно оттуда…

      Вернулся к этюднику, покопался в холщовой сумке, извлёк небольшую картину без рамки, вернулся.

      – Вот доказательство.

      – Она! Улица, как живая! Простите за дилетантство и простодушие. Прекрасная работа, Алексей. У Вас талант несомненный. Чудо…

      Погладил пальцами неровное полотно, ощутил мазки, гладкость, покачал седой головой.

      – Никак не могу привыкнуть, что увиденное глазами может жить своей судьбой на куске простой ткани. Дочь – начинающая художница, а мне всё чудно. У неё свой стиль, дар тоже присутствует, а я удивляюсь ежечасно: откуда, почему, зачем?

      – Бог талант дарит, мы лишь его проводники и рабы. Порой противостоять этому просто не в силах, как наваждение, – улыбнулся в красиво подстриженные усы.

      Забрал картину, подумал, вскинул взгляд серых глаз поверх оправы очков.

      – Познакомите?..

      – Конечно. Простите, сам должен был предложить. Сюда позвать?

      – Негоже – девушка. Мы уж взойдём с Вами.

      Посмеиваясь, поднялись на верх холма, неслышно подошли, дождались, когда сама очнётся от работы, поймает их боковым зрением.

      Увидела, выпрямилась, отложила кисти и карандаш, вытерла руки, сменила тряпицу на влажную салфетку, отступила от мольберта, словно приглашая зрителей оценить работу.

      Приняли, подошли.

      Гость задержался, несколько минут смотрел, менял ракурсы и расстояние, удивлённо вскинул густые тёмные брови.

      – Давно пишете, сударыня? Чьей школе следуете? Где учитесь?

      – Пишу с детства. Стиль сложился спонтанно, но его часто меняю по настроению или под давлением обстоятельств. Навыки и приёмы переняла от частного учителя Андриса Вейерса, рижского самобытного художника. Был.

      – Работа прекрасна и практически совершенна, говорю со знанием дела и профессии, – шагнул к девушке, протянул руку, пожал прохладные тоненькие пальчики. – Разрешите представиться: Алексей Молодилов, член Союза художников России, преподаватель Владимирского государственного университета по классу академической живописи. Веду группу в областном колледже культуры и искусства – театрально-декорационный факультет, – заглянул в синие глаза, инстинктивно сжал пальцы, опомнился, отпустил. – Теперь верите, что говорил чистую правду?

      – Да. Вероника Белова. В Латвии – Верити Балтас. Была. Не вернусь. Спасибо, папа понял меня.

      – Вы правильно сделали: нужно слушать душу, а она у Вас русская. Семья?..

      – Мы не нашли общего языка. Мама осталась там с сыном от первого брака.

      – Простите, больше не заикнусь. Теперь понятна Ваша грусть – ею так и дышит картина.

      – Справлюсь, ведь я не одна, – улыбнулась Семёну.

      Понял, подошёл, подыграл, обнял за плечи.

      – Добро пожаловать домой, россияне! – тепло рассмеялся, огляделся. – Ну, Вероника, будем вводить Вас в общество художников? Уже можно? – когда кивнула, улыбнувшись лукаво, решился. – Идёмте, я познакомлю с этими ребятами…


      Через два часа сидели в маленьком уличном кафе под тентом и обедали.

      Алексей мило вовлекал художников в беседу, ближе знакомил очаровательную талантливую девочку с непростым миром владимирской богемы.

      Молодые, Юрий и Алиса, быстро стали своими, показывали работы и эскизы, делились опытом и адресами для пленэра.

      Пожилой мужчина, Иван Сергеевич, держался прохладно, нервно косясь на серьёзного Семёна, но, оттаяв, явил и свою работу на суд коллег – великолепный пейзаж с белоснежным собором на холме.

      Молодилов воодушевился, заговорил о ближайшем вернисаже.

      – Можно на «Веранде» выставиться, и Веронику, как приглашённого гостя, представим. А?

      – Пока не обещаю. Во мне столько нетерпения… – закатив сапфировые глаза, рассмешила друзей. – Боюсь, через неделю окажусь где-нибудь…

      – …в Тутаеве. Или Плёсе, – сказал Семён спокойно.

      – Или Костроме, или даже в… Калязине!

      Посмеялись, не осуждая – сами такие. Так и пили кофе, перебрасывались шутками, историями, советовали и советовались.

      – Пока Вы не упорхнули ненароком, пишу свой адрес – посетите мою мастерскую, пожалуйста.

      Алексей быстро написал адрес, пометил дом на карте города, рассказал, как проехать.

      – Мне скоро предстоят поездки – рад буду показать работы и поговорить в тихой обстановке.

      Оговорив день, тепло расстались с новоявленными знакомцами и разъехались.


      – Что скажешь? – Ника вскинула внимательный взгляд на Семёна.

      – Как только посетим – уедем. Старик косится, словно ты на его дорогу встала, ни к чему провоцировать завистника. Ему тут жить, а нам пора на маршрут. Согласна?

      – Да. За три дня многое можно сделать, набросать, наметить. Доработка по эскизам – знакомое дело. Фото поможет, можно видеоролики снять, чтобы передать настроение, – легко согласилась, понимая, что он абсолютно прав. – КАк ты? Перерыв? Хотела на закате поработать…

      – Тихий час. Парни уже прибрали в той завалюхе – можно ехать.


      Вышло ещё лучше, чем планировала.

      Придя на точку, разговорилась с… Евфимием, монахом с мольбертом.

      Он и предложил цикл картин «Виды с колоколен Владимира».

      Ахнула и тут же согласилась – уникальная возможность и везение!

      Семён воспротивился, было, но, на удивление, Нику поддержал парень из наружки.

      – Дайте мне поговорить с ним немного.

      Пока девушка писала, а опекун сидел на стульчике, насупившись, Глеб о чём-то говорил с монахом, поманив его на скамью неподалёку.

      Там начался оживлённый разговор на отвлечённые темы – собеседники быстро нашли общий язык, даже смеялись негромко. Потом притихли, беседа перешла в иное русло: Глеб склонил голову, монах приложил руку к груди, словно испрашивая сердце и прося чего-то. Видимо, договорился: вздохнув, тоже склонил голову в шапочке-скуфье к русым волосам отрока-переростка и, скорее всего, исповедовал по-мирски, неофициально.

      Не скоро закончили, но расстались братьями: монах возложил руки и благословил, парень поцеловал их смиренно. Попрощались: брат пошёл писать пейзаж дальше, сотрудник вернулся к наставнику.

      – Всё в порядке. Он надёжен, сведущ, компетентен, пробивной. Есть условие к девушке: подобающее одеяние и скромность. Слушаться и исполнять, – усмехнулся, когда Ника фыркнула презрительно. – На объект вряд ли сможет Вас пропустить, только её одну, – виновато покосился на Семёна.


      Брат Евфимий на рассвете встретил их возле первой колокольни. Повёл юную девочку на колокольню.

      За плечами дочери неотрывно следовал отец, наотрез отказавшийся расставаться.

      Вздохнув, монах сделал приглашающий жест. И только. Внимательно осмотрел девушку: тёмное платье в пол, на голове серо-синий длинный газовый шарф, задрапировавший и голову, и шею, и плечи. Кивнул одобрительно, помялся, но всё-таки прибавил:

      – Если кто придёт неожиданно, немного прикрой лицо, сестра.

      Без слов выловила пальчиками под шарфом над бровями чёрное кружево и натянула на всё лицо – вуаль!

      Мужчины опешили, помолчали и, переглянувшись, рассмеялись: «Гюльчатай!» Успокоившись, кивнули и пошли внутрь постройки.


      Так продолжалось три дня: на ранней заре и на закате Ника писала виды с колоколен и звонниц соборов города, делала снимки, записывала видео.

      На четвёртый день, после последнего утреннего бдения, пришлось попрощаться с уставшим, но счастливым братом Евфимием, гордым выполненной миссией с разрешения духовного наставника – договорился с трудом, убедив того в полезности и новой возможности пропаганды истинной веры.

      – Прощаюсь с тобой, сестра по вере и ремеслу, благословляю на плодотворную работу и укрепление веры православной в душе твоей. Чрезвычайно рад, что стал помощником твоим на сей значимой стезе. Да пребудет с тобою Богородица, сестра, – позволил ей приложиться к рукам, сам же, перекрестив, отечески поцеловал в лоб, отведя вуаль и кашне. – С Богом, православные!

      Втроём поклонились монаху и проводили его за высокие дубовые ворота монастыря – отпуск Евфимия был окончен. Постояли некоторое время в молчании.

      Глеб очнулся и быстро увёл пару в кафе – завтрак.


      – Когда встреча с художником? – уточнил Семён.

      – В одиннадцать. Не успею переодеться в мирское. Ну и ладно, пойду постной монашенкой, – усмехнулась, опустила с головы шарф, расправила на плечах, хмыкнула. – Чудеса. Привыкла уже, ощущаю себя голой…

      Оставшиеся полчаса пересматривала снимки на фотоаппарате, перебирала наброски, доставая их из холщовой сумки, позволяла рассмотреть Семёну и Глебу, приговаривая: «Здесь ещё работы – конь не валялся», «Не совсем готово», «Подумаю, что можно поправить» и т. д.

      Мужчины отговаривали, успокаивали, восхищались и вздыхали: «Упрямая».


      В мастерскую к заслуженному мэтру поехали после предварительного созвона, убедившись, что приглашение осталось в силе.

      Когда подъехали к одноэтажному дому с большим мезонином, хозяин встречал на пороге – ждал.

      – Вот здесь и творю в меру способностей и сил.

      Поцеловал девушке руку, мужчинам пожал, неуловимо вскинув бровь в немом вопросе.

      – Эээ… – замешкалась Ника с объяснением.

      – Гид из московского бюро. Мы его, пожалуй, пока отпустим, – Семён нашёлся быстро. – Позвоним. Свободны, – пожал Глебу руку.

      Он понял, кивнул, улыбнулся и ушёл.

      – Порядок.

      – Простите, сам должен был догадаться, – Алексей расценил по-своему. – Приставили «товарища»? Понятно. Вы же ещё не россияне, дело не скорое, пока гражданство получите. Следит, чтобы на запрещённые территории не попали? – рассмеялся, увидев кривые улыбки гостей. – Добро пожаловать. Здесь запретного нет, секретов тоже – я открыт для просмотра и замечаний, – радушно пригласил внутрь. – Мастерская на втором этаже – краска выветривается и улетучивается быстрее оттуда, иначе семья задохнулась бы уже…

      Подал Нике руку, помог забраться по винтовой крутой лестнице.

      – Страшно с непривычки, потом так слетается легко!

      Посмеиваясь, завёл в относительно новую просторную надстройку, где было светло и немного захламлено – повсюду рамы, холсты на подрамниках, наброски и картины в разной стадии завершения, макеты, бюсты и статуи всевозможных размеров – творческий бедлам. Махнув на беспорядок рукой, повёл в левый угол, где на станковом мольберте стояла незавершённая крупномерная работа – разлив, весна, рыжие холмы, красноватый лес.

      – Эта из тех картин, что никогда не допишутся, – остановился, посмотрел с грустью. – Чего не хватает для шедевра, Вероника? А?..

      Приняла вызов, мягко отодвинула художника от работы, долго смотрела, меняя угол обзора, расстояние, освещение – закрывала портьеру на большом окне.

      – Примете совет начинающей мараки? – обернулась, распахнула синь глаз, приоткрыла губы.

      Смутившись, кивнул, покосившись на отца девушки.

      – Сгустите краски – устройте сумерки. И, пожалуй, пустите туман. Тонкий, прядями. Над водой. Можно капельку винного в самый уголок – намёк, что солнце здесь когда-то было.

      Улыбнулась виновато, пожала плечиками, застенчиво поправила серо-синий шарф, зачем-то накинула на голову.

      – Всё.

      Семён, не сдержавшись, рассмеялся, спасая беднягу от яхонтового морока.

      Очнулся, тоже подхватил смех, набросил на картину плотную ткань.

      – Принимается идея. Спасибо за совет. Даже в мыслях таких перемен не допускал…

      Ника тем временем отвлеклась и стала ходить по мастерской, поворачивать отвёрнутые к стенам полотна, беря в руки, рассматривать, восхищаться и протяжно вздыхать: «Не повторить…»

      Хозяин не позволил юной красавице грустить – стал рассказывать историю замысла, вспоминать обстоятельства, причины, эмоции…

      Старик нашёл диванчик, очистил его бесцеремонно от вещей, снял покрывало, сходил на улицу и энергично вытряс, пока два художника ушли в рассуждения и тонкости профессии. Заново застелив, сел, откинулся на спинку, закинул нога на ногу…

      – …Ваш папа сейчас уснёт. Мне нет прощения!

      Алексей оторвался от яркого осеннего пейзажа с церковкой, поставил на место.

      – Пора пить чай. Жена сегодня в отъезде, но помощница напекла блины, – улыбнувшись лукаво, поправил очки и пригласил жестом руки вниз. – Отведайте нашего.


      – …Как у Вас со временем, Вероника? Воздух уже в крыльях?

      – Да. Увы. Перья зудят, кости полегчали, киль звенит, хвост трепещет…

      Погрустнев, хозяин постарался задержать девушку, насколько смог: принёс семейный альбом.

      Через час у Семёна зазвонил телефон. Посмотрев на дисплей, вздохнул виновато:

      – Время, дочь.

      Когда вышли из дома, машина стояла у крыльца, серьёзный Глеб рядом.

      Переглянувшись, гости попрощались с радушным художником, оставив туманную надежду на возможную встречу.

      – Конечно встретимся! Теперь Вы в нашей стае, не потеряемся, – Алексей держался добро, слегка пижонил. – До свидания, коллега!

      Махала мужчине, пока не скрылся из виду.

      – Всё. Завтра утром на маршрут. Эта шкура у тебя на плече, – Семён посерьёзнел, зыркнул в зеркало заднего обзора, крепче сжал пальцы на руле.

      – Не шкура… Сердце на поясе, – прошептала, поправив, тяжело вздохнула. – Бедный…*

      – Что выберешь? – вопрос повис в воздухе.

      Помолчал, следя за дорогой, наблюдал искоса за погрустневшей девочкой. Решил отвлечь, заметив, как сильно побледнела: «Скверный признак – что-то почувствовала “даром”…»

      – Крупные города, что в плане, или есть особенное место? – завёл разговор.

      – Твои предложения?

      – «Кассиопея».

      – Первый раз слышу. Новый маршрут? – печально хмыкнула.

      – Раскрой карту, следи за мной… – спокойно свернул на развязку, без запинки продолжил: – Старый Двор, Юрьев-Польский, Кольчугино, Александров, Киржач, Покров.

      Смолк, пока Глеб помогал девушке разобраться с картой.

      – Соединила карандашом? Что видишь?..

      – Большая М. «Кассиопея»!

      – И я о ней.

      – Но если так ехать…

      – Полтыщи намотаем, не меньше.

      – Потребуется привал где-то посередине, – посопела, повертела карту, решила: – Кольчугино.

      – Заодно присмотришь там себе золотишка да мельхиора, – хохотнул и повёз ребят домой.


      Утром двинулись в Старый Двор.

      Остановившись только на час, поняли, что смотреть особенно нечего.

      Посидев в приличном ресторанчике, отведав замысловатые блюда старорусской кухни, поехали сразу в Юрьев-Польский.

      Ника дорогой всё читала о городе на планшете, что-то помечала в блокноте, шепча: «Посмотрю… Интересно… Надо же… Красота…» Опомнилась, опустила стекло салона и стала высматривать интересные виды и занятные сценки.

      Пару раз пришлось остановиться – принялась фотографировать развалины часовни, что виднелась где-то далеко за кромкой полей и колков, расспрашивала местных, но получала довольно противоречивые сведения.

      Вздохнув, села обратно, проворчав:

      – Придётся взять на месте гида толкового.


      К обеду были в Юрьеве.

      Покорил Нику сразу – кинулась на улицу!

      Еле успели усадить обратно и отвезти в дом, что ребята сняли, просто выселив на время чистоплотную хозяйку к сестре.

      – Отдыхай, – Семён был строг. – Сейчас придёт врач общей практики, осмотрит тебя, – покачал головой, отметая возражения. – Бледная, похудела до костей, кожа тусклая, не обманешь – истощение. Когда вынесет вердикт, от него и будем плясать. Пока сядь и поешь. Глафира Матвеевна приготовила тебе простой русский обед, он в русской печи, растопленной русскими дровами милой русской женщиной…

      Остолбенев, Ника поморгала и… рассмеялась. Успокоившись, уступила.


      Поутру первого июля, в понедельник, начала знакомство с древним легендарным городом, сверяясь по планшету с картой и отзывами из Инета.


      …Пробегала до вечера, но остановилась не от усталости, а от удивления: услышала приятный мужской голос за углом монастырской постройки – что-то интересно и увлекательно кому-то рассказывал о путешествии по центральной России, храмам, богомольям.

      Осторожно вышла – небольшая группа студентов, очевидно: слушают, снимают лекцию на планшеты и смартфоны, не дышат даже! Следуя за группой, зашла в крытую беседку, села на уголок скамьи – кто-то уступил, внимала с жадностью.

      Парень лет двадцати пяти развесил на перекладине кусок белой ткани и направил изображение с планшета – как диафильм стали смотреть: снимки мест, о которых сейчас рассказывал: Юрьев и его окрестности!

      Ника ахнула: «Вот это я удачно попала!» и включила запись на смартфоне.

      – …Крайне рекомендую остановиться здесь на денёк-два, чтобы не спеша погрузиться с историческую глубинку и хорошенько впитать в себя запах полей и свободу русских просторов. Впрочем, сегодня я хотел показать вам не сам город, а его не менее достопримечательные и широкие окрестности, – тихий голос убаюкивал, но спать не хотелось. – …этот маршрут хорошо подходит для выходного дня, так сказать, «Малое Золотое Кольцо», каждый может включить в него свои города по нраву, но этот минимум: из Сергиева-Переславля-Юрьева-Суздаля-Владимира, как нельзя лучше подходит для одних выходных. Пожалуй, сюда еще можно добавить Калязин-Углич-Ростов, для слегка увеличенного по времени варианта путешествия. Но повторюсь: весь цимус в том, что здесь лучше не спешить!

      Только теперь Ника присмотрелась к лектору, понимающе хмыкнула: «Еврей. Понятно. К лучшему: эти дотошны, въедливы – мухи не пропустят, опишут и её!» Ругнулась, принялась дальше слушать умницу.

      – Основные достопримечательности окрестностей – это, конечно же, храмы и городища. Вот Богородице-Рождественская церковь 1805 года, вдали за ней Воскресенская колокольня 1894, что на месте исчезнувшего древнего города Мстиславля.

      Медленно менял снимки великолепного качества, выполненные с редким мастерством и высоким профессионализмом.

      – …Михайло-Архангельский монастырь хоть и не блещет золотом куполов, но тоже весьма неплохо заполняет душу скромным покоем.

      Всё листал и листал запасы слайдов, волнуясь, как первый раз, восхищаясь с людьми, покачивая головой.

      – …Свернув с основной трассы в Сорогужино, в котором, для любителей, кстати, тоже есть Богородице-Рождественская церковь 1808 года, я заглянул в Волствиново, чтобы узреть храм Вознесения Господня 1830 года, – показывал, ещё что-то рассказывал, уточнял, на чём-то акцентировал внимание.

      Ника удивилась вновь: «Преподаватель ВУЗа? Молод. Для простого гида невероятно умён и начитан! Хотя, мама же говорила, таким же умницей был папа…»

      – …Так дорожка вилась-вилась и подвела меня под Свято-Никольский женский монастырь, что основан в 1350 году. …Звонница такого типа более характерная для псковско-новогородского зодчества и достаточно редко встречается в этих краях. Храм действующий, рекомендую зайти. Кроме как под его покровом я, пожалуй, не встречал такого сконцентрированного количества икон Богоматери.

      Восторженно шептались, осматривая снимки, переговаривались, делились переполняющими души впечатлениями, едва успевая собраться и снова внимать гению и знатоку истории края.

      – …В селе Елох можно заглянуть в постепенно восстанавливаемую церковь Иоанна Богослова 1834 года, а если поехать еще дальше, то можно лицезреть крест на месте храма того же Иоанна Богослова 1838 года во Фроловском, а в Афинеево в 2005 году из полностью руинированного состояния была восстановлена Церковь Троицы Живоначальной.

      Ника повертела головой, поймала взгляд Глеба.

      Понял, передал бутылку воды, сам не вошёл в беседку, чтобы не помешать кому бы то ни было.

      А гид продолжал соблазнять видами, незлобиво посмеивался над завистливыми вздохами.

      – …Возвращаясь по дороге в Юрьев, с одной точки часто можно видеть сразу несколько храмов: Знаменская церковь 1810 года в Красном селе и Илии Пророка 1792 соответственно в Ильинском, – полистав потрясающие слайды с видами природы и строений в лёгкой летней дымке, вернулся к повествованию. – В Ненашевском немного поскорбил от вида Скорбященской церкви 1782 года постройки. Чудесная, до сего дня красивая невероятно, она сейчас находится в таком плачевном состоянии, что очень жаль, до слёз. Буду ждать с нетерпением, когда власти доберутся с реставрацией и до неё.

      Вздохнул грустно, пару минут молчал, отпивая апельсиновый сок из пачки. Собрал силы и стал заканчивать явно затянувшуюся лекцию.

      – …Немного поплутав по полёвкам и совсем заглохшим грунтовкам, можно попасть к финальной точке маршрута. Благодаря красивому равнинно-холмистому ландшафту, Благовещенская церковь 1764 года, бывшего пригородного села Даниловское, живописно и возвышенно просматривается издали с многих направлений, но добраться до неё нелегко. Село стало урочищем и вместе с кладбищем распахано. Церковь отделена от Юрьев-Польского рекой Гза и её притоками, – показывая последние снимки, повысил голос, привлекая внимание уставших ребят. – Хочу отметить, что это очень сильное место и эмоции здесь просто переполняют. И даже не смотря на то, в каком оно состоянии, здесь, что называется, на тебя снисходит благодать божья, … даже видно, как она лучится… и святым не надо быть… чудо Господа нашего.

      Последний снимок оставил надолго: в угасающих лучах тёмно-апельсинового солнца стоит полуразрушенная церковь с покосившимся крестом и слегка накренившейся колокольней без навершия.

      Ника даже задрожала от вида – просто «мороз» пробежал по спине! Покосилась на невольных коллег – устали, почти не смотрят, рады сбежать. Поняв, что сейчас уйдут в гостиницу, встала и подошла к лектору.

      – Добрый день. Спасибо за лекцию. Нечаянно пристала к вашей группе. Поговорить бы…

      – Выжат. Простите. Завтра в девять на площади у кремля. Там есть кафешка, позавтракаем.

      Кивнула с пониманием.

      Улыбнулся тёплым взглядом, не упустив момент восхититься красавицей, за спиной которой возник немалого роста взрослый парень. Кивнув ему, попрощался и повёл группу куда-то.

      – Остаёмся? Мне тоже здесь понравилось. Он прав – место силы и есть.

      Глеб предложил локоть, повёл к машине, где терпеливо ждал немного удивлённый Семён.

      Он не стал резюмировать, просто повёз молодых домой: «Устали все. Завтра будет новый день и новые открытия».


      Утром вскочила ни свет, ни заря, повозилась с отснятым и записанным вчера материалом и поросилась в центр – ждал гид.


      Оказался на месте.

      В кафе несколько ребят доедали, большинство уже толкались на площади, фотографировали, беседовали, разговаривали по телефону.

      – Доброе утро, незнакомка. Не был уверен, что будете.

      Гид встал с места, пожал руку Глебу, поцеловал Нике.

      – Угощайтесь. Только что сварили. Кофе. Сливки в молочнике. Круассан? Масло? Сок? – знаком подозвал официантку. – Милая, мясную, рыбную и сырную нарезку, пожалуйста. И подороже, самое вкусное, – успокоившись, улыбнулся гостям. – Разрешите представиться: Евгений, горе-студент. Взялся за работу гида от расстройства – не поступил на режиссёрское отделение. Заливаю горе прекрасным и полезным – красотой и историей, моя страсть и вторая натура. Хочу стать режиссёром, снимать большие фильмы, видимо, размечтался. Срезали на втором туре, даже до общих экзаменов не дошёл. Где-то напортачил, наказали.

      – Мы в схожем положении. Тоже провинилась, теперь в вынужденном пленэре. Я Ника, художница. Это наш сопровождающий по стране, Глеб. В машине папа, не отпустил в свободное плавание.

      С удовольствием завтракала, подставляла чашку для кофе, выуживала на тарелках нарезку.

      – Услышав Вас вчера, не смогла пройти мимо – такой редкостный материал! Мне никогда не проехать по этим дорогам – нахально воспользуюсь готовым материалом. Укажите Ваши полные данные – упомяну и выражу публичную благодарность, клянусь честью и породистыми предками.

      – Перетопчусь в сторонке. Не барин, из низов, но так необоснованно заносчив!.. – приятно рассмеялся, сверкнув тёмными глазами в густых ресницах. – Забвение и неудачи полезны для начинающего гения. Страдания повышают ценность жизни и добавляют нужные тона в палитру. Наберусь опыта и вновь ринусь покорять Олимп. Мне ли не знать тонкостей? Есть незаконченное актёрское, вовремя понял, что хочу стоять по другую сторону камеры и рампы. Умный…

      Отсмеявшись, попросила сбросить на флешку всё, что не жаль.

      Подумав, кивнул в согласии.

      – Завтра в баре при гостинице вечеринка. Не хотите развеяться, Ника? Там и передам. Придётся повозиться, что-то отфильтровать, а то и удалить – не всё вышло безупречно. Я в этом педант: взялся за гуж… Не этим ли напугал будущих коллег? Там столько раздолбаев…

      – Возможно, элементарная зависть. Подчас так мешает, что буквально грызёт Икару крылья.

      Переглянувшись, пожали руки и безмолвно добавили: «Знакомо».


      Прощаясь, Евгений прошептал, улучив момент:

      – Тебя сниму первой. Клянусь, Синеглазка…

                * Бедный… – героиня увидела даром провидения судьбу художника: через четыре года он погибнет на Клязьме, спасая человека. Утонут оба.

                Октябрь 2017 г.                Продолжение следует.

                http://www.proza.ru/2017/10/17/892